Высматривая путь. Том II (СИ) - Борчанинов

— И что ты хочешь от меня? — Эскель присел рядом и упершись локтями в разведенные колени, устремил взгляд вдаль.

— По всему лесу остались наши тайники с оружием, припасами, свитками, артефактами и редкими фолиантами, которые нам удалось за все эти годы раздобыть. Я бы хотел, чтобы ты все их отыскал и уничтожил. Ты ведь ведьмак, а значит — хороший следопыт. Следовательно, для тебя это не будет проблемой. Тем более, что карта с примерным расположением у меня имеется.

— Боишься, что солдатня все разворует, если найдет?

— Не хочу чтобы эти ценности, которые с таким трудом были добыты, достались dh’oine.

— Почему не заберете все это с собой?

Эльф тихо хохотнул и покачал головой.

— Не думаю, что нам хватит сил столько всего унести. Тем более, все самое нужное у нас уже есть.

— Сколько, навскидку, может быть этих ваших тайников?

— Не больше десяти.

— Чудовища?

— Могут быть, — качнул головой Гроностай. — Но о них ты сможешь позаботиться лучше, чем кто бы то ни был.

— Почему не отправишь своих молодцев?

— Молодцев? — хрипло рассмеялся эльф. Только вот смех его был совершенно невеселый. — Да какие же это молодцы? Всех боеспособных ты уже видел.

— А остальные? Ты же говорил, что к тебе присоединился отряд какого-то Йорвета.

— Остатки разбитого подкрепления, что пережили осаду Вергена.

— Калеки и немощные? — хмыкнул ведьмак.

— И они тоже, — кивнул Гроностай. — А теми, что остались я рисковать не могу. Мне тоже нужны бойцы, чтобы преодолеть весь тот путь, что нам предстоит.

— Я так понимаю, что никто не знает, что вас тут осталась жалкая горстка?

— Верно понимаешь. И только благодаря этому мы еще живы. Слава идет впереди нас. И впервые я этому рад.

Эскель ничего не ответил. Только задумчиво засмотрелся на дубовый ствол перед собой и поджал изуродованные, сухие губы. Подумать только, из огня да в полымя, иначе не сказать. Но мог ли он отказать? Наверное — нет. Шумно выдохнув, ведьмак нахмурился. И в кого это он такой добрый и понимающий?

— Боюсь, за один день я не управлюсь, — наконец заговорил он, сцепив пальцы в замок, и перевел взгляд на эльфа. — Дня три, может четыре. И, как следствие, я серьезно выбьюсь из собственного графика.

— Может быть, мысль о том, что твоя женщина будет в сохранности позволит тебе управиться раньше?

Ведьмак нахмурился и скривившись, сплюнул куда-то в сторону. Сколько же раз он будет попадать в подобные ситуации? И сколько же всего еще они должны перенести на своем пути с Фредерикой? Пока что ответа на эти вопросы у него не было, но была решимость справиться со всем как можно быстрее. Пусть и дело вырисовывалось очень даже непростое. Тут лишь бы себя не переоценить. Но таким Эскель вроде никогда не страдал.

— А когда окончишь, могу обещать тебе, что я и мои люди будем сопровождать вас до самого Бен Глеана. Все-таки так гораздо безопасней, не находишь?

— Такое себе удовольствие.

— Иного я тебе предложить не могу.

Ведьмак хмыкнул и всмотрелся в свои сцепленные руки. С особым вниманием рассмотрел грязные, кое-где надломанные ногти и потрескавшуюся кожу на пальцах и после некоторого молчания все же решил поинтересоваться:

— Хотите вернуться в Дол Блатанну?

— Да, — без колебаний ответил Гроностай. — Надеюсь, что достопочтимая правительница не откажет нам. За все то, что мы совершили… мы уже поплатились.

— Слыхал, что Францеска Финдабаир весьма вспыльчивая и импульсивная дама. К тому же, насколько мне известно, то скоя’таэлям путь в долину закрыт.

— Знаю. Но сейчас война, потому у нас может быть шанс, — эльф опустил голову и устало прикрыл глаза. — Никакие мы уже не скоя’таэли. Посмотри на нас. Мы всего лишь тень былой силы: разочарованные, разбитые, израненные, бесцельные. Пока что, как мне видится — это единственное место, где у нас может быть хоть какая-то жизнь. Не сможем мы ужиться с людьми, как бы не старались. И если я не попытаюсь — я себе этого никогда не прощу. Сам понимаешь, нам нигде нет места. А оставаться в лесу, чтобы скитаться до тех пор, пока смерть не замаячит за плечом? Нет… этого я позволить не могу. К тому же, не хочу чтобы мои люди до скончания веков жрали коренья, спали в земле, зарываясь в мох и срали по кустам. Хватит с нас этой бессмысленной борьбы. Стоит просто принять неизбежное, и… — он захрипел хватая ртом воздух. — И успокоиться, — хрипы перешли в кашель, и эльф, согнувшись, принялся сплевывать под ноги сгустки крови. А как все закончилось, утер рукой губы и хрипло продолжил. — Как видишь, времени у меня не так уж и много. Так почему бы не потратить его на что-то действительно важное? А если нам повезет, и нас примет в своих владениях королева — это будет единственное, чем я по-настоящему смогу гордиться, зная, что у меня выходит не только отбирать жизни, но и дарить их другим.

— Вижу, — вздохнул ведьмак и, упираясь руками в колени, встал. — Давай сюда свою карту.

— Вот. Там все отмечено, — Гроностай выудил из наплечной сумки в несколько раз сложенный пергамент с потрепанными краями, и протянул его.

— Сделаю, что смогу и постараюсь управиться как можно раньше.

Эльф кивнул, а Эскель напоследок окинул его внимательным взглядом. А как удостоверился, что тот не собирается помирать здесь и сейчас, зачем-то кивнул в ответ и направился в сторону лагеря. Стало любопытно, а если бы болезнь не подкосила этого бравого вояку, он пришел бы к тем выводам, которые только что озвучил? Скорее всего нет. Ведь скоя’таэлем не рождаешься. Скоя’таэлем умираешь. Но Гроностай, судя по всему, хотел умереть простым эльфом. Ведьмак не знал, откуда в нем самом появилась такая сговорчивость и куда делся его хваленный меркантилизм, но вид ослабленного командира нелюдей подействовал на него безотказно. И не то чтобы он любил помогать всем нуждающимся, нет. Он ведь не Геральт, право слово. Да и всегда приятно, когда твой труд оплачивается, как должно. Но тут, что-то помешало ему отказать. И дело было далеко не в Дере. Просто он почувствовал что-то еще. Что-то едва уловимое, но уж настолько убедительное, что даже малейшие сомнения вылетели из головы. Чертовщина какая-то, вот как есть. Трава приятно сминалась под сапогами, а листья успокаивающе шумели над головой. Он шел в сторону лагеря и неустанно вздыхал, моля судьбу о