Селеста Брэдли - Негодяй в моих мечтах
— Я когда-то читал, что отчаяние… это когда ты больше не можешь выдержать, даже на мгновение, мысль о том, что в конечном итоге все будет хорошо.
Она уронила руки на колени и торжественно кивнула:
— Да, это точное определение.
Милая, серьезная Лорел, вечно подыскивающая точные слова. Как бы он хотел, чтобы она подобрала верные слова для него.
— Причина, по которой я отчаялся, тайна, которая превратила меня в… — он махнул рукой, — заключается в том… что я своими собственными руками убил кузена.
Он прочел в ее глазах отрицание и продолжил, прежде чем она успела заговорить:
Видишь ли, это случилось после отступления. После того как я благополучно вывел людей, по крайней мере, большую их часть, к основной армии, прямо на следующее утро я сбежал и отправился на поле боя, чтобы отыскать Блэкли и убедить его отступить.
Следующая часть истории будет самой тяжкой. Настанет момент, когда ее ясный синий взгляд дрогнет и отвернется от него. Она отвернется и никогда больше не станет ни слушать его, ни говорить с ним.
Она отвернется навсегда. Весь мир отвернулся бы от него, если б узнал…
Так почему же он ей это рассказывает? Почему раскалывает себя, как орех, чтобы она увидела его мерзкую, гнилую сердцевину?
Возможно, потому, что, если она узнает, в каких и во скольких переделках он побывал… она поймет, что он не так уж и виновен в своих действиях против нее. Трус.
Он не должен был принимать то, что она так невинно, так наивно ему предложила. Он не должен был заключать ее в объятия, не должен был искать убежища в ее объятиях, в ее теле. Он был негодяем, вовлекшим ее в свои неурядицы, он был безответственным дураком.
А она… она была ангелом.
Теперь наконец этот ангел увидит, какой демон в нем скрывается.
Он заглянул ей в глаза. Он должен увидеть ее отклик. Он был в долгу перед Блэкли и должен был заплатить за свое преступление ее отвращением.
— Я нашел Блэкли. А потом я его убил.
Лорел сидела неподвижно, уронив руки на колени, ничем не выдавая тревогу, которая пронзила ее. Ну не в самом же деле убил… Скорее, не спас. Наверное.
Он смотрел на нее с безучастным лицом, с которого сошло всякое выражение.
— Ты думаешь, что я виню себя за то, в чем нет моей вины? Ты думаешь, что Блэкли умер от французской пули или упал с коня… но я говорю тебе, что это было не так.
Он вытянул вперед свои руки, словно стремясь показать их ей. Это были большие руки, красивой формы, слегка мозолистые из-за жизни на корабле.
— Я не вижу на твоих руках крови, — спокойно произнесла она, хотя страх ледяным комком свернулся в желудке. Джек, кажется, верил в это всерьёз.
Он сжал пальцы в кулак, потом разжал их и уронил на колени.
— Крови нет, когда вы сжимаете руки вокруг чьего-то горла и выдавливаете из него жизнь.
Потрясение прокатилось по ней, сотрясло, как пустую оболочку. Этого не могло быть! Он бы никогда-никогда…
— Задушил? — Она чуть не подавилась этим словом. Оно, как камень, застряло у нее в горле.
— Это было на удивление легко. — Взгляд Джека на мгновение переместился куда-то вдаль. — У него не было ног. Спасать там было нечего, потому что их раздробило пушечным ядром. Он провел бы остальную жизнь беспомощным, безногим инвалидом, которого слуги носили бы из комнаты в комнату, как ребенка. Он никогда больше не смог бы ни ездить верхом, ни охотиться, ни даже просто гулять по своему поместью.
Лорел отпрянула.
— Люди живут и без ног. А богатый человек может позволить себе помощь. — Было слишком страшно представить себе то, что сделал Джек. Какая ужасная, гадкая бессмыслица. — Жизнь может многое предложить человеку, который не умеет ходить. Например, музыку, книги и…
Джек покачал головой;
— Ты говоришь о жизни духовной — жизни, которой могла бы жить ты. У тебя хватит воображения, чтобы создать себе такую жизнь. Но Блэкли был человеком совсем другого сорта. Для него жизнь закончилась. Если бы даже он пережил хирургическое вмешательство, он все равно уже утратил то, что ценил больше всего. — Взгляд Джека вновь сосредоточился на ней, словно он вспомнил, что она присутствует здесь. — Я никому до сих пор не рассказывал, что я убийца.
Лорел не шевелилась, никак не реагировала, даже не моргала, но внутри ее все бурлило от ярости против того спокойного презрения к себе, которое она читала в его глазах.
Бунт и убийство. Ей хотелось найти способ шантажировать его. Теперь она знала, как это сделать. И разумеется, никакого значения не имел тот факт, что сердце ее разрывалось от боли за него и ей пришлось буквально прижать к груди обе ладони, чтобы как-то унять эту боль, возникшую из-за того, что ему пришлось сделать. Такое часто случается с пленниками, спустя какое-то время они перестают различать, где кончаются их чувства и начинаются чувства тюремщика.
И все же та ярость, что давно копилась в ней, наконец нашла себе мишень.
— Блэкли был дураком.
— О да, — почти улыбнулся Джек. — Все так считали даже до того, как он отправился на войну.
— И к тому же дурак себялюбивый. — Она смотрела на Джека, но видела другую картину. — Он ведь заставил тебя сделать это, ведь так?
Джек поднял брови:
— Это было моим решением.
— Ха! — грубо рявкнула она. — Эгоистичный глупец, слишком занятый собой, чтобы подумать о том, что станет с тобой, если ты исполнишь его желание. И он наверняка умолял тебя об этом, говорил, что если бы ты не пошел наперекор ему, этого с ним не случилось бы. Заставил тебя почувствовать себя ответственным за все, а потом избрал этот трусливый выход!
— Он не совершал самоубийства. Его убил я.
— Нет. Он был слишком труслив даже для того, чтобы умереть от собственной руки. Как я понимаю, вокруг него оружия было достаточно… как листьев осенью. Взял ли он в руки хоть одно, чтобы обратить на себя?
— Это была моя ответственность… обязанность, — растерянно моргнул Джек. — Он был мне как брат. Когда он решил нарушить приказ, я должен был его остановить.
— Так я и знала! — Она вскочила на ноги и заметалась по комнате. — Его долгом… его ответственностью было отказаться от командования, если он был слишком глуп, чтобы делать это хорошо! Его долгом было прислушаться к умным советам в бою! Его долгом было вывести людей в безопасное место. Вместо этого тебе пришлось сделать все за него… вплоть до его самоубийства. — Она скрестила руки на груди. — Чертов слабак!
Джек ошеломленно смотрел на нее.
— Я… — Он потряс головой. — Это не меняет дела, я забрал его жизнь. Это не может прогнать память о том ощущении… когда жизнь уходила из него под моими удушающими пальцами.
