Ребекка Брэндвайн - Море любви
Маму это событие очень расстроило, но папа сказал, что произошло лишь избавление от ненужного мусора. И его слова подтвердились, когда на следующий день я обнаружила, что Клеменси украла половину содержимого моей шкатулки с драгоценностями. К счастью, все действительно ценное, осталось. Ее бегство явилось для меня таким облегчением, что я даже не сказала бы маме и папе о краже, если бы не Айрис, одна из служанок, присутствовавшая при обнаружении пропажи безделушек.
Но Клеменси я видела не в последний раз, об этом вы еще услышите.
Прошло еще немало времени, и вот, за две недели; до нашей свадьбы приехал Джеррит.
Сразу после полуночи я услышала слабый стук в окно. Сначала мне показалось, что это снег или ветки старого дерева, растущего прямо под окном комнаты, стучат в стекло. Но когда стук стал громче и настойчивее, я встала с постели, чтобы посмотреть, что это такое. В комнате было довольно холодно. Я зажгла свечу, набросила халат и, поплотнее в него закутавшись, подошла к окну. Отбросив занавеску, я не поверила своим глазам и от изумления открыла рот. За окном была темная фигура Джеррита. Он взобрался на дерево и сидел на одном из сучьев. Я была поражена. Хочу заметить, что в другое время, Джеррит нашел бы это весьма забавным, но холод помешал ему.
– Ради бога, Лаура, впусти меня! – потребовал он, настойчиво стуча в окно. – Я сейчас замерзну здесь до смерти!
Придя в себя, я быстро поставила свечу, отодвинула защелку и широко распахнула окно. В комнату ворвались снег и ветер. Ругаясь и дрожа, Джеррит ввалился в мою спальню.
– Бррр, – пробормотал он, энергично потирая руки, чтобы согреться. – Не очень-то подходящая ночь для мужчины. Хороший хозяин и собаку в такую погоду не выгонит!
– Тогда зачем ты это сделал? – едко спросила я, все еще не оправившись от его внезапного появления.
Во рту пересохло, сердце сильно забилось в груди. Джеррит был такой высокий и сильный! Он стоял здесь, и моя комната сразу же показалась мне маленькой и тесной, а позолоченная дубовая мебель слишком изящной и хрупкой, чтобы выдержать кого-либо. А какой он был красивый! Неужели эти волосы всегда были такими черными, как ночное море, а глаза, как капли обсидиана? Джеррит тихо рассмеялся, в серебристом лунном свете сверкнули его белые зубы на смуглом цыганском лице.
– Неужели так приветствуют долго отсутствующего жениха, моя любимая? – дерзко спросил он. – По правде говоря, Лаура, я не для того проскакал пять миль в темноте и снеге, чтобы выслушивать твои колкие замечания! Иди-ка лучше сюда, дорогая, и поцелуй меня.
Я покраснела от стыда и поплотнее укуталась в халат.
Его черные глаза сверкали, а на губах появилась кривая улыбочка. Как же я скучала без него! Раньше мне этого было не понять. В одно мгновение, все опять стало на свои места, Джеррит заполнил пустоту. Случись это иначе, я бы испугалась. Но теперь мне большего и не нужно было.
Сначала я чувствовала себя с ним неуверенно. Воспоминания о той ночи на берегу были еще слишком отчетливы в моей памяти, как будто это случилось только вчера. Я все еще ощущала на себе его губы и руки, его тело, прижимающее меня к земле. Каждый изгиб, каждый уголок этого тела был знаком мне… Но как много я еще не знала об этом человеке. Ждет ли он, что ему уступят, как и в тот раз? Я не знала… Такая перспектива каким-то образом расслабляла и, в то же время, возбуждала. Хотя Джеррит и лишил меня девственности, я все же была еще очень неопытна и застенчива.
Мои движения были медленны и нерешительны. Я подошла к нему, чувствуя, что моя белая фланелевая ночная рубашка не защитит от возбужденного мужчины. Джеррит мог бы сбросить ее без труда. А еще хуже всего было то, что в глубине души мне хотелось, чтобы он это сделал. Хочу добавить, я страшно боялась, что кто-нибудь может услышать нас и прийти посмотреть, что происходит. Именно из-за этого ночной гость сразу не услышал от меня самого главного.
– Джеррит, что ты здесь делаешь? Это же… непристойно!
– В ту ночь на берегу я не слышал от тебя таких слов, – усмехнувшись, заметил он. – Ты не рада видеть меня?
– Да, конечно, но…
– Тогда докажи мне, Лаура! Докажи… Докажи, что Ники лгал!
Далее, когда Джеррит посмотрел на меня, я уже действовала не по своей воле. Мои руки обвили его шею, а губы вытянулись для поцелуя. Он не был нежным, этот поцелуй. Он был, скорее, крепким и жадным, как будто Джеррит, с тех пор, как покинул меня, ни о чем другом и не думал. По телу пробежала дрожь удовлетворения и блаженства. Этот человек любит меня! Он так хотел увидеть свою невесту, что, не дождавшись утра, приехал к ней в Грандж.
Его язык с жадностью пробовал мой мягкий и влажный рот. Я с готовностью приоткрыла для него рот. Мой язык переплелся с его. Руками дотронувшись до лица Джеррита, я почувствовала под ладонями жесткую щетину. Он так торопился ко мне, что не успел побриться… Щетина царапала мои губы и щеки. Его пальцы взъерошили мне волосы, расплетая косу, в которую они были заплетены и рассыпали их по моим плечам, как занавес. А потом Джеррит прижал меня к своей груди. Его сердце билось прямо под моим ухом, – сильные, ритмичные удары, так отличные от моих, порхающих, как у птички. Он осыпал поцелуями мои волосы. Я чувствовала его губы у своего уха. Они нашептывали мне страстные слова о любви.
«Вероятно, Джеррит не знает, – подумала я, вся похолодев изнутри, – он не знает, что натворила его будущая супруга…»
При этой мысли из моих глаз брызнули слезы, смачивая превосходный батист белоснежной кружевной рубашки Джеррита.
– Ну вот, что это такое? – ласково спросил он, приподнимая за подбородок мое лицо, чтобы лучше видеть его. – У тебя нет причин для слез, Лаура, или я не прав?
– Гораздо больше, чем ты думаешь! – воскликнула я. – О, Джеррит, твоя будущая жена совершила ужасный поступок!
Нежданный гость присел на край кровати и потянул меня к себе на колени. Лениво он начал играть прядью моих длинных волос, обвивая их вокруг пальца.
– Ну, а теперь расскажи мне, что же ты совершила, моя дорогая? – спросил Джеррит.
Мне пришлось рассказать ему все, страшась его реакции, ведь, несмотря на многие недостатки Николаса, Джеррит любил своего брата. Узнав о том, что причиной стремительного бегства Ники была я, он мог сделать со мной что угодно. Но между нами не должно было быть лжи. Поэтому я рассказала всю правду, надеясь, что это не приведет его в ярость.
– Моя свирепая орлица, – проговорил Джеррит, – какие же у тебя острые коготки. Невозможно было не запустить их в Николаса. Я больше других знаю, что он этого заслуживает. Если б в ту ночь на берегу, ты не остановила меня, кажется, я бы убил его. И как мне можно обвинять тебя, Лаура, за гораздо меньшее преступление?
