Ли Бристол - Если ты со мной
В какой-то момент Сета обуяла ярость на отца Лорел, который, желая ей добра, усложнил ситуацию. Но Сет не мог винить Огастеса. Имей мать Лорел возможность исполнить последнюю волю мужа, все сложилось бы наилучшим образом. В разгар войны никто не стал бы разыскивать богатство, спрятанное в тайнике. Едва ли нашлись бы детективы, чтобы задавать вопросы. В то далекое время они могли бы без шума воспользоваться деньгами, вложить их в какое-нибудь дело, восстановить плантацию, а то и уехать на Запад. Нет, Огастеса не в чем винить.
А вот полковник Айк все эти годы знал о кладе и, хотя называл себя верным другом Огастеса Синклера, не побеспокоился о его семье, голодавшей в то время как золото спокойно лежало в земле. Перед смертью полковник взял с Сета клятву, что тот найдет золото, хотя знал, что Лорел Синклер, законная наследница золота, живет в страшной нужде.
Сет все крепче сжимал письмо, пока бумага не захрустела, грозя разорваться.
Лорел легонько коснулась его руки.
— Тебе, должно быть, тяжело ничего не знать о своих родных, — тихо сказала она. — Я тоже сирота, но у меня по крайней мере остались воспоминания о матери и письма отца. Я знаю, как они любили меня.
Сет посмотрел на Лорел и снова отвернулся к окну.
— Я иногда пытаюсь представить себе, кем были мои родители. Как выглядели? Кем бы я вырос, останься они в живых? Это действительно тяжело — быть в полном неведении.
Лорел кивнула и прижалась щекой в его руке:
— И все же тебе повезло. Ты выжил.
— Да, — в раздумье проговорил Сет. — Тот, кто меня воспитал, желал мне добра. Только вряд ли он понимал, что такое добро.
Еще раз взглянув на письмо, Сет решил не рассказывать Лорел о золоте, потому что оставался Пичем Брейди, вором и бандитом, объявленным вне закона. Он проехал тысячи миль, чтобы отнять у Лорел наследство. Этого Лорел ему не простила бы. Сет желал ей счастья, но, оставаясь тем, кем он был, ничего не мог сделать. Единственный выход — найти золото и навсегда исчезнуть из ее жизни.
Сет улыбнулся, с улыбкой расправил измятый лист бумаги, прежде чем снова положить его в стопку.
— Твой отец так любил жену, что даже мечтал быть погребенным под скамейкой, где они впервые поцеловались.
— Ах вот где это было! Да, да, припоминаю.
— Ты когда-нибудь видела эту скамейку?
— Боже мой, конечно, нет! От нее наверняка ничего не осталось. Столько лет прошло. Даже места этого не найти, ведь там все заросло. Да и какой в этом смысл?
Сет улыбнулся, отдавая ей письма.
— Мне казалось, женщины более сентиментальны. Лорел пожала плечами.
— Только не я, — сказала она, убирая письма в сундук, однако в голосе ее звучала печаль. — Чайнатри не возродить.
— Но ты бы хотела, не правда ли? Лорел снова пожала плечами.
— Это невозможно. Даже если бы у меня были большие деньги. А у меня никогда их не будет. — Она повернулась к Сету с едва заметной улыбкой: — Разумнее устроить там ферму и разводить лошадей.
Сет заставил себя улыбнуться, хотя ему больно было смотреть на Лорел.
— Послушай, — сказал он, — твоя тетя сокрушалась по поводу того, в каком плачевном состоянии кладбище. Может мне поехать туда и постепенно привести его в порядок?
Лорел окинула его удивленным взглядом.
— Зачем? Ведь там никто никогда не бывает.
— Это сделает твою тетю счастливее, — непринужденно заметил Сет, — к тому же мне будет чем заняться. Я привык работать на свежем воздухе.
Лорел подошла к нему, обвила его шею руками.
— Знаешь, иногда я думаю, что ты не такой плохой, каким кажешься.
Сет привлек Лорел к себе и положил подбородок ей на плечо, чтобы она не видела выражения его лица.
— Ты ошибаешься, — тихо ответил он, — уверяю тебя.
* * *Когда Питер вошел в гостиную, Кэролайн сидела, освещенная утренним солнцем, с мужской рубашкой в руках. Увидев его, она не то растерялась, не то смутилась.
— Я полагал, великая жертва Лорел решила все материальные проблемы. Но вы по-прежнему занимаетесь починкой чужих вещей.
Кэролайн покраснела и вскинула подбородок:
— Что за глупости, Питер! Это рубашка мистера Тейта. Питер был ошеломлен.
— Вы штопаете рубашки мистеру Тейту?! Кэролайн еще ниже склонилась над работой.
— Лорел не умеет шить, а от рубашки оторвалась пуговица…
— И у него хватило наглости просить вас ее пришить?
— Вовсе нет, — с раздражением возразила Кэролайн. — Я заметила, что не хватает пуговицы, и решила ее пришить. В конце концов, он сделал нам столько добра. Могу же я хоть чем-нибудь его отблагодарить? Не понимаю, почему это вас так взволновало, Питер?
Питер сел на стул напротив Кэролайн и, взвешивая каждое слово, следя за своей интонацией, сказал:
— У меня такое впечатление, Кэролайн, что вы изменили свое отношение к таинственному мистеру Тейту.
— Я просто лучше его узнала, — призналась Кэролайн. — Он не такой, как я думала. Он добрый, заботливый. И ведет себя вполне по-джентльменски. К Лорел относится с большим уважением. Искренне к ней привязан.
— Ну просто святой, — с нескрываемым сарказмом произнес Питер.
— Ах, Питер, не будьте так циничны! Вам это не к лицу. Надеюсь, их брак окажется удачным. — Лицо Кэролайн неожиданно просветлело. — Вы слышали? Он подарил Лорел чудесную лошадку! Кузина просто в восторге.
— Она будет скакать на ней, как цирковая наездница, пока не разобьется, — пробормотал Питер. — Незачем было потакать ее капризам.
— Благодаря мистеру Тейту мы сохранили свой дом, — продолжала Кэролайн, — это вы уже знаете. А еще он заплатил мамины долги в «Кариллон-клубе». Теперь она снова сможет приглашать туда своих подруг на ленч. Последние две недели он почти каждый день проводит в Чайнатри — наводит порядок на старом кладбище. А вчера вечером настаивал, чтобы я перестала работать.
Питер, вне себя от ярости, вскочил на ноги.
— Его не касается, чем вы занимаетесь, Кэролайн, он женат не на вас, а на Лорел!
Глаза Кэролайн лукаво блеснули.
— Что с вами, Питер? Вы говорите странные вещи. Неужели ревнуете?
— Я не ревную, — резко бросил Питер. — А вы?
— А что я?
— Вы бросите работу только потому, что он вам велел?
— Разумеется, нет. — Кэролайн неторопливо свернула рубашку и положила в корзину с рукоделием. — У меня хорошо получается, и заказчики мной довольны.
Питер то подходил к окну, то возвращался. Кэролайн достала еще какую-то вещь.
— Прошу вас, Питер, присядьте и успокойтесь.
— Видимо, я и в самом деле ревную, Кэролайн, — тихо произнес он. — После смерти вашего отца я стал единственным мужчиной в вашей жизни и, конечно, в жизни Лорел и миссис… — Он осекся, и через секунду продолжил: — Нет, именно в вашей жизни. А теперь этот Тейт перешел мне дорогу.
