Линда Миллер - Мой разбойник
Кейли села в кресло-качалку, зажав рукой рот, чтобы не дать волю эмоциям. Мануэла была права: ей нельзя расстраиваться, но Кейли сомневалась, что сможет долго сдерживать все поднимающийся прилив паники, всколыхнувший ее душу.
Мануэла вышла. Кейли энергично раскачивалась в кресле, борясь с истерическим страхом. Услышав шаги в кухне, она поняла, что пришел Дерби. Кейли не успела встать с кресла, как он уже оказался в гостиной, подошел к ней, весь в грязи и в саже, потный с головы до ног.
– Ты должна пообещать мне, Кейли. – Он наклонился к ней, упершись руками в ручки кресла и остановив лихорадочное раскачивание. – Ты останешься здесь, с Мануэлой, что бы ни случилось. Ты обещаешь?
Она кивнула в оцепенении, сопротивляясь желанию схватить Дерби за руку и не отпускать его.
– Ты... ты будешь осторожен?
– У меня уже была скарлатина, дорогая, – нежно успокаивал ее Дерби. – Я не заболею снова.
Кейли пыталась вспомнить, делали ли ей в детстве прививку против скарлатины. Некоторые болезни, типа оспы, практически не существовали в конце двадцатого века, и вакцинация уже не была необходима.
– Я люблю тебя, – это все, что Кейли смогла сказать в тот момент, но по глазам Дерби она видела, что этого было достаточно.
Когда он уехал, Кейли снова вышла во двор, опять взялась за скульптуру. Она работала неистово, отчаянно, пока не село солнце и не заныли мышцы рук.
К ужину Дерби не вернулся. Кейли ела хлеб с сыром и нарезанные дольками яблоки, которые положила перед ней Мануэла, потому что понимала, что должна поесть, но совершенно не чувствовала вкуса еды.
Дерби вернулся домой после десяти; было уже совсем темно. Он едва держался на ногах от усталости. Кейли выбежала во двор встречать его.
– Как Рейни? – озабоченно спросила она с порога, держа перед собой фонарь.
– Пять малышей, – тихо сказал Дерби.– Четверо умерли.
Кейли зажала рот свободной рукой, стараясь заглушить стон отчаяния, вырвавшийся у нее из груди при этом скорбном известии.
– И доктор не мог помочь? – В ее голосе звучало плохо скрываемое волнение.
– Было слишком поздно. У меня ушел почти целый день на его поиски. Оказалось, это не единственный случай, и у доктора уже было полно работы.
Немного оправившись от шока, Кейли поставила лампу на ступеньку, чтобы подойти к Дерби и обнять его.
– Не надо, – остановил он ее, подняв вверх руку.
Кейли оцепенела.
– Но ты говорил мне...
– Я говорил, что уже болел скарлатиной, – прервал ее Дерби нежным, но не допускающим возражений голосом.– Но я был в доме Рейни, после того как заехал к Саймону и Уиллу, – доктору была нужна помощь, и кроме меня некому было оказать ее. Я могу быть разносчиком заразы, Кейли.
В сотый раз Кейли пыталась вспомнить, делали ей в детстве прививку от этой болезни или нет, но все тщетно.
– Как мы узнаем?
– Доктор Беллкин сказал, нужно подождать, пока эпидемия не уйдет, – ответил Дерби.
У Кейли сердце оборвалось. Она могла перенести все что угодно, но только когда Дерби был рядом.
– Мальчики Уилла и Бетси и Этта Ли...
– С ними все в порядке. Бетси и Уилл оставили Этту Ли у себя.
– Я не ожидала такого, – сокрушенно покачала головой Кейли.
– Никто не ожидал, – в голосе Дерби была смертельная усталость. – Спокойной ночи, дорогая. Постарайся отдохнуть.
Сказав это, он повернулся и зашагал к хлеву.
Кейли подумала, что не уснет этой ночью, но, едва коснувшись щекой подушки, она погрузилась в глубокий сон, сон без сновидений.
Утром, выглянув в кухонное окно, она увидела Дерби. Он присел у костра, который обычно разводили по утрам его помощники-ковбои, и пил кофе из металлической кружки. Он был очень близко, так близко, что Кейли даже видела, как было напряжено его лицо и могла разглядеть соломинки, приставшие к грязной одежде, но она не решалась подойти к нему. То, что она чувствовала в этот момент, пугающе напоминало ощущения, которые она испытывала стоя по одну сторону зеркала, когда Дерби был по другую.
Кейли ничего не оставалось, как работать над скульптурой, и это хоть немного отвлекало ее от мрачных дум. По ночам, когда она не могла заснуть, а такое случалось часто, она открывала дневник и подробно излагала на бумаге события своей жизни.
Из Трипл Кей пришла весть о том, что Ангус шел на поправку, а от Уилла и Бетси – печальная новость: маленький Самюэл слег со скарлатиной. Уилл перегородил часть дома, и Бетси сама ухаживала за мальчиком.
Кейли пришла в смятение, когда Дерби сообщил ей об этом, стоя на расстоянии двадцати футов от нее. Она разрыдалась и побросала инструменты на траву.
– Прекрати, – приказал ей Дерби.
– А что, если он умрет? – Кейли давилась слезами. – Что, если Самюэл умрет? А что будет с ребенком, которого носит в себе Бетси?
– Мне нечем успокоить тебя, – честно признался Дерби. – Но Уилл и Бетси выдержат все, что бы ни случилось, такие они люди. Ты никому не поможешь слезами, Кейли, и меньше всего это принесет пользы тебе самой и нашему ребенку.
Кейли понимала, что он прав, но от этого ей не становилось легче. Она была романтичной дурочкой, влюбленной в девятнадцатый век, но на самом деле совсем не знала его. Она не принимала во внимание скарлатину, оспу, дифтерию и тысячи других беспощадных убийц, свирепствовавших в то время.
– Я ненавижу это место, – произнесла она исступленно, не помня себя от отчаяния. – Ненавижу.
Дерби замер на мгновение, на его лице застыло горькое выражение. Не произнеся ни слова утешения или упрека, он развернулся и медленно зашагал прочь, ни разу не оглянувшись.
ГЛАВА 12
К Кейли вернулось старое ощущение. Ей казалось, будто она постепенно угасала, с каждым днем становясь все менее реальной, менее осязаемой. Временами она смотрела в зеркало над комодом в спальне, и ее удивляло, что она видит в нем свое отражение.
Проходили день за днем, ночь за ночью, а Дерби все еще был вынужден держаться на расстоянии. Кейли ужасно не хватало его, но она знала, что причиной возникновения странного, вводящего в замешательство ощущения, не являлась их вынужденная разлука. Господи, она безмерно любила своего мужа, отдавая всю себя этому чувству, она носила под сердцем желанного ребенка и была несказанно счастлива. Что же воскресило в ней это, казалось, навсегда покинувшее ее, ощущение, будто она медленно растворяется в ничто?
Три с половиной недели в Редемпшне и на близлежащих ранчо свирепствовала скарлатина. Однажды вечером вдруг нежданно-негаданно приехал Ангус на четверке прекрасных гнедых жеребцов. Рядом с ним в черной пролетке сидел доктор Беллкин.
Кейли, в полной растерянности, вышла во двор встретить их. Какие вести они привезли с собой? Когда она в последний раз видела Ангуса Каванага, он, казалось, стоял на краю могилы, а сейчас он разъезжал в пролетке, сам, управляя лошадьми.
