Рексанна Бекнел - Мой галантный враг
С усталым вздохом Лиллиана повернулась к дальнему камину. После ее долгого бдения около Вероны ей было необходимо хоть немного подкрепиться. Однако ее перехватил внезапно появившийся Уильям.
— Вы все уже, кажется, сдались Колчестеру? — спросил он саркастически.
Его постоянно дурное настроение успело уже порядком надоесть Лиллиане, и она попробовала прошмыгнуть мимо него.
— Никому не будет вреда от игры в шахматы, — бросила она раздраженно.
Он преградил ей путь.
— А как насчет любовной игры? — Он смотрел ей прямо в лицо.
Лиллиана снова вздохнула. Она была совершенно измотана, она проголодалась, она устала от вечных попыток Уильяма как-то ее уязвить.
— Любовь — не игра, — начала она. — Если ты…
— Ах, вот как он на это смотрит, Лиллиана. Он перетянет тебя на свою сторону и будет использовать для собственной выгоды. — Он взял ее руки в свои. — Но такая женщина, как ты, заслуживает того, чтобы ее любили. Чтобы ее обожествляли. Я бы боготворил тебя. И я стану молиться на тебя, если ты позволишь, чтобы я…
— Замолчи! Замолчи, Уильям! — Лиллиана вырвала у него свои руки и возмущенно уставилась на него. — Что ты такое говоришь!
Лиллиана с трудом верила собственным ушам. Как он осмелился сказать ей такое? Неужели у него не осталось ни чувства долга, ни чести?
— Ты что, ума лишился, Уильям? Леди Верона сейчас борется за жизнь твоего ребенка, а ты…
В совершеннейшем возмущении она бросилась вон из залы.
Ее стремительный уход не остался незамеченным: оба шахматиста взглянули ей вслед. Старому рыцарю несколько досаждало присутствие Уильяма в дальнем конце залы, но сэр Рокк был явно рассержен.
— Этот щенок, кажется, не слишком озабочен страданиями своей жены.
— Уильям заботится только о себе самом. Жена, ребенок, даже принадлежащие ему владения интересуют его только как средства добиться цели, а цель — собственное процветание и удовольствие. — Лорд Бартон потянулся за фигурой, чтобы сделать ход. — Именно по этой причине я отказал ему, когда он просил руки Лиллианы.
— А он все равно увивается вокруг нее. Вы уверены, что она его не поощряет?
Лорд Бартон грохнул кулаком по старинному дубовому столу с такой силой, что фигуры на доске подпрыгнули.
— Берегись! — негодующе вскричал он. — Она моя дочь… твоя госпожа… и избранная супруга твоего сеньора!
Взгляд Рокка стал еще более хмурым, и он облизнул губы.
— Я обязан ей преданностью, потому что она замужем за Корбеттом, а ему поручено поддерживать мир и спокойствие в этой долине. Но Уильям… за ним я буду присматривать очень внимательно.
Лорда Бартона эти слова отчасти утихомирили. Но, когда партия подошла к концу, он побледнел и прижал руку к боку. После ухода сэра Рокка он ненадолго задержался, просто сидя у стола.
Немного позже, когда Лиллиана приняла ванну и уже одевалась, в комнату ворвалась служанка.
— Вам надо идти, миледи! Скорее! Лорд Бартон! — Сердце у Лиллианы налилось свинцовой тяжестью.
Но пока она надевала платье, ей удалось понять из бессвязных объяснений служанки только то, что отца нашли сидящим кресле, и на вид казалось, что он спал. Но его никак не могли разбудить. Лиллиана босиком кинулась вниз по ступенькам. Ее мокрые волосы были в беспорядке; они спадали на спину, оставляя влажные пятна на незашнурованном платье. Но она сознавала только одно: присутствие многих людей, сгрудившихся в дальнем конце парадной залы.
— О, миледи… миледи… — причитала Ферга.
Лиллиана пробилась через толпу к отцу.
— Боже милосердный, что случилось?
Он сидел, неловко привалившись к спинке своего любимого кресла. Обычно румяное лицо было бледным, с каким-то сероватым оттенком, а дыхание — едва ощутимым. Когда Лиллиана коснулась его лба, она почувствовала, как холодна его кожа. Страх сжал горло Лиллианы.
— Отнесите лорда в его комнату. Разведите огонь посильнее, — она отдавала приказы уверенным тоном, но сама никакой уверенности в себе не ощущала. — И сейчас же найдите Матушку Гренделлу! — Лиллиана в тревоге последовала за четырьмя мужчинами, которые понесли кресло с лордом Бартоном наверх. — Да, и кто-нибудь пусть поищет Томаса.
Делали все возможное, чтобы усадить лорда Бартона поудобнее, но Лиллиана чувствовала, что он покидает их. Она не могла оставить надежду даже тогда, когда знахарка печально покачала головой. Отказываясь верить этому приговору, Лиллиана задержала священника, который направился было к умирающему, и воззвала к старой женщине:
— Ты не дашь отцу умереть, Гренделла! Неужели мы ничего не можем сделать?!
— Для каждого из нас наступает свой срок, когда Господь призовет. — Знахарка устремила почти незрячий взор на Лиллиану. — Сейчас он нуждается в священнике больше, чем во мне.
Эти слова как громом поразили Лиллиану. Она не хотела их слышать, не хотела смириться с ними. Но сам отец заставил ее взглянуть в лицо ужасной правде.
— Это рок, — с трудом произнес он.
Лиллиана сразу же склонилась над ним и положила ему на лоб дрожащую руку. При этом нежном прикосновении лорд Бартон открыл глаза и слабо улыбнулся дочери. Потом лицо его потемнело, он содрогнулся и хрипло повторил:
— Это рок…
Последовал долгий медленный вздох. Потом дыхание пресеклось, и Лиллиана поняла, что он скончался.
— Отец! Отец! — В отчаянии она пыталась обхватить его руками, словно хотела каким-то образом передать ему хотя бы часть своих сил, молодости и здоровья. Но все было бесполезно. Твердыми и добрыми руками Матушка Гренделла оттащила ее от того, что еще недавно было лордом Бартоном.
— Не может он умереть, — тупо твердила Лиллиана, когда знахарка передала ее с рук на руки Уильяму. Она была так потрясена, что позволила ему увести себя из комнаты. — Он не мог умереть, Уильям! Ведь он же был здоров и крепок, как всегда, и сидел за шахматами, и сэр Рокк…
— Сэр Рокк, — фыркнул Уильям. Внезапно он повернул ее лицом к себе. — Ты что, не слышала, что сказал твой отец? Он обвинил своего убийцу, когда его душа расставалась с телом! Он сказал: «Это Рокк». Значит, это Рокк, Лиллиана. Вассал твоего супруга убил твоего отца. Корбетт свершил свою месть, как с самого начала и намеревался.
От этого обвинения голова у Лиллианы пошла кругом. Она не сразу смогла ответить; мысли разбегались, слишком велика была сумятица чувств. Потом у нее в ушах зазвучали слова отца. Он сказал: «Это рок». Или — «Это Рокк»? Она смотрела на злое лицо Уильяма, пытаясь взять себя в руки.
— Как ты можешь быть в этом уверен? — шепнула она, объятая ужасом.
— Я вполне уверен, — прошипел он в ответ. — Неужели ты так ослеплена им, что оставишь безнаказанным убийцу своего отца? Бог свидетель, это всем известно: сыновья Колчестера давно вынашивали планы мести.
