Розалинда Лейкер - Розы во льдах
Где-то неподалеку раздался едва уловимый странный звук. Это мог быть крик птицы. Мог. Но ей показалось, что это был дьявольский женский смех, и он исходил с чердака.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Весь день до самого вечера Бет, выходя из дома, каждый раз останавливалась у лестницы, ведущей на галерею, стараясь понять, что за звуки слышала утром, но так и не смогла найти им объяснения. Ей стало казаться (и раздумье перешло в уверенность), что она услышала голос из прошлого, один лишь голос, без встречи лицом к лицу – что, однако, пугало ее не меньше. При одном воспоминании мороз пробегал по коже.
Днем она пошла прогуляться, подышать свежим воздухом, набрать букет красных, желтых, багровых листьев, чтобы поставить в вазу на столе. Мысль о появлении Анны перед ее дверью не оставляла Бет. Причину случившегося угадать было нетрудно, и Бет во всем обвиняла себя. Анну огорчало невнимание к ней Пауля в течение вечера. А она, Бет, танцевала с ним так, как может танцевать только влюбленная женщина, отбросив прочь сдержанность и осторожность. Анна не могла не заметить этого.
На обратном пути Бет зашла в Нилсгаард посмотреть, как чувствует себя Анна после ночного происшествия. Ей сказали, что фрекен Анна отдыхает в своей комнате и что ее не велено беспокоить, а герра Рингстада нет дома. Бет наведалась в классную комнату, где дневные занятия подходили к концу.
– Как удачно, что вы пришли именно в это время! – воскликнула фрекен Ларсен. – Я как раз говорила Джулиане, что мы не сдержали обещания показать вам ледник. Мы собирались после урока заглянуть в Дом у Черного Залива и спросить, устроит ли вас, если мы сходим туда завтра. Герр Рингстад уверен, что день будет ясным. Откладывать нет смысла, в солнечную погоду прогулка намного приятнее.
Бет улыбнулась, видя, с каким нетерпением Джулиана ждет ответа.
– Буду очень рада. Что, если устроить пикник?
Так и решили. Джулиана прыгала от радости и даже начала изображать что-то похожее на шотландский рил. Бет присоединилась к ней, показывая па.
– Хочешь, я научу тебя танцевать рил по всем правилам? – предложила Бет.
Джулиана закивала и захлопала в ладоши. Фрекен Ларсен одобрила идею:
– Если не возражаете, фрекен Стюарт, я бы тоже была не прочь поучиться. Если мы с Джулианой окажемся не самыми бездарными ученицами, то сможем даже выступить на Рождество в семейном кругу.
– Прекрасная мысль! – Бет подошла к окну и выглянула. – Зимой здесь, должно быть, очень красиво.
– Да, очень. – Гувернантка подошла к ней. – Все бело. Озеро замерзает, хотя и не до конца, но можно кататься на коньках, поскольку оно покрывается толстым слоем льда. Можно и переправиться на другую сторону на санях. Люди чаще навещают друг друга – больше свободного времени. Самое красивое зрелище – водопады. Они замерзают и образуют причудливые узоры, особенно большой водопад на Торденгорне – он становится похож на прекрасный дворец с широкими залами внутри, где так и хочется потанцевать, но это верная гибель. Оттуда не выбраться – не успеешь оглянуться, как превратишься в льдинку.
Бет вспомнила старую сказку о Снежной Королеве.
– Когда выпадает первый снег? – спросила она.
– Обычно в октябре, но местная поговорка утверждает, что снег тает трижды, прежде чем остается на всю зиму. К ноябрю все будет белым-бело, и мы не увидим солнца до февраля. Здесь не бывает темно днем, как в более северных районах, солнечные лучи иногда освещают вершины, но само солнце прячется за горами, его не видно.
Трудно было представить изумрудное озеро, одетое в пышное убранство осенней листвы, белым и неподвижным, и мощный водопад – замерзшим до наступления весны. Здешние места не знали плавных переходов от одного времени года к другому, в Норвегии каждый сезон наступал неожиданно, словно белый, темный, зеленый и оранжевый плащи чья-то капризная рука поочередно накидывала природу. Но Бет нетерпеливо ждала перемен с их новыми красками, запахами и погодой. Ей хотелось впитать как можно больше впечатлений перед окончательным отъездом из Тордендаля.
Они договорились о времени на завтра, и Бет уже спускалась по ступенькам веранды, когда Пауль подъехал к дому на сером коне.
– Как чувствуете себя? – спросил он, спрыгивая с седла.
Она улыбнулась:
– Отдохнула и отошла от испуга, спасибо. А как Анна? Мне сказали, что она в постели.
– Да, так советовал врач. – Он нахмурился. – Бывают периоды, когда ей нужен абсолютный покой, она принимает необходимое лекарство, чтобы снять возбуждение. Четыре года в клинике значительно улучшили состояние ее нервной системы, но, если не соблюдать осторожность, могут быть рецидивы.
Лошадь нетерпеливо била копытом, требуя отвести ее на конюшню.
– Нилсгаард теперь – дом Анны и всегда им будет. Я ей это обещал.
Говоря это, он пристально наблюдал за Бет. Она надеялась, что не выдала разочарования и Пауль не заметил, как у нее вдруг закружилась голова и она чуть не потеряла сознания оттого, что рушились глупые мечты, которые она еще не успела полностью осознать. Она нашла в себе силы улыбнуться:
– Что, если она выйдет замуж?
– Она никогда не выйдет ни за кого, кроме меня. А это исключено.
– Ах, да, – ответила Бет сухо, вспомнив, что закон запрещает женитьбу на сестре покойной жены. – Она же сестра вашей жены.
– Если бы это было единственным препятствием, я бы мог оформить брак за границей. Но я не думаю о браке, я еще не примирился со смертью Джины и не хочу терять свободу. Я хочу жить так, как считаю нужным. Теперь уже и Анну этот вопрос беспокоит не больше, чем меня, она примирилась со своим положением.
Бет вдруг разозлилась на него за самоуверенность и за нестерпимую боль, которую испытала по его вине:
– Боюсь, что ее это волнует больше, чем вам хотелось бы! Первое, о чем она сообщила мне при нашем знакомстве, так это о сплетнях, которые ходят о ваших отношениях. Может быть, в этом и кроется причина ее нервного расстройства. Вы уверяли, что позаботились о ней, но вы же отказываете ей в том единственном, чего она желает больше всего!
Пауль был явно недоволен:
– А чего же она хочет? От чего должно зависеть ее спокойствие?
– Замужество – вот что может вернуть ей покой. И уверенность, что не вы явились причиной смерти Джины.
Он побелел как полотно, в глазах появилось страдальческое выражение.
– Разве у нее остались сомнения? – воскликнул он хрипло, словно не веря своим ушам. – Если бы я мог, то сделал бы все, чтобы развеять их. Но у меня нет доказательств. Однако верит она или нет, ее любовь ко мне не ослабевает, ее преданность безгранична. Для меня до сих пор остается тайной, что случилось в ту ночь, когда Джина выбежала из дома. Возможно, только Джулиана знает правду, а она, слава Богу, забыла об этом. Мне было бы тяжело сознавать, что мою дочь до конца ее жизни будут преследовать страшные воспоминания.
