Сандра Хилл - Преступный викинг
— Знаю.
Кончиком языка он провел по ее шее и прошептал: — Это другая страсть, сладкая моя. Рейн застонала.
— Тебе понравилось?
Селик приподнялся над ней и, вытянув руки, сплел свои пальцы с ее.
Она кивнула, облизывая пересохшие губы, и засмотрелась, как Селик делает то же самое, неотрывно глядя ей в глаза.
— Пожалуй, я придумал тебе… наказание. Одним ловким движением он раздвинул ей ноги, после чего несколько раз прижимался к ней, пока не нашел самое удачное положение…
Рейн тихонько застонала.
Селик самодовольно улыбнулся.
— Ну нет, твои жалобные стоны тебе не помогут, — самодовольно улыбнулся он. — Я не собираюсь идти дальше, сладкая колдунья. И не надейся. И не хмурься. Что бы ты там ни говорила, это не будет наказанием.
Рейн попыталась выскользнуть из его рук, не повторяя прежнюю глупость, но из этого ничего не вышло. Ее груди, несмотря на лифчик, шелковую блузку и шерстяную тунику, едва коснувшись его доспехов из кожи, тотчас встали торчком и томительно заныли.
У Селика перехватило дыхание, но она не успела воспользоваться удобным моментом, потому что он в мгновение ока скинул с себя все, кроме штанов, и вновь прижал ее к тюфяку.
Голой грудью он легонько касался ее груди, дразня и мучая ее, и возбуждая сверх всякой меры.
— О…
— Ты говоришь «О» сейчас, а что же ты скажешь потом, глупая женщина?
— О чем ты?
Селик хмыкнул:
— Хочешь знать, какое наказание тебя ждет?
Рейн неуверенно кивнула.
— Помнишь, еще в начале мы разговаривали, и ты болтала всякие глупости по вашему обычаю?
Рейн замерла и вся напряглась в ожидании.
— Ты говорила, что нет ничего лучше, как целоваться и целоваться часами. Будто бы это мечта всякой женщины, которой вовсе не надо…
Рейн застонала.
— Ты будешь повторять каждое слово, которое я когда-либо произносила?
Он улыбнулся в ответ.
— Наверное, так и надо сделать… Я буду целовать тебя, как умею, до тех пор, пока ты не запросишь большего… А потом начну сначала…
— Хватит, — перебила его Рейн, чувствуя, как горячая краска стыда заливает ей шею и щеки. — Можешь не продолжать. Я знаю, о чем ты.
— Ну и как, радость моя? — спросил Селик и насмешливо изогнул губы. — По-моему, наказание подходящее. Ты ведь этого хотела? Ничего, ты убедишься, что была неправа. Уж я-то знаю.
Рейн перестала дышать.
— Дыши, дыши глубже, мой ангел. У нас вся ночь впереди.
ГЛАВА 11
— Ты думаешь, поцелуи могут быть наказанием? — недоверчиво спросила Рейн и рассмеялась. — Ты не очень внимательно меня слушал. Я говорила тебе, что лю…
Селик зажал ей рот одной рукой, а другой захватил обе ее руки в свою над ее головой. Он не дал ей договорить. И глупо. Неужели он в самом деле думает, если она не будет говорить о любви, то можно и не думать о ней?
— В последнее время я только и делал, что слушал твою трескотню обо всем на свете.
— Мм-м! Вот как! Ах ты!
Ты считаешь, я слишком много говорю? Ну подожди, я тебе еще кое-что скажу.
— Святой Тор! На белом свете еще не было женщины, которая так похвалялась бы, что она все обо всем знает. Да еще говорила всем и каждому, что делать, как делать, когда делать и где. Ради всех святых! Пора положить этому конец. Пора преподать тебе урок, чтоб ты знала, что хорошо, а что плохо:
Еще закрывая ей рот рукой, он наклонился и несколько раз прижался губами к ее лбу.
— Вот так, прелестная мегера. Успокойся и не хмурь брови.
Она посмотрела на него еще более негодующим взглядом, и он довольно хмыкнул.
— Давай, давай! Ты недолго продержишься, если с самого начала так расходуешь себя. Любой воин знает, что надо сохранять силы для главного сражения.
— Чрт б тбя пбрл!
Черт бы тебя побрал! Отпусти меня.
— Что такое, дорогая? Ты просишь не останавливаться? Ну конечно же, я еще никогда ни в чем не отказывал женщине, тем более если ее требования законны.
Его губы скользнули по ее векам, потом по щеке к подбородку…
Рейн приоткрыла рот под ладонью Селика. Неужели те же самые губы, которые произносят все эти слова, так нежно целуют ее? Она попыталась думать о другом, чтобы не возбуждаться еще больше. Кубики льда… удаление миндалин… деревья… операция на сосудах… Но она не могла заставить себя не радоваться восхитительному прикосновению влажных теплых губ к прохладной коже. Или это у него прохладные губы, а ее тело горит огнем? Она уже ничего не понимала и лишь вздрагивала каждый раз, когда он прижимался к ней губами.
— Если я уберу руку, ты обещаешь молчать? — шепотом спросил Селик, и от его дыхания шевелились у нее на шее волосы, выбившиеся из косы.
— Тсвсмсшлсм?
Ты совсем сошел с ума?
— Нет? Что ж, тогда продолжим.
Селик скользнул легкими, как перышко, поцелуями по ее шее, то нежно покусывая ее, то едва касаясь. За правым ухом, где у нее билась жилка, он помедлил, давая волю своей страсти и оставляя на ее коже мету любви, а потом тихонько подул, остужая словно обожженное место.
Его горячее дыхание коснулось ее уха, у Рейн округлились глаза от страха, как бы он не узнал о сверхчувствительности ее ушей, а тело напряглось в напрасном сопротивлении неизбежному. Он ни в коем случае не должен был узнать, что ее уши все равно что пятка у Ахилла, и ее броня из здравого смысла ей не поможет, едва он догадается…
Селик догадался. Рейн поняла это по его затуманившимся глазам и медовой улыбке, изогнувшей его губы.
— Итак, уши, милая. Наверное, здесь одна из тех самых пятидесяти семи эрогенных зон, знанием которых ты однажды хвасталась. Ну же, кивни головой, если я прав.
Рейн неистово затрясла головой.
Господи Иисусе! Неужели этот человек помнит все глупости, которыми она его заговаривала?
Селик искренне развеселился, ни на минуту ей не поверя.
— Интересно. У некоторых женщин точка наслаждения за коленками. У других — между ног. Еще соски. Бывает, даже на ступнях. Ну, а я начну, пожалуй, с ушей, радость моя. Что скажешь?
Она застонала.
— Ну конечно, ты не должна ничего говорить. Я буду целовать тебя всю, пока не найду пятьдесят семь точек.
— Чртбтбпбрл…
— И я так думаю, — сказал Селик и нежно куснул ее за мочку уха, после чего медленно, мучительно медленно провел кончиком языка по краю уха. — Ну просто морская ракушка, сладкая моя, вся беленькая и розовая, — прошептал он едва слышно между легкими покусываниями. — Интересно, тебе это тоже по вкусу?
Рейн застонала и попыталась отодвинуться, но у нее ничего не вышло. Его язык прошелся по всем внутренним завиткам, и эти прикосновения эхом откликнулись глубоко в ее теле.
— Ага! Вот она, точка номер один из твоих пятидесяти семи! — проговорил Селик со смешком.
