Сьюзен Джонсон - Греховный соблазн

После обеда он немедленно откланялся, объяснив, что должен встретиться со здешним проводником, боясь, что, если останется еще на несколько минут, не выдержит и схватит Кристину в объятия. И поднялся так порывисто, что опрокинул стул, а в ответ на просьбу Фрица встретиться с ними еще раз непонимающе уставился на мальчика.

— Возможно, после каникул, — вымолвил он наконец. Лица детей омрачились.

— После каникул мы едем в Лондон, — вздохнул Джонни.

Макс вопросительно взглянул на Кристину.

— В зависимости от обстоятельств, — пояснила та.

— Если тетя Шарлотта будет дома, а папа поедет кататься на лыжах, — вставил Фриц в надежде снова поболтать с Максом.

— Понимаю, — с легким поклоном ответил тот.

— А где вы остановитесь? — не отставал Фриц, игнорируя строго сведенные брови матери.

— Еще не знаю, — ответил Макс, беря пальто. — Но уверен, что мы встретимся снова.

Он вежливо откланялся и ушел.

— Как по-твоему, мы еще увидим его? — спросил Джонни, которому явно пришлось по душе общество Макса.

— Возможно, — уклончиво пробормотала Кристина.

— Можно прийти сюда: он наверняка будет здесь обедать, — предложил Фриц.

— У нас слишком много дел дома. Нужно развлекать гостей, — с сожалением напомнила Кристина.

— А вдруг они скоро уедут? — с надеждой протянул Джонни.

— Посмотрим, может, удастся как-нибудь утром вырваться из дома, — пообещала Кристина при виде разочарованных мальчишеских физиономий.

— Ура!

— Вот здорово!

Дети снова заулыбались.

— А сейчас нам лучше вернуться и быть приветливыми с родственниками.

Все дружно застонали.

— Вот вырасту и куплю таких же вороных! — объявил Фриц, вскакивая.

«А вдруг Макс подарит тебе своих?» — ни с того ни с сего подумала Кристина, позволив себе немного помечтать в предвидении предстоящего тоскливого вечера.

— А я спрошу нового привратника, Берта, может, он сумеет узнать, где остановился Билл. Ему всегда все известно! — вторил Джонни.

Глава 18

— Где тебя носило? — тихо прорычал Ганс, когда Кристина и мальчики появились в холле. Вдова как раз спускалась по лестнице, и он не желал новой сцены. — Все уже собрались, а ты опаздываешь к чаю.

— Кухарке приказано подавать чай без меня.

— Предупреждаю, если не появишься в гостиной через десять минут, я…

— Ганс! Подай мне руку!

Повелительный голос вдовствующей княгини несколько умерил пыл Ганса, но он все же угрожающе пробормотал, прежде чем обернуться к матери:

— Десять минут!

Мальчики все это время прятались за спиной Кристины и посмели пошевелиться только после его ухода. Оба робко коснулись рук матери.

— Идите к себе, — тихо велела Кристина. — Я приду к вам после чая.

— Мы всего лишь катались на коньках, — мрачно буркнул Джонни.

Кристина ободряюще улыбнулась:

— Сомневаюсь, милый, что твоего отца это интересует.

Мальчики давно уже научились не откровенничать с Гансом. Он кричал на них, а иногда и просто срывал злость.

— Сейчас прикажу, чтобы вам наверх подали пирожных.

— Мы поедем завтра кататься? — умоляюще прошептал Фриц.

— Попробуем, если встанете пораньше, — кивнула мать, жалея, что в жизни ее детей так много запретов.

— Я проснусь, когда ты скажешь, — пообещал Фриц.

— Я тоже, — поддакнул старший.

— Поговорим после чая, дорогие. А сейчас бегом наверх. Кто первый?

Входя в гостиную, Кристина чувствовала себя разведчиком во вражеском лагере. Пронизывающие взгляды собравшихся были устремлены на нее. Даже после двенадцати лет брака она по-прежнему оставалась чужачкой, «этой англичанкой», хотя, по правде сказать, их мнение давным-давно стало для нее безразлично. Пусть думают что хотят!

Братьям Ганса, как младшим сыновьям, пришлось жениться на деньгах, и, следовательно, их жены славились не внешностью, а приданым. Дочери богатых бюргеров, типичные буржуа по виду и характером, глубоко презирали аристократическое наследие Кристины, ее безупречные манеры и, самое главное, изысканную английскую красоту. Их мужья подобно старшему брату пользовались негласными преимуществами мужского пола и, равнодушные к чувствам жен, распутничали и заводили любовниц. Ах, знай она только обо всем этом до замужества…

Но сетовать уже поздно. Пока что нужно выдержать это невероятно скучное чаепитие. Кристина давно уже обнаружила что самое главное — умение правильно рассчитать время. Вот прошла минута… другая… третья… если отмечать каждую, то и конец недалек. Кроме того, теперь, когда Макс рядом, стало легче терпеть холодную удушливую скуку которой, казалось, была пронизана вся обстановка. Она может даже помечтать о блаженной радости увидеть его вновь.

Она была так счастлива, что не обращала внимания ни на злобные голоса, ни на колкости, ни на глупые сплетни. Забытый чай стыл в чашке.

Внезапно до нее дошло, что невестки дружно поднимаются с мест шурша тафтой, неуклюже топорщившейся на их пышных бедрах. Осознав, что очередная пытка кончилась, Кристина тоже встала.

— Ужин в девять, — рассеянно объявила она. — До встречи. — И, грациозно кивнув, направилась к двери.

— Она и словом с нами не перемолвилась, — взвизгнула одна невестка.

― По-моему, просто подвыпила, — вставила вторая, поджав губы.

— По крайней мере лицо у нее так и сияло, — добавила третья, и злобные гарпии обменялись многозначительными взглядами.

Ганс, терпеливо вздохнув, поднял глаза к небу.

— Еще есть время выпить перед ужином. Кто хочет партию в бильярд?

Семейные сборища были тяжким испытанием и для него, поскольку он не выносил своих невесток и терпеть не мог матери, делавшей из старшего сына мальчика на побегушках.

— Твоя жена, случайно, не беременна? — осведомилась вдовствующая княгиня, пронзив его скептическим взглядом.

— Господи, конечно, нет!

Но тут в голову Ганса пришла ужасная мысль.

— Прошу простить, у меня дела, — мрачно объявил он. — Встретимся в бильярдной.

Взбежав по ступенькам, Ганс ворвался в гостиную Кристины, словно разъяренный бык. Но комната оказалась пуста. Он рывком распахнул дверь спальни. Кристина, все еще в нарядном платье, лежала в шезлонге с закрытыми глазами.

— Попробуй мне признаться, что беременна, сука ты этакая!

Истерический вопль ворвался в ее блаженные грезы, и глаза Кристины удивленно распахнулись.

— Только не в присутствии слуг, — резко бросила она, садясь. — Лиза услышит.

Камеристка гладила ее вечернее платье в смежной со спальней гардеробной.

— Плевать мне на слуг! — прорычал Ганс. — Отвечай, стерва, ты беременна?