Патриция Гэфни - Достоин любви?
«Остановитесь! Довольно!» — принадлежит Рэйчел.
Его била крупная дрожь, настолько сильная, что Себастьян едва сумел подняться на ноги. Чьи-то могучие руки пришли ему на помощь; он поднял голову и увидел рядом с собой честное, мужественное и озабоченное лицо Уильяма Холиока.
— Ну будет, будет, — просительно и в то же время ворчливо проговорил управляющий. — Я сказал — довольно! Послушай, дружок, оставь эту падаль воронам. Вот и умница! Вот и хорошо!
Его колотило все сильнее. Кровь текла струёй, заливая каменные плиты пола. Себастьян увидел, как Салли перевернулся на живот, с трудом поднялся на колени и наконец распрямился, цепляясь за стену. Они поглядели друг на друга. Потом Салли скосил глаза вбок, и Себастьян, проследив за его взглядом, увидел всю компанию: Китти, Бингэма и Флора. Они толпились в сторонке, вытягивая шеи, как любопытные коровы. Впрочем, все казались довольными, особенно Китти. Скорее всего ей нравился запах крови, а возможно, и вкус тоже, насколько он мог судить.
— Убирайтесь, — произнес Себастьян, не повышая голоса. — Все вон отсюда.
Губы у Салли распухли, глаза заплыли, из носа черным ручейком текла кровь.
— Ты об этом пожалеешь, — пригрозил он.
Прежде чем Холиок сумел его удержать, Себастьян еще раз ударил Салли. Просто двинул кулаком в живот — несильно, даже не размахнувшись, но сразу почувствовал себя лучше. Салли согнулся, дыхание со свистом вырвалось у него изо рта. Его угроза показалась Себастьяну смехотворной.
— Убирайся из моего дома, — внятно повторил он.
Приятно было сознавать, что последнее слово осталось за ним.
11
Лысый, как бильярдный шар, с добрыми, широко посаженными карими глазами, выглядывающими из-за толстых стекол очков, доктор Гесселиус повсюду распространял запах табака. Курительная трубка торчала у него из жилетного кармана.
— Всякая рана является серьезной, — ответил он на вопрос Уильяма Холиока. — Вот эта, к счастью, неглубока, хотя и длинновата. Мне пришлось наложить шестнадцать швов. Но всегда существует опасность заражения. Кто будет за ним ухаживать?
Рэйчел и Уильям растерянно переглянулись.
— Кто-то должен менять повязку, — пояснил доктор, — и следить за раной. Могут появиться признаки заражения.
— Обычно это делала миссис Фрут. Выхаживала служанок, когда они болели, и всякое такое, — сказал Уильям. — С тех пор как она уехала, у нас никого не осталось. Да и нужды особой не было.
Наступило молчание.
— Я займусь этим.
Доктор Гесселиус с облегчением повернулся к Рэйчел; она знала, что он ждет именно от нее этих слов. И не он один. Она была экономкой — естественно, все полагали, что она возьмет этот труд на себя.
— У вас есть опыт в таких делах, миссис Уэйд? — участливо спросил доктор.
— Только по книгам.
Он бросил на нее скептический взгляд. Она вовсе не желала его убеждать, меньше всего на свете ей хотелось быть сиделкой у Себастьяна. И все же, сама не зная зачем — может быть, из гордости? — она добавила:
— «Патология» Бертона, «Уход за больными в лихорадке» Кэмпиона.
Добрые, влажные, как у спаниеля, глаза доктора широко раскрылись.
— Вот как? Ну что ж, прекрасно, вы будете знать, на что обращать внимание. Вот и отлично.
Да уж, отлично. О Господи, и зачем только она в это ввязалась?
Она обнаружила его в кабинете, а не в спальне. Несмотря на неимоверное количество поглощенного спиртного, он за весь этот вечер так и не смог опьянеть. И только теперь выпитый алкоголь возымел над ним силу.
Себастьян стоял, прислонившись к стеклянным дверям, ведущим на террасу, прижимая локоть к правому боку. Заслышав ее шаги, он слишком быстро повернулся и зашатался, едва не потеряв равновесие. Коричневатая жидкость выплеснулась на ковер из бокала, который он держал в левой руке. На нем была черная бархатная домашняя куртка, надетая на голое тело поверх брюк. На груди под незастегнутой курткой белели бинты.
— Я хочу, чтобы вы ушли, — проговорил Себастьян чуть ли не по слогам, стараясь, чтобы язык не заплетался.
Но глаза у него горели; словами он прогонял ее, а взглядом приковал к месту, она не могла двинуться.
— Уходите, — повторил он очень медленно, твердо и вежливо.
Тут у него заслезились глаза, и ей удалось освободиться от колдовской силы его взгляда.
— Доктор Гесселиус попросил меня… присматривать за вами.
Себастьян поморщился, оскалив зубы в досадливой гримасе, словно хотел дать ей понять, что находит сложившееся положение нелепым до абсурда. В этом она была с ним совершенно согласна.
— Доктор Гес… Гесселиус просил… — Ему пришлось остановиться, фраза оказалась для него слишком сложной. Прошло несколько секунд. — …просил вас присмотреть за мной, — закончил наконец Себастьян. — Ха!
Опять он уставился на нее, пристально всматриваясь, как будто сквозь туман, изучая, пронизывая ее взглядом.
— Как вы себя чувствуете? — спросила Рэйчел, беспокойно стиснув руки и не зная, куда деваться от этого неотступного взгляда.
Себастьян потер глаза тыльной стороной запястья. Волосы у него были всклокочены и стояли дыбом. Ей показалось, что его левая рука дрожит, когда он поднес бокал ко рту и выпил остаток того, что в нем было. Покачнувшись всем телом, он налетел плечом на стеклянную дверь позади себя и удивленно раскланялся с ней, словно благодаря за поддержку, потом перевел взгляд на пустой бокал у себя в руке и сунул его в карман куртки.
— Миссис Уэйд!
Продолжения не последовало, и она спросила:
— Милорд?
— Миссис Уэйд, разве не я хозяин Линтон-холла?
— Да, милорд.
— И разве я не… — Он крепко зажмурил глаза и вновь открыл их. — Разве не я нанял вас на работу?
— Вы, милорд.
— Но тогда… разве вы не обязаны меня слушаться? Да! — решительно ответил он сам.
— Вы настаиваете, чтобы я ушла?
— Немедленно. И не возвращайтесь. Спасибо.
— Прекрасно.
Но Рэйчел не тронулась с места, она продолжала смотреть на него. Оттолкнувшись плечом от стеклянной двери, Себастьян неверными шагами направился к письменному столу, где на серебряном подносе стоял хрустальный графин с бренди. Он вынул пробку и поднял графин, да так и застыл в растерянности, не зная, что делать дальше. Томительная пауза глупейшим образом затянулась.
— Он у вас в кармане, — с досадой напомнила Рэйчел.
Из всех эмоций, обуревавших ее в эту минуту, обида из-за того, что он не позволил ей за собой ухаживать, была, без сомнения, наиболее нелепой.
Так продолжалось целую неделю.
— Кто меняет ему повязку? — озабоченно спросила Рэйчел у Приста после того, как Себастьян с полдюжины раз прогнал ее прочь от себя.
