Кэтрин Коултер - Неистовый барон
– Моя мать умерла в родах. Она родила девочку, которая тоже умерла.
– Вы не умрете, я этого не допущу. А теперь я вас оставлю, чтобы вы могли переодеться в ночную рубашку. Когда вы будете готовы, то придете ко мне.
– Не знаю, хочу ли я этого, Роган.
– Я уже говорил, что не собираюсь вас брать силой. Я буду рад, если вы мне наконец поверите.
Просто раз вы моя жена, то вы будете спать рядом со мной до тех пор, пока мы живы.
Сюзанна с минуту молчала, глядя на свои тапочки.
Затем, вскинув голову, закричала:
– Вы хотите застать меня врасплох! Когда я усну, вы сделаете со мной все что угодно и я не смогу вам помешать!
Роган почувствовал, как в нем закипает гнев. Он впервые злился на Сюзанну. Сейчас ему хотелось схватить ее за плечи и трясти до тех пор, пока она не станет молить о прощении. Но барон только пожал плечами, резко повернулся и направился в свою спальню. Не глядя на Сюзанну, он бросил через плечо:
– Я жду вас через десять минут – не больше.
Десять минут вскоре прошло, но никаких признаков появления Сюзанны не наблюдалось. По правде говоря, Роган думал, что она придет, и был удивлен.
Сюзанна – человек слова. Но ведь сейчас она ему слова не давала, верно? Верно. Тем не менее она обещала ему повиноваться. Правда, может быть, Сюзанна прослушала то, что говорил на церемонии мистер Байам.
Да, Роган считал, что ровно через десять минут она проскользнет в боковую дверь, потупившись и часто дыша, страшно испуганная и готовая вздрогнуть от малейшего шороха.
Но она не пришла.
Сюзанна его удивила. Это странно – уже давно ни одна женщина не удивляла Рогана. Вопрос состоит в том, что же теперь делать.
Собственно, выбора нет. Пройдя в боковую дверь, Роган обнаружил, что комната Сюзанны погружена в темноту.
– Сюзанна!
Нет ответа.
Роган подошел к кровати. Она оказалась пуста.
Барон был огорчен. Он ведь принял твердое решение даже в брачную ночь не спать с собственной женой. Он вел себя более чем сдержанно. Ну, он совсем немного ввел ее в курс дела, но она была этим не только удивлена, но и довольна. И тут он застонал – так стонет мужчина, охваченный желанием, мужчина, который вот-вот потеряет самообладание.
Пусть так – но разве она не знала, что он никогда не теряет головы. Какое значение вообще может иметь какой-то стон? Он уступил ей, он отпустил ее. Неужели Сюзанна ждала, что, когда она вернется, он набросится на нее? Очевидно, так. Может быть, он не сумел рассеять ее подозрения. Но это не имеет значения – она должна была понять, должна была ему поверить.
Проклятие! Ее напугал тот дурацкий стон.
Он дал ей десять минут на то, чтобы успокоиться.
А она имела наглость вообще исчезнуть.
Роган был в бешенстве.
Жена не должна так себя вести. Для новобрачной же это вообще просто неслыханно.
– Сюзанна! Где вы? Может, вы прячетесь за занавеской?
Молчание. Вот досада! Роган был уже готов ее придушить.
Он не собирается искать новобрачную по всему дому. У мужчины должна быть своя гордость, которую нужно холить и лелеять. В такой ситуации, как эта, очень полезно вспомнить про гордость – тем более что ничего другого не остается.
Вернувшись в свою спальню, барон с грохотом захлопнул за собой дверь. Так-то лучше. Роган надеялся, что там, где она прячется, будет достаточно холодно.
Ничего, померзнет. Сняв халат, новобрачный юркнул в постель.
Простыни были холодными, но гнев Рогана очень быстро их разогрел. Она идиотка. Утром он решит, как с ней поступить.
Барон повернулся на бок и принялся считать кошек.
Этому его научил Оззи Харкер, когда Роган был еще мальчишкой. Оззи полагал, что овец очень трудно сосчитать, – они все такие пушистые, все одного цвета и совершенно одинаково блеют: «Бе-э…» Можно ли представить себе овечьи бега? Конечно, нет. Глупые животные просто собьются в кучу и будут тупо на тебя смотреть.
А кошки совсем другое дело. Есть полосатые, есть пятнистые, есть разноцветные. Некоторые из этих милых маленьких негодяев чернее, чем мечты грешника, – естественно, речь не идет об отце Рогана. Не надо забывать и о великолепных длинношерстных белых кошках, которые не побегут, даже если регент станет перед ними раздеваться. Хотя, с другой стороны, кто осмелится ему это предложить? И потом…
Насчитав пять кошек – все они оказались полосатыми, – Роган заснул, но сны его были безрадостными.
* * *Сюзанна стояла на коленях, подняв в воздух свою нижнюю часть, и играла с новым котенком. Оззи Харкер сидел на полу напротив нее и говорил:
– Вам бы подобрать кличку для этой крошки, миледи. Уж назвали бы ее как-нибудь.
Котенок, о котором шла речь, не проявлял большого желания бегать. Он (или она) лежал на сложенных ковшиком ладонях Сюзанны и крепко спал. Медленно, осторожно, стараясь не потревожить котенка, Сюзанна встала, обернулась – и чуть не уронила зверька.
– Роган, – растерянно сказала она. – Это вы?
– Как видите. Доброе утро, Сюзанна, Оззи. Это наш новый будущий чемпион?
– Ага, милорд. Хорош, правда? Давай, маленький дьяволенок, просыпайся, покажи его милости, из чего ты сделан. – Громадный корявый палец почесал котенка под подбородком. Малыш открыл глаза и потянулся на разъезжающихся лапах.
Сюзанна засмеялась и поднесла пушистый комочек к своему лицу.
– Какой ты милый! – Поцеловав котенка, она потерлась щекой о мягкую черную шерстку.
Рогану оставалось только позавидовать.
– Как его зовут, Сюзанна?
– Я еще не решила. У вас есть предложения, Роган? Оззи сказал мне, что мальчиком вы проводили много времени с кошками. Он считает, что если бы вы не были наследником и вам не пришлось бы идти по стопам родителей, то из вас получился бы хороший специалист по кошачьим бегам.
– Ну, я действительно устраивал состязания между кошками. Что же касается этого малыша… – Роган провел пальцем по белому животику котенка. А спинка у него черная с небольшой примесью серого. – Может быть, Джиллифлауэр <По-английски это означает левкой.>.
– Как романтично! – сказала Сюзанна, пристально глядя на Рогана. Почему он не назвал его каким-нибудь мужским именем типа Брут, Сатана или, может быть, даже Цезарь? – Но почему именно Джиллифлауэр ?
– Вы знаете, что «джилли» по-староанглийски означает «июль»?
– Нет, не знаю.
– Да, это так. Я думаю, левкой потому так и называется, что цветет в июле. У него большие и очень ароматные цветки, особенно ароматные по ночам. Мне больше всего нравятся пурпурно-розовые левкои.
Скоро наступит июль, а этот малыш приятно пахнет.
– Откуда человек с вашей репутацией может знать о левкоях?
– Я, можно сказать, человек эпохи Возрождения, и у меня весьма разносторонняя натура. Нет, вы только посмотрите на его физиономию! Я не думаю, что он будет уж очень хорошим бегуном, Оззи, но он проворный, легкий и высокий. Да, давайте назовем его Джиллифлауэр.
