Анна Рэндол - Грехи негодяя
– Не могу поверить, что ты никогда ничего не говорил ей обо мне, Клейтон. «Трио»… Это значит, что нас трое, а не только ты и Малышка. – Йен потер ладонь, укушенную Оливией. – Эта дама не желает мне верить.
– Вы действительно знаете друг друга? – спросила Оливия. Ее лицо – в том месте, где к нему прикасалась рука Йена, – покраснело.
Клейтон понадеялся, что она откусила ему изрядный кусок плоти.
– И очень хорошо, что не верит, – пробурчал Клейтон. – Оливия, этот субъект – действительно член нашего трио.
– Дух, – представился Йен.
– Он же Йен Мэддокс, – добавил Клейтон.
– Неужели мы уже называем всем подряд наши настоящие имена? – удивился Йен.
– Не всем подряд, – буркнул Клейтон.
Из коридора донеслись шаги.
– А вот и слуги, – вздохнул Йен. – Встречи с ними я и старался избежать. Полагаю, мне следует исчезнуть, а вы уж с ними как-нибудь сами разберитесь. – Он поклонился Оливии и ухмыльнулся. – Сейчас вы увидите, почему я получил столь интригующее прозвище.
Клейтон и Оливия повернулись к двери, и тотчас вошли Катя, два лакея и горничная.
– Что-то случилось? – с тревогой спросила княгиня.
Оливия обернулась – и замерла. А Клейтон понял, что на нее произвел должное впечатление излюбленный трюк Йена – таинственное исчезновение.
Клейтон видел это много раз, поэтому точно знал: ничего фантастичного в исчезновении друга нет. Йен был пониже ростом и немного шире, чем Клейтон, но умел двигаться с ловкостью и проворством акробата. Вероятнее всего, в данный момент он отдыхал в гардеробе.
Оливия в немом восхищении продолжала озираться. Наконец, снова повернувшись к двери, пробормотала:
– Нет, ничего не случилось. Просто я увидела мышь.
– Она была отвратительной, – вступил в беседу Клейтон. – Мне показалось, она выбежала из-под гардероба. Пусть слуги проверят.
Лакеи переглянулись и с недовольным ворчанием стали двигать тяжеленный гардероб. Никаких грызунов под ним, разумеется, не оказалось. Но Йен, должно быть, испытал несколько неприятных минут, на что Клейтон и рассчитывал.
Катя, прищурившись, спросила:
– Вы хотите перебраться в другую комнату, барон?
Клейтон покачал головой:
– Нет, меня и эта вполне устраивает.
Княгиня обошла вокруг Оливии, и Клейтон заподозрил, что от ее взгляда не укрылись морщинки на платье, появившиеся после борьбы с Йеном.
– Полагаю, Оливия, нам следует осмотреть и твою комнату.
– Но я не думаю, что…
Но Катя решительно взяла ее под руку.
– Я настаиваю. В моем доме не будет проблем с грызунами.
Клейтон пошел следом за ними, но Катя властным жестом остановила его.
– Тебе лучше остаться в своей комнате и проследить, не вернется ли мышь. Или, возможно, злобный кабан.
Княгиня, Оливия и слуги прошли в соседнюю комнату и плотно закрыли за собой дверь. Но их голоса были слышны, и Клейтон приложил ухо к двери.
– А теперь ты расскажешь мне, что на самом деле произошло, – заявила Катя. – Если, конечно…
– А меня вовсе и не было в гардеробе, – сообщил Йен, внезапно появившись рядом с другом, и из-за него тот не расслышал ответ Оливии.
– Жаль, – сказал Клейтон. – Ты был под кроватью? – Густые волосы Йена с одной стороны были припорошены пылью.
– Мне жаль, что я едва не убил тебя кинжалом, дорогой друг, – сказал Йен, очень точно подражая голосу Клейтона. Потом перешел на свой собственный. – Теперь ты можешь не чувствовать себя виноватым за то, что не извинился.
– Я вовсе не…
– Да, я знаю. Поэтому я извинился вместо тебя.
– Я хотел сказать, что вовсе не чувствую себя виноватым.
– Ты ранишь меня в самое сердце, старик. – Йен подался вперед и со всей возможной театральностью приложил ухо к двери. – Теперь мы будем шпионить из-за двери?
– Я не шпионил, – буркнул Клейтон.
– Да, конечно, понимаю. Просто пол наклонился, и ты прислонился к двери. – Йен усмехнулся. – Я рад, что ей хватило ума заорать, как только я ее отпустил. Она храбрая девушка. В своих рассказах о ней ты об этом не говорил.
Клейтон всегда гордился своей памятью, но про храбрость Оливии ничего не помнил. Возможно, храбрость всегда существовала, но он предпочел о ней забыть и помнил главным образом о мнимом предательстве Оливии. Теперь же, думая о ней, он вспоминал не о предательстве, а о чудесных минутах, которые они провели вместе.
Но он не хотел ничего помнить! Воспоминания были… слишком сладостными. Как кусок сахара после долгих месяцев голода.
– Я о многом никогда не упоминал.
Йен вздохнул:
– Ну конечно! И все потому, что ты негодяй, которому на все наплевать, кроме мести, не так ли?
– Я никогда не утверждал, что мне на все наплевать. – Клейтон поднял с пола лист бумаги и положил в карман. Это была часть списка, которую составляла Оливия. Должно быть, она уронила бумагу, когда подверглась нападению.
Йен бегло просмотрел бумаги, лежавшие на столе.
– Хм, кажется, я припоминаю беседу, которую ты имел с Мэдлин несколько месяцев назад. Она спросила: «Тебе в самом деле наплевать на то, что ты уничтожишь столько жизней?» На это ты ответил… О, я могу процитировать твой ответ весьма уверенно. Можно сказать, дословно. Ты ответил ей: «Да».
Клейтон отодвинул бумаги от Йена, чтобы он не нарушил порядок.
– Оливия находится под моей защитой.
– Тогда самое время погубить ее. Но разумеется, не так, как ты планируешь погубить ее отца. По крайней мере я на это надеюсь.
– Я не планирую ее обесчестить, если ты это имеешь в виду.
– Значит, ты это уже сделал?
– Нет.
– Тогда почему она явилась в твою комнату?
– Вероятно, закончила работу над своей частью книг.
– Ты хочешь сказать, что она пришла к тебе в комнату за книгой? Знаешь, когда я ее держал, то не мог не заметить, какой у нее…
Кулак Клейтона въехал в подбородок друга раньше, чем тот успел договорить.
Йен осторожно потрогал челюсть, затем подвигал ею и ухмыльнулся:
– Дух. Я хотел сказать, что у нее боевой дух.
Клейтон подул на кулак. О, эта женщина сводит его с ума – в этом нет никаких сомнений.
– Да, кстати, спасибо, что ты приехал.
– А у меня был выбор? Разве я мог противиться зашифрованному посланию, которое мне принесли посреди ночи? Никогда не упускал возможности поучаствовать в деле, связанном со всякими… ухищрениями. Может, все-таки расскажешь мне, что тут у вас происходит? Нет, подожди. – Йен устроился на изящно расшитом стуле в дальнем углу комнаты. – Я знаю, как многословно ты обычно изъясняешься. Возможно, ты почувствуешь необходимость рассказать мне о цвете сапог злодеев и об используемой ими пене для бритья.
