Джулия Куин - Красавица и герцог
– Кто-то отправляется в путешествие? – спросила Амелия, когда мимо двери прошли два лакея – один с саквояжем, а другой со шляпной коробкой.
– Нет, – торопливо заверила ее Грейс. Она терпеть не могла лгать, вдобавок это всегда скверно у нее получалось, поэтому она нерешительно добавила: – Хотя, возможно, и да, но мне ничего об этом не известно.
Еще одна ложь. Превосходно. Грейс посмотрела на Амелию и попыталась изобразить жизнерадостную улыбку.
– Грейс, – прошептала Амелия, с тревогой глядя на подругу, – ты хорошо себя чувствуешь?
– О нет… то есть да, прекрасно. – Она снова попробовала улыбнуться, но, похоже, вторая попытка оказалась еще хуже первой.
– Грейс, – шепнула Амелия, окинув подругу лукавым взглядом, – ты влюблена в мистера Одли?
– Нет! – вскрикнула Грейс. О Господи! Как громко! Она в ужасе посмотрела на мистера Одли. Не то чтобы Грейс сделала это нарочно, просто они с Амелией как раз завершали круг и приближались к дивану, на котором сидел мистер Одли. Не смотреть на него было невозможно. Он слегка наклонил голову, и Грейс встретила его ошеломленный взгляд. – Мистер Одли, – растерянно пролепетала она, этого требовала простая вежливость, даже если мистер Одли не мог ее слышать. Повернувшись к Амелии, Грейс яростно зашептала: – Я едва его знаю. Мы только вчера познакомились. Нет, позавчера. – Ох, ну надо же быть такой простофилей! Грейс отвернулась и добавила, глядя прямо перед собой: – Я точно не помню.
– Я смотрю, в последнее время тебе часто попадаются интересные и таинственные джентльмены, – заметила Амелия.
– Что ты хочешь этим сказать? – вскинулась Грейс.
– Мистер Одли, – насмешливо поддела ее Амелия. – А еще разбойник-итальянец.
– Амелия!
– Ах да, ты говорила, он шотландец. Или ирландец. Ты еще сомневалась. – Амелия задумчиво наморщила лоб. – А откуда родом мистер Одли? У него, кажется, тоже легкий акцент.
– Не знаю, – с трудом выдавила из себя Грейс. Господи, да где же Томас? Она страшилась его появления, но ожидание было еще мучительнее.
И тут Амелия (о Боже, зачем?) громко произнесла:
– Мистер Одли!
Грейс тотчас отвернулась, уставившись в стену.
– Мы с Грейс гадаем, откуда вы, – не унималась Амелия. – Ваш выговор кажется мне незнакомым.
– Ирландия, леди Амелия. Чуть севернее Дублина.
– Ирландия! – воскликнула Амелия. – Боже мой! Далеко же вы забрались!
Прогулка по комнате подошла к концу. Грейс осталась стоять, даже когда Амелия направилась к дивану и села. Стараясь держаться как можно незаметнее, Грейс медленно двинулась к двери.
– Вам нравится в Линкольншире, мистер Одли? – послышался голосок Амелии.
– Меня здесь многое удивляет.
– Удивляет?
Грейс выглянула в коридор, прислушиваясь вполуха к разговору в гостиной.
– Путешествие оказалось не совсем таким, как я ожидал, – пояснил мистер Одни.
Грейс тотчас представила себе его насмешливую улыбку.
– В самом деле? – отозвалась Амелия. – А чего вы ожидали? Уверяю вас, в этом уголке Англии мы достаточно цивилизованны.
– О да, – задумчиво заметил мистер Одли. – Даже более, чем мне бы того хотелось.
– Но почему? – изумилась Амелия. – Что бы это значило, мистер Одли?
Возможно, мистер Одли и ответил, но Грейс этого не услышала. Как раз в это мгновение в холл вошел Томас. Элегантно одетый, выбритый и причесанный, он снова походил на самого себя.
– Ох, – вырвалось у Грейс. – Простите. – Она поспешно выскользнула в коридор и яростно замахала Томасу, стараясь, чтобы Амелия и мистер Одли ее не заметили.
– Грейс, – герцог стремительным шагом шел ей навстречу, – что это значит? Пенрит сказал мне, что Амелия хочет меня видеть?
Поравнявшись с Грейс, он кивнул ей, но не замедлил шага.
– Томас, подождите, – прошипела Грейс и, ухватив герцога за локоть, заставила его остановиться.
Уиндем обернулся, надменно вскинув брови.
– Там мистер Одли, – прошептала Грейс, потянув Томаса за собой подальше от двери. – Он в гостиной.
Томас посмотрел в сторону гостиной и снова перевел взгляд на Грейс. Он явно ничего не понимал.
– С Амелией.
С Уиндема тотчас слетела вся его невозмутимость.
– Какого дьявола? – проворчал он и, вытянув шею, попытался заглянуть в дверь гостиной, но едва ли сумел хоть что-то увидеть. – Почему?
– Не знаю, – раздраженно огрызнулась Грейс. Откуда ей было знать почему? – Мистер Одли уже был там, когда я пришла. Амелия сказала, что он шел мимо по коридору и она приняла его за вас.
Томаса передернуло.
– И что он ей наговорил?
– Не знаю, меня там не было. А потом я не могла толком расспросить Амелию в его присутствии.
– Ну да, разумеется.
Грейс молча ждала, не скажет ли Томас что-нибудь еще. Он рассеянно ущипнул себя за переносицу и поморщился, словно у него ужасно болела голова. Желая хоть немного его утешить, Грейс добавила:
– Я совершенно уверена, что мистер Одли не говорил Амелии о… – «Господи, как бы это получше сказать?» – О том, кто он на самом деле. – Герцог смерил Грейс испепеляющим взглядом. – Но здесь нет моей вины, Томас, – обиженно возразила девушка.
– А я вас ни в чем не обвиняю, – сухо бросил Уиндем и молча прошествовал к двери в гостиную.
С той минуты как Грейс вихрем вылетела из комнаты, ни Джек, ни леди Амелия не произнесли ни слова. Они словно заключили молчаливое соглашение о союзничестве и напряженно вслушивались, пытаясь разобрать тихий разговор в коридоре.
Джек всегда считал себя настоящим докой по части подслушивания, но Грейс с Уиндемом шептались так тихо, что, сколько он ни старался, не смог уловить ни слова. Впрочем, Джек и без того знал, о чем они говорят. Грейс предупреждала Уиндема, что мистер Одли, этот дьявол во плоти, уже запустил свои когти в прелестную, невинную леди Амелию. А Уиндем бранился (себе под нос разумеется, не настолько же он груб, чтобы сыпать проклятиями в присутствии дамы) и допытывался, что именно было сказано.
Все это было бы весьма занимательно, если бы мысли Джека не были заняты Грейс, гостиной, залитой золотым сиянием солнца, и… поцелуем.
Грейс…
Джек жаждал вернуть ее. Женщину, которую он сжимал в объятиях, не ту, что церемонно расхаживала по комнате вместе с леди Амелией, бросая на него колючие взгляды, будто он задумал стянуть столовое серебро.
Пожалуй, это было даже забавно. Джеку впору было себя поздравить. Какие бы чувства ни испытывала к нему мисс Эверсли, безразличие не относилось к их числу. А что может быть хуже безразличия?
Соблазнение женщины всегда представлялось Джеку увлекательной игрой, и вот впервые в жизни он обнаружил, что не чувствует привычной легкости. Кураж пропал. Преследование жертвы, хитроумный поединок, предвкушение близкой победы оставляли его равнодушным. Тонко рассчитанные ходы, продуманный план обольщения и искусное, артистичное его осуществление уже не казались Джеку захватывающим приключением.
