Оксана Головина - Сероглазый ангел

О да! Как она была права, но её рассуждения лишь подлили масла в огонь.

— Я вижу, ты решила, что достаточно узнала этого человека, едва пообщавшись с ним? Ты наивное дитя, Даниэль, и находишься в опасном заблуждении.

— Я не так глупа, как ты себе это представляешь, муж! — она перекричала даже его.

— Я не считаю тебя глупой, но ты больше никогда не заговоришь о Хьюберте Даниэль! И никогда не приблизишься к этому человеку!

— От чего же?

— Потому что я запрещаю тебе это! И ты обязана повиноваться! Этот человек — негодяй!

— Я вижу, у вас много общего, муж мой! — она зло наступила ему на ногу, сердито сжимая руки в кулаки, и направляясь во двор.

Но он резко схватил её за руку, лишь пытаясь удержать от необдуманного поступка, боясь за неё всем сердцем, когда успел заметить, как вместе с холодным синим блеском её глаз, сверкнуло на выглянувшем солнце тонкое лезвие, оставившее на его протянутой руке алую полосу. Рана была поверхностной и задела лишь кожу, но барон словно окаменел, глядя исподлобья на жену.

Она сжалась, словно дикий зверёк перед атакой, не выпуская кинжал из дрогнувшей руки. Он видел боль сожаления, мелькнувшую на её побелевшем лице, но другой, холодящий ужас, пока неведомый ему, не давал ей прийти в себя. Райан осторожно и мягко сделал шаг вперёд, обращаясь к ней, медленно произнося каждое слово:

— Поговори со мной, Даниэль… — он подступал, уже зная, как обезоружить её, не причиняя вреда, но она словно читая его мысли, ловко вывернулась из-под его руки, отступая и не опуская оружия.

Райан сдержался, усмиряя свой гнев, и повторил попытку, на этот раз, кинжал был выбит из маленькой ладони. Она, несомненно, будет болеть, и он утешит её, и будет утешать, сколько потребуется, но сейчас его волновало другое. Сапогом он откинул оружие подальше, убеждаясь, что теперь оно недосягаемо для его жены.

— Откуда у тебя этот кинжал? — медленно произнёс Райан.

Он увидел, как Даниэль напряглась всем телом.

— Это не важно! — она сердитым волчонком поглядывала на лезвие, сверкавшее на каменном мосту.

Он проследил за её взглядом, отрицательно покачав головой.

— Важно, — твердо возразил он, — говори со мной, Даниэль.

Она долго стояла и молчала, успокаивая дыхание.

— Это долгая история. И я не уверена, что тебе нужно её слушать.

— Наоборот, очень даже нужно, поверь мне, — убеждал он её тихим голосом, сдерживаясь, чтобы не схватить немедленно и унести в дом.

— Прости меня, Райан, я плохая жена! Ты вправе ненавидеть меня! — она выглядела такой жалкой, голова её опустилась, гнев покидал её, теперь ей стало ещё горше.

Муки совести терзали девушку, полностью уверенную в том, что теперь ей никогда не вымолить его прощения. Все её старания пошли прахом! И почему её глупая реакция испортила все! Но она просто не могла иначе, стоило кому-нибудь сделать выпад в её сторону, уж тем более хватать так внезапно!

— Я не ненавижу тебя, Даниэль. Это мы обсудим позже, сейчас отвечай.

Он и правде не злился? Она недоверчиво подняла на него взгляд, отводя его от раненной руки мужа. Тот обтёр ладонь о штаны, не желая расстраивать её видом крови.

— Его дал мне Гай.

— Когда? — Райан нахмурился.

— Лет семь назад. Не хочу говорить, об этом! — вскрикнула она, — это просто кинжал, Райан! Прекрати, прошу тебя, пожалуйста!

Райан вёл себя так, будто не слышал её мольбы.

— Зачем он дал тебе это оружие?

Кажется, ей придётся все ему рассказать, иначе он не остановится, пока не добьётся своего, но только Господь ведает, как он отреагирует, когда узнает ответ.

— Он служил мне для самозащиты, муж мой.

— И как часто он служил тебе, Даниэль? — голос его звучал хрипло и тихо, пугая её.

— Я не считала!

— Сколько?

— Десяток, может более… — она долго ждала, глядя на то, как подействуют на Райана её слова, потом поняла, что он не собирался ничего отвечать. Неужели он не понял её?

— Пойдём в дом, Даниэль, — он тихо улыбнулся, медленно протягивая ей свою ладонь, на этот раз, ладонью вверх, предлагая своей маленькой жене, положить поверх неё свою.

Нет, он точно не понял её! Даниэль растерялась. Почему он не сердится, не кричит? Может он решил наказать её в стенах дома, чтобы не унижать перед её людьми?

Её мысли были так очевидны, что он просто возмутился, продолжая держать свою руку.

— Черт возьми, жена, ты просто обязана исправить то, что натворила, и обработать её! — он указал на жалкий порез, который уже перестал кровоточить.

Наконец-то! Его жена спохватилась, переключаясь со своих тревожных мыслей, и придерживая юбки, побежала к замку, намереваясь спасать его от ранения.

— Беги, Даниэль. Однажды, ты сама все расскажешь. Когда станешь больше доверять мне…

Им, несомненно, будет, о чем поведать друг другу! Райан вздохнул, и устало направился вслед за беглянкой.

Глава 36

Всадник прибыл с рассветом. Едва спешившись, он, опуская голову, укрытую низким капюшоном тёмной накидки, уверенно прошёл через двор, останавливаясь перед хозяином замка. Старый Голлагэр лично вышел встречать гостя, и махнув ему коротко рукой, велел следовать за ним в дом. Шаги его были торопливы, и только войдя в галерею на первом этаже и убедившись, что кроме них никого нет, он принял конверт, доставленный гонцом. Барон повернулся к свету, чтобы лучше было видно, и вскрыл его. Печати на конверте не было, да ему и не надо было её видеть, чтобы знать автора этих строк. Так оно и к лучшему. Он принялся читать, время от времени, плечи его подёргивались, и он, поглаживая свою бородку, посмеивался. Ожидавший ответа мужчина, никак не реагировал на странное поведение хозяина дома, терпеливо оставаясь в тени колонн.

Дочитав послание, Голлагэр со всем уважением, тем не менее, тщательно порвал конверт и письмо на мелкие кусочки, запихивая бумажное конфетти в свой карман.

— Ожидай здесь, сынок. Постараюсь не задерживать тебя понапрасну. Говорить ни с кем не смей! Предупреждаю не потому, что сомневаюсь в тебе, а потому, что гости у меня больно беспокойные… — барон побрёл к дверям, ведущим в коридор, и скрылся за ними, направляясь в огромный зал.

Там, расположившись удобно в замечательном глубоком кресле, он взялся писать ответ. Вытянув ноги перед горевшим камином, он с удовольствием грелся, и то задумываясь, то продолжая хихикать, усердно марал бумагу.

Когда же он решил, что достойно справился со своей задачей, то, кряхтя, поднялся и, поднеся к огню листок, ещё раз перечитал, удовлетворённо кивая седой головой, и запечатал конверт собственной печатью.