Скандальная страсть - Александер Виктория

– Позвольте мне. – Опустившись перед ней на колени, Дэниел расстегнул оставшиеся крючки, и корсет упал на пол.

Нижняя сорочка Корделии была из такого тонкого материала, что Дэниел мог видеть темные круги сосков и темное пятно между бедер. Обхватив Корделию за талию, он притянул ее ближе к себе, наклонившись, запечатлел поцелуй в ложбинке между грудей. Его руки медленно двигались по ягодицам к задней части бедер и вниз по ногам, пока не добрались до подола сорочки и обнаженной кожи. У Корделии перехватило дыхание от его прикосновений.

– Вы весьма искусны в этом. Должно быть, у вас есть большой опыт.

Дэниел ничего на это не ответил. Оставив ее замечание без внимания, он скользнул руками вверх по ее бедрам к очаровательной круглой попке и пришел в восторг от шелковой нежности женской кожи, от бархатистой гладкости тела под своими пальцами. Потом провел руками еще выше по бокам. Его большие пальцы нежно коснулись нижней части грудей.

Дыхание Корделии перешло в короткие вздохи, но она стояла не шевелясь, в ожидании и предвкушении дальнейшего. Накрыв ладонями ее груди под сорочкой, Дэниел с удовольствием ощутил в своих руках их тяжесть и зрелость. Его руки накрывали ее груди под тонкой тканью нижней сорочки, и в этом было нечто чрезвычайно возбуждающее. Большими пальцами Дэниел обвел ее соски, чувствуя, как они твердеют под его прикосновениями. Положив одну руку сзади на талию Корделии, он наклонился, взял в рот сосок вместе с тканью и медленно, нежно посасывал его, пока она не застонала от удовольствия, а пальцы ее у него на плечах не впились в тело. Он обратился ко второй груди и играл с ней, дразня Корделию. Ей стало казаться, что она вот-вот упадет прямо рядом с ним. Потом он выпрямился и посмотрел на Корделию:

– Есть у вас какие-нибудь мысли о браке?

– В последние несколько минут нет. – Ее глаза затуманились от страсти, и она, протянув руку, провела пальцами по его голой груди.

Дэниел расстегнул брюки и сбросил их.

– Быть может, вы…

– В последнее время я только и делала, что думала о браке. Сегодня вечером я не желаю думать ни о чем другом, кроме вас и меня. – Она провела рукой вниз по его животу, откровенно изучая тело Дэниела. Он едва устоял против желания прикрыться руками. – Знаете, вы ведь голый.

– Да, я это заметил. – Он с трудом сдерживал чувства, вызванные ее прикосновениями.

Дразня его, она одним пальцем рисовала линии, круги и бог знает что еще у него на животе всего на дюйм выше его мужского достоинства, а Дэниел изо всех сил сопротивлялся желанию схватить ее за руку. Для женщины, не имевшей ни малейшего представления о том, что делать, Корделия, по-видимому, обладала врожденным талантом к этому.

– Вы знаете, в мире много мест, где жители вообще не носят почти никакой одежды. – Она говорила отсутствующим тоном и легко с любопытством и без стеснения касалась его.

– Подозреваю, что у них зимы мягче наших.

– Наверное, причина в этом. – Ее взгляд остановился на его возбужденной плоти. – Я сказала вам, что вы голый?

– Да. – Слово получилось похожим на протяжное шипение.

– Пожалуй, это несправедливо, верно? – Встретившись взглядом с Дэниелом, Корделия порочно улыбнулась ему и сняла через голову свою сорочку. – Так лучше?

– Лучше? – У нее были изгибы именно в тех местах, где он предпочитал их видеть, а ее светлая кожа имела персиковый оттенок. И ему хотелось только… О нет, ему хотелось много, много большего.

– Ну вот, теперь я тоже голая.

– На вас еще остались чулки. – Он подхватил ее на руки и понес в спальню. – Знаете, это только усложнит все.

– Тогда я с удовольствием сниму их.

– Я совсем не это имел в виду, и вы прекрасно все понимаете. – Он ногой распахнул дверь в спальню.

– Возможно. Вернее, догадываюсь. – Она, шутя, укусила его за мочку уха, и Дэниела пронзило желание. – Это будет великолепное осложнение.

Глава 13

Самое захватывающее в путешествии – это открытие неожиданного и предвкушение, что может таиться за следующим поворотом.

Мой дорогой мистер Синклер!

Ваше извинение принято, и больше незачем возвращаться к этой теме. Со своей стороны чувствую необходимость извиниться. Не за свое мнение, а за свое нетерпимое отношение к Вашему. Вы гордитесь достижениями своей страны – это вполне естественно – и с горячностью выражаете свою гордость.

Этой горячностью можно только восхищаться…

Сгорая от желания, они бросились на кровать, сплетя руки и ноги. Раньше Корделия никогда не была так близко к какому-либо мужчине, тем более без одежды. Это было непривычно и одновременно вызывало чувство раскрепощенности. Прежде мужчины целовали ее, и не раз, но ни один мужчина не целовал ее там, где Дэниел уже целовал, и там, где, как она догадывалась, может еще поцеловать.

Сейчас он покрывал поцелуями ее шею, его рука ласкала ей грудь, быть может, излишне требовательно, но тем не менее нежно и приятно. О, в этом Дэниел был очень искусен. Когда Корделия кинулась к нему в объятия, она вовсе не собиралась соблазнять его. У нее не было никакого другого намерения, кроме как заставить Дэниела увидеть, насколько она увлечена Уорреном, но стремление преподать ему урок оказалось ошибкой.

Передвинувшись, чтобы взять в рот ее сосок, Дэниел провел рукой по ее животу, и Корделия затаила дыхание. Если бы она имела представление о том, что соблазнение вызывает такие бесподобные ощущения, она, вероятно, с самого начала задумала бы его. Корделия не могла определить, в какой момент легкий флирт превратился в нечто гораздо более серьезное, в какое мгновение распущенность, которой она никогда не замечала в своем характере, смела все доводы разума. Возможно, переломной точкой стал тот момент, когда Дэниел спросил, не пытается ли она его соблазнить, или когда ее охватило непреодолимое желание и по всему ее телу разлился жар.

Рука Дэниела передвинулась ниже, и Корделии захотелось… всего, и она вполне отдавала себе отчет в том, что означает «все». И если когда-то Корделия могла думать, что это звучит непристойно, то теперь была уверена, что это «все» очень привлекательно. Она не привыкла вести себя распущенно. Рука Дэниела скользнула ей между ног, и Корделия едва не задохнулась, но не имела представления, что делать дальше. Обнаженная, она лежала в постели Дэниела, а он лежал рядом такой же нагой, и его весьма впечатляющий член был нацелен – действительно нацелен, другого слова употребить невозможно – прямо на нее, его язык ласкал ей грудь, а рука просунута между ее ногами. Корделия, по-видимому, делала все просто прекрасно. В конце концов, она собиралась выйти за него замуж, и пусть она понимала, что с точки зрения строгой морали поступает дурно, ей казалось, что нет никакой разницы, возьмет ли он ее невинность этим вечером или когда-то позже. Можно, однако, возразить, что он не столько брал, сколько просто принимал то, что ему давали.

Пальцы Дэниела нашли точку высшего удовольствия у нее между ног, о которой она давно знала. Ее тело содрогнулось, она вцепилась Дэниелу в руку, но не оттолкнула ее – вероятно, она всегда была немного распутной. Корделия раскинула ноги. Ей показалось, что его неторопливые ласки, несомненно, предназначены для ее мучения. Задыхаясь, она выгнулась вверх и крепче прижала к себе руку Дэниела. Его пальцы умело скользили взад-вперед все быстрее и быстрее, и Корделию охватили неведомые прежде ощущения. Она могла только думать, как избавиться от нарастающего внутри ее напряжения и об источнике наслаждения у себя между ног. Ее дыхание превратилось в короткие отрывистые вздохи. Она уже не могла существовать без прикосновений его руки и охватившего ее желания.

Дэниел без предупреждения убрал руку, опустился на колени между ногами Корделии и, прежде чем она успела пожаловаться на отсутствие его руки, медленно вошел в нее. Несмотря на то что она сжалась, Дэниел без труда проскользнул внутрь. Корделия объяснила это годами езды верхом на лошадях, верблюдах и ослах и отметила про себя, что в путешествиях можно почерпнуть много полезного. Некоторое неудобство и странное ощущение наполненности не были неприятными, а когда Дэниел полностью погрузился в нее, Корделия подумала, что это не так больно, как ей рассказывали, совсем не больно, скорее необычно, но не противно. Дэниел медленно отстранился от нее, потом снова скользнул внутрь – нет, определенно, совсем не противно.