Лесли Лафой - Бесстрашная леди
— Ты плакала?
Она пожала плечами.
— Я устроила настоящий пир жалости к самой себе, но теперь все прошло. Жизнь продолжается.
— Могу я что-нибудь сказать или сделать? Или я уже достаточно сделал и сказал?
Она посмотрела на него, на этот раз с улыбкой:
— Ты можешь быть нежным, когда захочешь.
Я никогда тебя не обижал, Глинис, — сказал он и сменил тему. — Смотри, что я нашел. — Он протянул ей ее шляпу и пальто. — Не знаю, что делать со шляпой, но пальто можно очистить. Глинис как-то сразу успокоилась и повеселела.
— Спасибо, а я думала, что потеряла их. С меня причитается.
— Вода быстро убывает. Так что мы сможем перейти поток, — сказал он и с улыбкой добавил: — Как насчет обеда и теплой постели сегодня?
— Твоей или моей?
Если бы он стоял, то грохнулся бы наземь.
— Глинис…
— Я все обдумала, Каррик. Это не то будущее, которого я ждала, но надо воспользоваться отпущенным нам временем.
Он хотел, чтобы она ни о чем не пожалела.
— Ты уверена? Ночь была ужасной, ты почти не спала. И можешь передумать, когда придешь в себя.
Она покачала головой:
— Это исключено. Может, это ты передумал, тогда скажи.
Он засмеялся, подстегнул Молана и подъехал к ней. Схватив края ее рубашки, он привлек ее к себе. Она прильнула к нему, обняла за шею, и их губы слились.
— Ты все еще считаешь, что я могу передумать? — спросил Каррик, бережно опустив Глинис в седло.
Ее глаза сияли, она, смеясь, ответила:
— Уже не считаю.
— Тогда поспешим домой. Глинис натянула поводья.
— Глинис… — Он сжал ее руку. — В моей комнате. Там кровать шире, а у двери крепкий запор.
Выйдя из конюшни, Глинис подняла голову к небу.
— Прекрасный вечер, правда?
— Если хочешь, можно поменять лошадей и вернуться в коттедж. Кроме Ихана, никто не знает, что мы вернулись.
Она засмеялась и погладила его по щеке.
— Идея соблазнительная, но еще соблазнительнее мысль о горячей ванне и чистой одежде.
— А я? Я тебя не соблазняю?
— Иногда, — поддразнила она его.
— А если я тебя поцелую, ты вспомнишь, когда именно?
— Ты забыл о приличиях, ведь мы здесь не одни. Каррик неохотно отпустил ее и, повернувшись, увидел Роберта, стоявшего в дверях кухни.
— Ты похож на привидение, Роберт. Глинис подавила смешок.
— Как дела, Роберт?
— Бог покарает вас за то, что вы взвалили на меня одного все заботы о доме. Я чувствую себя совершенно больным от этих музыкальных игр.
— Ну-ка, расскажи, — попросил Каррик, поднимаясь вслед за Глинис по ступеням. — Хорошо, что Малдун была со мной. А то ты свалил бы на нее свои заботы.
Роберт зашел в кухню, покачивая головой.
— Шторм разбудил детей, как и предсказывала мисс Малдун. Они забрались на кровать Горацио и Сараид. Мне пришлось увести Сараид в свою комнату. Пока вас не было, все дети переболели.
Он запустил пальцы в растрепанные волосы.
— У меня все перепуталось в голове. Вся прислуга слегла. Если хотите принять ванну и чего-нибудь поесть, действуйте сами. Что касается кроватей, то я даже не могу сказать, кто где спит. Кроме Сараид, которая все еще в моей комнате.
— Бедный Роберт, — произнесла Глинис, — тебе негде прилечь?
— Найду какое-нибудь место. Может быть, на сеновале. Я так устал, что мне все равно. Вам удалось отогнать стадо повыше?
— Да, — ответил Каррик, — и хорошо, что мы сумели это сделать. Вода поднималась так быстро, что мы едва успели на западное пастбище. Часть коров, наверное, унесло. Малдун решила спасти теленка и едва не погибла.
— Вы ранены? — Роберт ее внимательно оглядел.
— Я в порядке, Роберт, — заверила она его, — несколько царапин и все. Ваш кузен вытащил меня, и довольно бережно.
— Бережно? — Роберт повернулся к Каррику.
— Шторм был очень сильный, — ответил Каррик.
— Похоже, он уже выдохся. Сегодня будет спокойнее. Хотя не уверен, что еще кто-нибудь из детей не заболеет. Господи, я так измучился. — Он подавил зевок. — Вы не обидитесь, если я пойду посплю?
Глинис кивнула:
— Конечно, идите. Мы обо всем позаботимся.
— Если понадоблюсь, стучите в третье стойло справа, — сказал Роберт и вышел.
Не успел Роберт завернуть за угол, как Каррик схватил Глинис в объятия. Она засмеялась и прижалась к нему. Гладя ее плечи, он сказал:
— Думаю, было бы верхом невоспитанности потащить тебя в спальню прямо сейчас.
— Вы совершенно правы, сэр, — ответила Глинис.
Он зарылся лицом в ее волосы, поцеловал ее шею:
— Что вы предпочитаете миледи? Сначала еду, потом ванну, или наоборот?
На самом деле ей хотелось послать все к черту и остаться в его объятиях, в этих волнах тепла и неги. Но она поняла, что ей придется заняться едой, пока Каррик будет греть воду.
Каррик уже несколько раз проходил мимо гостиной, когда наконец решил заглянуть туда, чтобы проверить, как Глинис справляется с обедом. Он подошел к двери и замер на пороге. Глинис сидела на кушетке, головка Рейчел покоилась на ее коленях. Глинис отвела волосы со лба девочки и натянула ночную рубашку ей на ножки. Глядя на безмятежное лицо Глинис, Каррик почувствовал желание и даже перестал дышать. В этот момент он был готов отдать все, чтобы навеки остаться рядом с Глинис. Ему пришлось напрячься, чтобы вспомнить о своей судьбе. Он не станет трусом. Тем более на глазах у Глинис. У нее должно быть право сказать их будущему сыну, что его отец погиб с честью. Сын должен гордиться своим отцом.
Бой часов отвлек Глинис от Рейчел. Она заметила Каррика и спросила:
— Как дела наверху?
— Похоже, так же, как здесь, — ответил Каррик. — Давно она спит?
— Несколько минут. Ты выглядишь усталым.
— Ты тоже. Может, отнесем ее в спальню наверх?
Глинис покачала головой, погладила черные кудри Рейчел.
— Пусть пока поспит здесь. Она совсем слабенькая. Боюсь, нам придется повозиться с детьми, пока все не придет в норму. Думаю, тебе надо подняться наверх и немного поспать, пока здесь спокойно.
— Нет, сегодня мы проведем ночь вместе, — возразил Каррик.
Он обнял ее, она снова почувствовала, как жар обволакивает ее, услышала биение его сердца. Глинис прильнула к нему, он нежно поцеловал ее.
— Я люблю… — Она запнулась. — Мне нравится, когда ты такой.
Он прошептал:
— Иди спать дорогая. — И прижался щекой к ее волосам.
Она была счастлива, что им удалось избежать споров. Их было достаточно.
Она сохранит воспоминания о лучших днях их жизни.
— Не надо любить меня, Глинис. Ради Бога, не отдавай мне свое сердце. Я разобью его.
Глава 19
Кто-то легонько потряс его за плечо, и Каррик проснулся. Открыл глаза и увидел улыбающегося Роберта.
