Ханна Хауэлл - Серебряное пламя
Тихо вздохнув, он избавился от остатков одежды и улегся в постель рядом. После свадьбы они пришли к молчаливому соглашению. Ни он, ни она не говорили о будущем. Жили только настоящим: взаимной страстью и планами общей борьбы с Броуди. Гэмел и представить себе не мог, что будет так мучиться от неопределенности. Даже теперь он не был уверен, следует ли ему спросить у нее, что ее волнует, или лучше придержать язык в надежде, что ее настроение изменится. Притянув ее в свои объятия, он решил, что не обращать внимания на ее грустное настроение свыше его сил.
– Шайн, я вижу, что тебя что-то тревожит, – произнес он, поцеловав ее в лоб. – Иногда становится легче, если поделиться с кем-нибудь своими заботами.
– А ты не догадываешься о причинах? – Она рассеянно прошлась ладонью по его широкой груди. – Скоро игра станет серьезной. Арабел узнает, что мы с близнецами остались живы. Эта мысль ужасает меня.
Гэмел крепче обнял ее.
– Тебе не придется сражаться с ней в одиночку. У тебя много союзников, и мы победим в этой схватке.
– Да, но какой ценой? – прошептала она.
– Пришло время, чтобы эта парочка заплатила за свои преступления. Успокойся, мы не новички в ратных делах. Нам уже приходилось выигрывать сражения. Тебе нечего бояться.
– За последние годы я повзрослела и понимаю, что у страха глаза бывают велики. Однако во мне все еще живет та маленькая девочка, которая видела, как убили ее отца, которая слышала, как планируется ее собственная смерть, и с Божьей помощью бежала из родного дома. Эта маленькая девочка струсила. Оказывается, совсем нелегко перестать скрываться и сойтись с врагом лицом к лицу. – Она подняла глаза и встретила его сочувствующий взгляд. – Не беспокойся обо мне. Я справлюсь с этой слабостью. Просто не слишком приятно обнаружить, что я не настолько готова к борьбе, как мне казалось. – Она скорчила гримаску. – И не такая храбрая.
– Вряд ли можно назвать трусихой девочку, которая в двенадцатилетнем возрасте взяла за руки своих крохотных братьев и сбежала. Если кто и должен трепетать, так это леди Арабел.
Шайн рассмеялась и обвила его шею руками.
– Трепетать от ужаса перед встречей с такой грозной воительницей?
– Угу. – Гэмел легко поцеловал ее в губы. – Хотя в данный момент меня интересуют не твои воинские достоинства. – Он проложил дорожку поцелуев по ее шее.
Улыбнувшись, Шайн потерлась о него всем телом. И просветлела лицом, когда он тихо застонал.
– Ты, конечно, предпочитаешь, чтобы мой темперамент проявлялся не на поле битвы, а где-нибудь в другом месте?
– Например, здесь. – Он уложил ее на спину и расположился сверху. – Не поддавайся своим страхам, дорогая, – шепнул он. – Борись с ними. Страх – это слабость, которую Арабел Броуди быстро почует и обратит против нас.
– Постараюсь, – пообещала Шайн, обхватив его лицо ладонями и притянув его к своим губам.
Она знала свою мать и молилась, чтобы сдержать это обещание. Арабел без раздумий воспользуется ее страхами, чтобы ослабить ее и погубить. Хуже того, она попытается использовать их, чтобы нанести вред каждому, кого она, Шайн, любит.
Глава 10
– Ах, эта сладкая свобода! – Шайн широко раскинула руки, подняв к небу улыбающееся лицо. – Она ударяет в голову, как выдержанное вино.
Взявшись снова за поводья, она радостно рассмеялась и пустила свою резвую кобылу быстрой рысью. Шестеро мужчин, сопровождавших ее, устремились следом. Их старания обеспечить ее безопасность забавляли и слегка раздражали Шайн. Она вырвалась из надежных, но ограничивающих свободу стен Данкойла, но не из-под надзора своих добровольных стражей.
Ей понадобилось три дня, чтобы убедить Гэмела, что она сойдет с ума, если он не выпустит ее за стены крепости. Тот неохотно согласился отвезти ее в Килбег – деревеньку, расположенную на принадлежавших Логанам землях, куда раз в неделю съезжались торговцы, устраивая небольшую ярмарку. К ним присоединился Фартинг – отчасти, чтобы защитить ее, а отчасти, чтобы досадить Гэмелу, – а также сэр Лесли, Лигульф, Найджел и Норман. И теперь все они скакали рядом с Шайн, готовые отразить любое нападение. Это была впечатляющая свита.
Шайн чувствовала себя немного виноватой, но была готова терпеть угрызения совести ради удовольствия побыть более или менее свободной хотя бы несколько часов. Интересно, гадала она, сколько времени понадобится Гэмелу, чтобы понять, что поездка за швейными принадлежностями – всего лишь предлог. В Данкойле не только имелось все, что требовалось для шитья, но сама она так плохо владела иглой, что ограничивалась штопкой. Набрав полную грудь чистого прохладного воздуха, она решила, что это стоит любого наказания, которое ждет ее по возвращении. При виде хмурого лица Гэмела, скакавшего справа от нее, она задалась вопросом, не раскусил ли он ее маленькую хитрость.
– Что-нибудь не так? – спросила она.
– Не считая того факта, что мы представляем собой легкую мишень для нападения?
– Да, не считая этого. – Шайн приятно улыбнулась в ответ на его недовольный взгляд.
– Ты твердишь о свободе, словно мы держим тебя в сырой темнице закованной в цепи. – Гэмел выругался про себя, понимая, что его слова звучат по-детски, но будучи не в состоянии подавить обиду, вызванную восторгом Шайн от пребывания вне стен Данкойла.
Шайн вспыхнула от смущения, смешанного со стыдом. Она ни разу не задумалась, как ее сетования воспринимаются остальными обитателями крепости. Гэмел по праву гордился своим домом, и называть его тюрьмой было не слишком деликатно.
– Дело не в Данкойле, Гэмел, – сказала она. – Немногие крепости могут сравниться с ним по надежности удобству и величию. Я протестую не против Данкойла, а против тех, кто заставляет меня трусливо отсиживаться за его стенами. Извини, если мои необдуманные слова задели тебя. Я не хотела никого обижать.
– Ладно. – Гэмел скорчил гримасу. – Мне тоже не следовало обижаться. – Он улыбнулся. – Несколько лет назад я воевал во Франции и оказался в крепости, которую осадили англичане. Нам удалось выжить благодаря тому, что она оказалась мощной, хорошо защищенной и имела большой запас продовольствия. Это было великолепное сооружение, достойное короля. Однако когда осада окончилась и ворота наконец распахнулись, я был одним из первых, кто бежал из крепости, хотя мы выиграли сражение.
– Он даже не дал нам толком отпраздновать победу, – заметил сэр Лесли.
Это ироничное замечание вызвало дружелюбную пикировку между Гэмелом и его другом. Шайн расслабилась, наслаждаясь прекрасной погодой и ощущением безмятежности. Когда вдали показались крытые соломой домишки, среди которых толпился народ, ее охватило радостное возбуждение, словно она въезжала в Эдинбург. Видимо, она не создана для монастырской жизни, кисло подумала Шайн, если после непродолжительного заточения так радуется виду маленькой деревеньки в рыночный день. Узкие улочки были запружены домашними животными. Мужчины тащили упирающихся коз, между лошадьми сновали куры, по изрезанной колеями дороге седой пастух неторопливо гнал отару овец.
