Кристина Брук - Любовь по завещанию
Словно в ответ на безмолвную просьбу, кончики его пальцев скользнули под пеньюар и спустили батист с плеча, оголив одну грудь.
Константин замер, пожирая ее взглядом. Джейн сделала попытку поправить пеньюар, но Константин удержал ее за запястье.
— Нет. Ты не должна прятаться. О Боже! Джейн, ты восхитительна.
Не сводя с нее глаз, он выскользнул из кресла и опустился на колени у ее ног.
Благоговейно он спустил пеньюар с другого плеча, целиком открыв ее грудь. Джейн чувствовала на себе его взгляд, столь же физически ощутимый, как ласка. Текучее тепло разливалось меж ее бедер.
Потом Константин поднял руки, и его пальцы, чуть огрубевшие от неведомой ей работы, медленно закружили вокруг сосков. Веки у нее отяжелели, но она не позволяла им опуститься, слишком очарованная Константином и его занятием, чтобы отвести взгляд.
Подавшись к ней, он сомкнул губы вокруг соска. Ощущение было всепоглощающим, Джейн застонала и запрокинула голову, вцепившись в подлокотники кресла. Да. Да, этого она хотела сегодня днем. Инстинктивно она знала, что это будет потрясающе.
Она положила руку ему на затылок, пока его язык играл с ее соском и посасывал, сдерживая напор. Другую грудь он ласкал ладонью и кончиками пальцев. Ощущение отяжелевшей груди и жара не походило ни на что, ей доселе знакомое, странная боль угнездилась внизу живота. В этот миг Джейн сделала бы все, что бы он ни попросил, лишь бы он не останавливался.
Джейн выдохнула его имя, и это, казалось, пришпорило его усилия. Константин провел руками по ее торсу, собирая пеньюар в складки вокруг талии. Выпрямившись, он запустил руки в ее волосы и, баюкая ее голову, целовал.
Она подвинулась чуть ближе, отчаянно желая поцеловать его в ответ со всей страстью, которую он пробудил в ней. Ее соски задевали мягкий шелк его жилета. Она едва не соскользнула с края кресла в страстном порыве ответить на его объятия.
Его руки поддержали ее за талию. Потом он ухватился за подол пеньюара и потянул вверх, словно чтобы открыть все.
Тревога пронзила ее. Константин заставил ее почувствовать себя такой красивой, столь греховно-желанной, но если он увидит ее нагой, то поймет, как она отвратительна.
Джейн оттолкнула его руки.
— Нет, не надо! Не надо… — в отчаянии сказала она. — Не порти все. Я не хочу, чтобы ты меня видел.
Константин замер, его большие руки держали ее за бедра. Ему понадобилось несколько мгновений, чтобы сосредоточить затуманенный страстью взгляд. Потом он сел и положил руку на ее щеку.
— Ты красавица, — пробормотал он, и, несмотря на страх, Джейн задрожала от восхищения в его голосе. — Прекрасная и удивительно отзывчивая на ласку. Но я желаю тебя не только из-за твоей красоты, а за то, что здесь, — он поцеловал ее в лоб, — и здесь. — Наклонившись, он легко коснулся губами места над сердцем. — Это не изменится.
Нет, не может быть, что он говорит серьезно. Всем известно, что мужчины превыше всего ценят в женщине красоту.
Молча она покачала головой.
— Джейн, — прошептал он. — Наши тела — это… это просто приманка. Приятно на это смотреть, но и на произведение искусства приятно смотреть, но ведь никто не хочет заниматься любовью со статуей. Огонь души и вихрь страсти идут изнутри.
Хорошие слова, но он, наверное, говорил их всем своим возлюбленным. Должно быть, он мастер убеждать женщин расстаться с одеждой.
— Я… для меня это трудно, — выдавила она. — Невозможно. Прости. — Джейн с усилием дернула полу пеньюара, чтобы расправить его.
Константин легко сжал ее запястья.
— Не надо. Идем. Посмотри на себя.
Он поднял Джейн на ноги и повел к высокому зеркалу в углу.
Они отошли от камина, и Джейн задрожала от холода, но когда Константин поставил ее перед зеркалом, а сам встал позади нее, она снова согрелась от его тепла. Она все еще сжимала пеньюар на талии, как импровизированные нижние юбки, но грудь ее была неприлично обнажена.
Джейн редко смотрела на себя нагую в зеркало и никогда прежде не считала свое тело достойным желания. Но настойчивое внимание Константина не оставило у нее никаких сомнений на этот счет.
Беспомощная, она смотрела на их отражения в зеркале, когда темная голова Константина склонилась к ней. Он приподнял ее волосы, поцеловал впадинку между шеей и плечом, и стрелы наслаждения пронзили Джейн, достигнув лона. Губы Константина скользили по ее чувствительной коже и замерли на бьющейся жилке. Не спуская глаз с ее отражения в зеркале, он тронул языком мочку ее уха, потом чуть прижал зубами.
Созерцание всего этого доводило ее возбуждение до предела.
Джейн покачнулась, Константин поддержал ее, его руки легли ей на грудь.
— Посмотри на нас, Джейн, — шепнул он ей на ухо. — Посмотри, как ты красива.
Она смотрела на его загорелые руки, скользящие по ее белой груди, потом ее взгляд упал на собственное пылающее лицо и одурманенные глаза.
— А теперь посмотри на меня, Джейн, — шептал Константин. — Смотри, как я преклоняюсь перед тобой.
Он просто колдун: стоило ему встретиться с ней взглядом, и она не смогла отвести глаза, едва сознавая, что он делает, когда Константин высвободил пеньюар из ее рук и тонкая ткань мягко скользнула на пол.
— Посмотри на себя, принцесса, — выдохнул он. — Подумай, как ты желанна для меня, как много бы я отдал за то, чтобы слиться с тобой прямо сейчас.
От его слов ее тело словно охватило пламенем. Джейн вздохнула, но не смогла бы ему ответить, даже если бы от этого зависела ее жизнь. Водоворот эмоций сводил ее с ума. Она хотела его, складки ее лона стали влажными, и все-таки она не могла расслабиться. Константин назвал ее красавицей, и она не вынесет, если он с отвращением отвернется.
— У тебя ведь горячо и влажно между бедрами, Джейн? — нашептывал он. — Вот как я хочу тебя. И так я узнаю, что ты готова для меня.
Его рука скользнула ниже, но Джейн, останавливая, удержала его. Она ничего не могла с собой поделать.
— Нет? — сказал он, целуя ее ключицу. — Тогда тебе придется самой сделать это вместо меня. Просто чтобы проверить, прав ли я.
Он ловко высвободил руку, взял Джейн за запястье и повлек ее кисть вниз по ее животу, по легким завиткам лона, туда, где было горячо и влажно, как он и сказал.
— Фредерик вызывал в тебе эту влагу? — услышала она хриплый голос Константина. Джейн ахнула. — Вызывал?
Она покачала головой:
— Нет. Никогда.
С Фредериком не было никаких прелюдий: ни поцелуев, ни прикосновений. Только сухость, сила и боль.
— Ты когда-нибудь касалась себя там, Джейн?
Она сглотнула и снова покачала головой. Джейн ужасалась, что творит такое перед ним, но жар желания и любопытство победили. Должно быть, это секретное, таинственное наслаждение заставляло благоразумных женщин губить себя ради любви. Он учит ее, и, видит Бог, она хочет научиться. Если сможет.
