Слёзы любви - Мира Майская
Кривитеск был небольшим по размеру городом, поделённым на две части, центр города называли священным, он был окружён водами озера Соломенного (Соломено) и некрепкими деревянными стенами. Вокруг священного острова, было озеро, покрытое льдом, Затем уже город, где жил простой люд, мастера-ремесленники, немного торговых людей.
Я направилась в священный город одна, моим людям это было запрещено. Летом озеро переплывали на лодке, а вот зимой, на санях или верхом на коне. На коне я и направилась, замотав лицо от ветра куском холстины. На берегу меня ждали, три волхва, уже преклонных годов.
— Гриве, добра. Легким ли был твой путь?
— Добра и вам, уважаемые, — как точно к ним обратиться я не знала.
— Мы ждём тебя.
Я шла за тремя старцами, по узкой тропинке вглубь леса. Откуда у меня взялась смелость, не знаю. Но мне не было боязно, мне было любопытно. Узнать, что-то новое, это вело меня по жизни и именно это дал мне в дар Сверр. Это он поставил меня на путь познания жизни.
Воспоминания о Сверре сбило моё дыхание, и только с силой сжатые кулаки, помогли мне справиться с собой. Я вновь сосредоточилась на мире вокруг меня.
Старцы привели меня на большую светлую поляну, уставленную деревянными статуями богов.
Мне показали рукой, что я должна войти в круг и я это сделала, несколько шагов и впереди я увидела старца. Он сидел на большой деревянной колоде и его глаза смотрели на меня.
Я не сомневалась передо мной гриве.
[1]Кривитеск — позднее Торопец, — второе название связано с расположением города на реке Торопе. Вероятно, Торопец — ровесник Ладоги, одного из древнейших городов Руси. Правда, как он назывался в те далекие времена, не меньше 12 веков назад, доподлинно неизвестно. Поздние предания или легенды донесли до нас имя Кривитеск, Кривечь. Славянское племя кривичей сидело на этих болотистых, мокрых землях. От воды и богатело — по рекам шли ладьи, груженные мехами, серебром, янтарем, жемчугом, тканями.
Глава 25 Разлука
Зима, поселение варягов — священный город кривичей Кривитеск.
СВЕРР
Крик Кнута, шум голосов людей вокруг померкли. Всё померкло.
Всё, что я слышал это стук своего сердца, а оно кажется ожило.
Прикрыв глаза, я глубоко вдохнул и на миг перед глазами всплыло лицо Ясины, моей девочки.
Мир вокруг вновь перевернулся, открыв глаза, я осмотрел всех сидящих рядом.
А затем вновь посмотрел на мальчишку, стоявшего рядом.
— Фольк, а как Ясина выглядела, расскажи?
— Ну… — мальчишка замялся, не зная что сказать.
— Как одета?
— Аааа, красно.
— Порванного на ней не было? Побита она не была?
— Нет всё чистое и красное было. Рубаха вышита нитями красными, а побита, нет не была. Думаю, поблизости её ждали, лошадей слышно было.
— А куда она возвращается не говорила?
Мальчишка задумался.
— Она сказала, передайте, что у меня всё добро и что она скоро нас навестит.
Я сглотнул комок в горле, но это не помогло, пришлось откашляться. У меня не осталось сомнений, что любимая жива.
Любимая, мысленно произнес я ещё раз.
Найду, всё к ногам положу, может станет моей женой…
— Почему не передали мне её слова? — посмотрел уже на Хольдвига, тот был постарше.
— Моя вина Сверр, не велел у тебя под ногами крутиться, ты сам не свой был, после того, как узнал, что приемная дочь мертва — это Хальс, пытаясь защитить сына.
— Ничего, найдем Ясю, да конунг, — это Кнут.
— Найдём, — я не сомневался.
Два дня я ждал, больше не смог, мне быстрее хотелось найти Ясину. И вернуть, пусть будет рядом, со мной или…
Долго ждать я не мог, обратился к ближним, сказав, что хочу пойти в Плесков, разыскать приёмную дочь. Посоветовавшись, мне не отказали, но и не поддержали. Как бы я был нетерпелив, но все же понимал они правы. Я услышал их слова о невозможности иди по неустоявшейся дороге.
Никто не отказался идти со мной, просили лишь об отсрочке. Нужно было дождаться крепких морозов, что прихватят землю, делая её твердой. А еще нужен снег, что покроет землю белой ровной простынёй.
С трудом дожидаюсь этого месяца, и как только приходят стойкие морозные дни, выхожу с верными людьми, в сторону Плескова.
Полдня пути и ожидание съедает меня. Скоро, говорю себе, мы встретимся, и я вновь увижу голубые глазки. Сегодня очень морозно и даже лёгкий ветерок обжигает кожу на лице. Но этого не сдерживает меня, и я лишь ускоряю коня.
Небольшое поле между двумя окраинами леса, мы моей ближней дружиной, появляемся на одной из окраин, стремительно пытаемся преодолеть это поле.
В этот миг мне становится видно около тридцати всадников на другом крае поля.
Привстав в седле, я всмотрелся в приближающихся. Кроме конных всадников, были ещё пара коней запряженные в деревянные слиде[1]. Повернув голову, смотрю на своих людей, и подняв руку даю знать, чтоб без моего приказа, ничего не делали.
Мы сближаемся, кривичи, немного притормаживают, не рассчитывали они встретиться с нами.
А в этот миг думаю только об одном, что в бой вступать мне с ними не с руки. Каждая наша стычка может отразиться на Ясине, вдруг при нападении она пострадает или накажут её за то что у нас жила.
Когда расстояние между нами уменьшается, я немного придерживаю коня, и конь переходит на шаг, немного пригарцовывая[2]. Впереди у кривичей был мужчина немного моложе меня, смотрел внимательно и напряжённо.
Сблизившись мы остановились, удерживая между нами небольшое расстояние.
— Добра вам! — произнес я первым.
— Добра, — ответил их глава.
— Я конунг гётов Сверр Свирепый, с кем говорю.
— Воевода я, кривичей Плескова, Гердень.
— С Плескова? — я был удивлён.
— Да, идём в Кривитеск, это далече отсюда. А ты куда путь держишь, конунг?
— В Плесков, хочу с князем вашим Владдухом встретиться и спросить почему напали на моё поселение, мир же между нами? — проговорил ему одну из причин.
— Князь всех провинившихся покарал, больше такого не будет. Только и вы зачем на наших людей нападаете? — воевода Гердень, явно нас недолюбливал.
— Не было такого, мои люди не нападали. Ты с чего решил, что это мы? — мне он тоже был не по душе.
— Я сам видел, и отметины есть на моём теле, — сжав зубы прорычал кривич.
Ненависть была в его глазах, он жаждал нас
