Горький берег солёного моря (СИ) - Крылова Татьяна Петровна

— Жить надоело? — недобрым взглядом окинул его Одноглаый.

— Нет, нет. Как можно! — решительно замотал головой доктор Кло.

— Тогда сиди, где велено, и под пули не суйся. Раненых сюда привезут, тогда и полечишь.

— Но помощь надо оказать сразу. Если медлить, можно потерять момент.

— А о том тебе вообще беспокоиться не следует. Лечить будешь только тех, кого скажут. У нас тут не богодельня — лишние рты не нужны.

Одноглазый дождался кивка доктора, после чего натянул на лицо платок и скомандовал отряду выдвигаться вперед. Беллами прикусил губу.

— Напрасно надеетесь, уважаемый, — прозвучал за спиной у Беллами голос Андреаса — паренька лет двадцати, пару раз из-за собственной глупости уже ставшего пациентом доктора Кло.

— На что я надеяться? — изображая искреннее непонимание, спросил Беллами.

— Не возьмут они в отряд человека, пробывшего на заставе меньше года. Да и потом — не факт. Боятся, что пронюхают шпионы их тайный маршрут до Южной заставы. И преимущество в тот же миг обернется их самым значительным недостатком.

Беллами улыбнулся, глядя на паренька:

— А ты не бояться, что я твои слова передавать Одноглазый? Вдруг я шпион? Не стоить со мной о таком говорить.

Андреас громко рассмеялся:

— Ни какой вы не шпион. Не может быть ничего глупее, чем в стан врага в качестве соглядатая доктора присылать. Да при том такого, что и мертвого на ноги поставить может.

— Мертвый на ноги никогда не вставать, — заметил Беллами.

— Еще как вставать! Тарас ведь встал.

Никаких аргументов, чтобы убедить паренька в обратном у доктора Кло не нашлось. Неопределенно качнув головой вслед уходящему Андреасу, Беллами осторожно огляделся по сторонам. Убедился, что никто не наблюдает за ним и направился в сторону кладовки при кузнице.

Открывать дверь в кладовку доктор не стал, опасаясь привлечь к себе и своему поступку ненужное внимание. Вместо этого он сел в тенек возле одной из наружных стен кладовки и условным стуком привлек внимание пленников.

Между доктором Кло, Тарасом и Василием была договоренность, что они не более, чем спутники, и дружбы друг с другом не водят. Василий надеялся таким образом уменьшить подозрительность бандитов на счет всей компании и возможного заговора. Неизвестно, поверили лже-бедуины своим новым товарищам или нет, но хуже от подобного уговора никому точно не стало.

Беллами пересказал Василию и Тарасу разговор, случившийся только что между ним и Одноглазым. Добавил пару слов о замечании Андреаса.

— Подтверждаются наши догадки, — прошептал в ответ Василий.

— И что же нам делать? Если не удастся попасть в отряд, то как мы сможем выяснить, каким маршрутом движутся бандиты?

— Ну, в отряд нам вовсе не обязательно попадать под своими именами, — заметил Тарас. — Помнится, Беллами упоминал, что бедуины с заставы уходят, закрыв лица платками.

— А ведь верно! — зашептал Василий. — Если удастся от этих цепей избавится, то не составит труда и в чужое седло сесть.

Друзья помолчали. Василий и Тарас обдумывали план побега. Беллами, разомлевший под теплыми лучами заходящего солнца, лениво наблюдал, как двое бандитов тащат огромный кухонный котел с водой через внутренний двор заставы.

— Нет! Этого нельзя делать! Ты понимаешь, к скольким жертвам приведет подобное? — недовольный шепот Григорьева заставил доктора Кло вернуться мыслями к разговору с друзьями.

— Я понимаю, что если мы не выберемся отсюда и не узнаем маршрута этих бедуинов, то погибнет куда больше солдат на Южной заставе. А более надежного способа убедить бандитов в нашей преданности не существует!

Но ответ Василия явно не убедил Тараса. Офицер продолжил нападать на кузнеца, обвиняя едва ли не в предательстве.

— Простите, я не очень понимаю, о чем вы толкуете, — прервал пленников Беллами.

— Он предлагает починить старую пушку, что стоит в дальнем углу кузницы. Доктор — вы разумный человек! Донесите до него мысль, что если он поможет бандитам таким образом, то почти собственными руками убьет солдат… моих друзей! на Южной заставе.

— Э, нет, Беллами. Лучше вы — разумный человек — донесите до него мысль, что пара выстрелов пушки отнимет куда меньше жизней, чем бандиты, регулярно нападающие на Южную заставу!

Доктор Кло тяжело вздохнул. Чего таить, он любил давать советы и высказывать свое мнение. Однако любые его слова сейчас могли настроить Тараса или Василия против другого. А это было бы очень некстати: им троим следовало максимально доверять друг другу, если, конечно, они хотели выбраться с заставы живыми и относительно невредимыми.

— Сюда идут, — соврал Беллами. — Но если хотите знать, прежде чем говорить о пушке, надо решить, как скрыть отсутствие того из нас, кто отправится с отрядом в пустыню.

Быстро проговорив здравую, как ему казалось мысль, доктор Кло условно стукнул в стену, давая понять, что разговор окончен.

Лишь через месяц, окончательно устав от необходимости в дневное время под присмотром надзирателя чинить оружие, убивающее его друзей на Южной заставе, Тарас согласился с планом Василия.

— Это не ты, это я — предатель, — заявил Григорьев однажды утром. — Сколько вылазок бандиты совершили после того разговора? Три?

— Четыре, — поправил Василий.

— И каждый раз возвращались с богатым уловом. И каждый раз привозили рассказы о своих "ратных подвигах". Послушал бы я тебя тогда, и все бы уже давно могло кончиться.

Василий ободряюще похлопал друга по плечу:

— Еще есть шанс все исправить и спасти тех, кто еще жив.

Едва молодой человек договорил, как дверь кладовки распахнулась и на пороге появился сам Одноглазый. Во время последнего нападения на Южную заставу неделю назад главаря бедуинов ранили в ногу, поэтому передвигался он заметно прихрамывая, но не позволяя никому из подчиненных замечать в нем слабости. В одной руке Одноглазый держал большой кувшин с водой, в другой — здоровенную миску, полную мяса и ароматного хлеба.

— Вот решил вас лично сегодня угостить, — с кривой улыбкой на лице сообщил Одноглазый. Передав миску и кувшин пленникам, он улыбнулся еще шире и добавил: — Повар сегодня постарался на славу, готовя завтрак из того, что привезли с Южной заставы.

Вероятно бандит ожидал, что Василий или Тарас выдадут свое истинное отношение к происходящему и откажутся есть хлеб, отбитый у их прежних друзей. Однако кузнец и его подмастерье только кивнули в ответ и жадно набросились на еду. Одноглазый не спускал с них взгляда, пока пленники не доели все до конца.

— Добрая еда, — вытирая рукавом рот, заметил Григорьев.

— Почаще бы так, — улыбнулся Василий.

Одноглазый тоже улыбнулся.

— Пустыня меняет людей к лучшему, — кивнул он. — Я всегда говорил, что только посреди песков возможно обрести истинную веру.

Явно довольный результатом своих действий, главарь лже-бедуинов покинул кладовку. Вместо него в дверном проеме появился здоровенный бандит со связкой ключей в руках.

— На выход. Сегодня у вас много работы, — изрек он басом, открывая замок на цепи, которой пленники были прикованы к стене. Та цепь, что соединяла Тараса и Василия, как всегда осталась на своем месте — на стертых до крови щиколотках кузнеца и его подмастерья.

На улице во всю светило солнце, ослепляя невольных прохожих своим светом и обдавая их волнами жара. Даже здесь — в помещении кузницы, где огонь еще не был разведен — царила невероятная жара. Василий сразу же скинул одежду, закрывавшую верхнюю часть тела и нацепил кожаный фартук.

После полугода, проведенных возле наковальни, молодой человек также мало был похож на прежнего себя, как и тот Василий, которого вытащили из колодца-тюрьмы, на Василия Лаврентьевича. Он загорел, хотя редко выходил на солнце. Окреп физически, хотя благородные дамы вряд ли смогли бы по достоинству оценить крепкие мускулистые руки и мозолистые ладони. Василий даже отрастил волосы, как сделал в свое время его отец. А вот от всякой растительности на лице кузнец отказался, и тщательно брился каждый раз, когда появлялась такая возможность.