Ронда Томпсон - Голубые фиалки
Грегори обнял ее и уже засыпал, когда ему в голову пришла мысль, которая чуть было не испортила его благостное настроение. Виолетта так уютно и удобно лежала в его объятиях, словно именно там и было ее место — сейчас, в прошлом и всегда. Эта мысль напугала его. Не важно, что он испытывает сейчас, убеждал себя Грегори. Он должен помнить, что она всего лишь часть сделки, очередная возможность подняться на ступеньку выше. Одна из многих женщин. Он должен помнить об этом постоянно — или забыть и постараться стать тем мужчиной, который будет ее достоин.
Глава 18
На следующее утро их отношения уже не были столь безмятежными. Грегори попытался воззвать к ее здравому смыслу, но с этим у Виолетты всегда были проблемы. А ведь теперь он думал не о своей безопасности и выгоде, а о ее судьбе.
— Твой план попросту невыполним! Да то, что тебя до сих пор не убили и не поймали, — это просто чудо!
— Все пошло не совсем так, как я планировала, — признала она. — Я могла бы просто поехать в Канзас и забрать братьев и сестру, но мне так хотелось отомстить негодяю.
— Я думал, ты осознала, что месть не такое уж сладкое чувство.
Она с негодованием уставилась на него:
— Ах, вот как! Значит, по-твоему, я должна простить отца? Он продал меня, словно я была вещью. Он бил — а может, и убил — мою мать! Он бил всех детей, когда бывал пьян. И кстати, я не помню его трезвым.
— Это плохо. Это очень плохо, — согласно кивнул Грегори. — Но жажда мести заставляет тебя постоянно рисковать жизнью — и не только своей. Как, интересно, ты спасешь братьев и сестру, если тебя убьют или посадят в тюрьму? А кроме того, нравится тебе или нет, он все же твой отец, и я бы предпочел, чтобы он умер своей смертью… С людьми, подобными ему, это, как правило, случается довольно быстро.
— Не напоминай мне, что я его плоть и кровь… Я ведь никогда не называла тебе свою настоящую фамилию?
— Я думал, твоя фамилия Мэллори.
Грегори знал, что у Майлза в Бостоне есть сестра, которая после замужества стала носить фамилию Мэллори, но Виолетта ведь призналась, что она не родственница Майлзу. Он просто забыл об этом.
— Моя фамилия Далтон, — пробурчала она.
— Далтоны… Те самые?
— Да.
— А я-то думал, что у тебя нет родословной!
Виолетта поднялась и, сунув одеяла ему в руки, с восхищением заявила:
— Хоть твои руки и рот иногда бывают выше всяких похвал, в остальном ты порядочная свинья, мистер Грегори Клайн!
И повернулась к нему спиной. Но Грегори не хотел вот так заканчивать их разговор.
— Так я все же не понял, как ты будешь спасать семью, если тебя повесят или пристрелят во время Ограбления?
— Если мне удастся отправить его в тюрьму, это избавит детей не только от нашего отца, но и от преследований остальных милых родственничков. Он, не колеблясь, продал меня и обрек на жизнь в аду. Я отплачу ему той же монетой, не задумываясь ни на секунду и не испытывая ни малейшей жалости. Пусть он тоже получит свою долю страданий.
Девушка пошла к лошади. Но Грегори не сдавался:
— Гораздо разумнее было бы позволить Майлзу использовать свои деньги и влияние…
— Это моя семья! — вскричала Виолетта сердито. — Я два с половиной года пыталась выяснить, живы ли они вообще! На деньги, которые мне давал Майлз «на булавки», я наняла частного детектива. Когда я впервые попросила его узнать, что с моими братьями и сестрой, оказалось, что все они сбежали из нашего дома. Думаю, закон подобрался к отцу слишком близко, когда властям стало известно, что он укрывал в своем доме членов банды. И он предпочел на время исчезнуть. Два с половиной года! Я не могу больше откладывать! Я не вернусь к Майлзу, не позаботившись предварительно о том, чтобы папаша оказался наконец за решеткой и не мог больше мучить детей.
Грегори удивленно смотрел на Виолетту. Потом вспомнил, что Майлз рассказывал ему о подозрительном типе, с которым Виолетта встречалась тайком. Должно быть, это и был детектив. И все же Грегори искренне считал, что она не права.
— А если ты не вернешься, потому, что тебя поймает шериф или просто убьют, когда будешь грабить очередной банк?
— Неужели ты не понимаешь? Я делаю это ради своей семьи! Разве ты не поступил бы так же? Не стал бы рисковать всем, чтобы спасти своих братьев?
Несколько секунд Грегори честно обдумывал вопрос. Потом с неохотой проворчал:
— Не стал бы. Нас воспитали в уверенности, что каждый должен заботиться о себе сам. Мы с братьями никогда не были особенно близки.
— Мне жаль тебя.
— Ты? Ты жалеешь меня? Но мои родители очень богаты! Имеют положение в обществе. У нас в детстве было все, что могло произвести впечатление на окружающих: одежда, экипажи…
— Это всего лишь вещи! — гневно прервала его Виолетта. — Но любовь — это совсем другое, и деньги тут ничего не значат! Моя семья всегда была очень бедна, иногда мы ели один раз в день, нам приходилось терпеть побои от отца, но мы — я, сестра и братья — любили друг друга.
И в этот момент, видя, с какой страстью она говорит о своей семье, Грегори ей позавидовал. Пусть она и старалась выжечь в своем сердце любовь и сострадание, оставить только ненависть, но там по-прежнему жили и сострадание, и любовь.
— Я рад, что в твоей жизни было хоть что-то светлое, — улыбнулся он. — Мне всегда хотелось, чтобы члены моей семьи были близки друг другу. Но родители делали деньги, и им было не до нас… И все же послушай меня, Виолетта! То, что ты творишь, — безумие! И оно зашло слишком далеко!
— Что ж, может, я и вправду действую не слишком разумно, но я иду на это ради любви! Не потому, что впереди меня ждет награда или возможность наложить лапу на чужие деньги! У тебя свои причины для поступков, а у меня — свои. И мои чище и лучше!
Она отвернулась, а у Грегори появилось чувство, что Виолетта ударила его по лицу. Что он вообще здесь делает? Следует как тень за девушкой, которая без малейшего колебания ставит под угрозу его жизнь из-за своих безумных планов. Ему давно надо было убраться отсюда… И вернуться… К кому? Кроме Виолетты, у него никого нет.
Между тем она села на лошадь и поинтересовалась:
— Ты едешь или остаешься? Я должна торопиться — пора опять грабить банк.
Сказано это было таким тоном, каким любая другая женщина сказала бы «мне надо помыть посуду» или «повесить белье». Грегори печально покачал головой и сел на лошадь позади Виолетты. Через некоторое время он вернется к этому разговору и еще раз попробует уговорить ее бросить безумную затею. Если к тому моменту их не убьют.
Виолетта направила лошадь в сторону Канзаса. По пути им встретился небольшой городок. Выбора у них не было: нужны были вторая лошадь и припасы. Городок небольшой, но в нем есть гостиница. И банк.