Сьюзен Виггз - Клятва над кубком
Это был ее ребенок.
Даже сейчас, много часов спустя, воспоминания об этом не оставляли ее, наполняя душ странным удивлением. Сегодня ее дитя послал ей сообщение. «Я здесь. Люби меня».
Ларк приподняла голову, подставляя лиц прохладному ветерку.
– Я обещаю тебе, – прошептала она в тот момент, когда у причала показалась лодка. – Я клянусь тебе, что сегодня все скажу ему.
Лодка приближалась к причалу, и Оливер, сцепив зубы, изобразил на лице улыбку. По правде говоря, он чувствовал себя как подрубленное дерево, готовое упасть на землю. Болезнь заявляла свои права гораздо жестче, чем в прошлые годы.
Все лето его по ночам мучили страшные, изнуряющие приступы. Каждый день он боролся с тяжестью, которая давила ему грудь.
Он пытался притворяться, что здоров. Он жаждал проводить с Ларк каждое мгновение, но вынужден был сторониться ее, используя в качестве повода их ссору из-за этого мерзавца Винтера. Она не должна была узнать о его болезни. О смертельной болезни.
– До свидания, – сказал он друзьям. – Надеюсь, завтра нам тоже будет что отметить.
–Буду ждать, – улыбнулсяЭгмонт Кар-пер. – Твоя любовь к картам наполняет мой кошелек.
Оливер уныло покачал головой.
– И опустошает мой. Самуэль Холлинз снял фуражку.
– Значит, до завтра.
Оливер добродушно махнул на прощание рукой и остался на причале с видом самоуверенного щеголя, пока лодка не исчезла из виду. Только после этого он позволил себе опуститься возле каменного навеса на корточки, сжать голову руками и сделать долгий выдох.
– Тебе плохо?
Оливер чуть не подпрыгнул. Вскочив на ноги, он поднял глаза и увидел Ларк. Последнее время она стала такой спокойной, мудрой и вся светилась внутренним светом.
– Я не заметил тебя. – Он поднялся по ступеням причала. – Конечно, со мной все хорошо.
Оливер обнял ее за плечи и поцеловал в нежные розовые губы и, когда она ответила ему, в тысячный раз подумал: «Она не может быть по-настоящему моей. Если она узнает, как тяжело я болен, она, возможно, больше никогда не подарит ему нежность своего восхитительного тела».
Ларк отстранилась и поправила упавшую ему на лицо прядь волос.
– Где ты был?
Как будто она не знала. Запах пива, табака и таверны прочно въелся в его одежду.
– Занимался нашими делами, конечно. – Отчасти это было правдой. Власти все еще искали Ричарда Спайда, и Оливер начал беспокоиться, удастся ли вывезти священника из Англии.
Он взял Ларк за руку и повел через сад к дому. Ему нужен был глоток особого чая. Цыгане научили готовить его из побегов кустарника эфедры.
–Есть известия о «Русалке»? – поинтересовалась Ларк.
– Да. Она причалила неделю назад.
– Оливер! Почему ты мне ничего не говорил?
– Ее надо было подремонтировать и приготовить к плаванию. Я сказал капитану, что нужно будет доставить на континент одну милую особу.
– О, Оливер...
– Не беспокойся. Я соблюдал все меры предосторожности.
Чтобы скрыть надвигающийся приступ, он притянул Ларк к себе, и они опустились на железное сиденье. Это было очередное изобретение его отца – качели, которые висели на ветке самого высокого в саду дерева и приводились в движение с помощью веревки. В центре клумбы с цветами возвышались медные солнечные часы.
– Значит, ты никому ничего не сказал?
Никому, кроме доктора Снайпса. – Он дернул за веревку, и качели пришли в движение.
Единственное, о чем он не сказал ей, так это о том, что не все шло гладко, как задумано. Оливер не мог понять, что именно не так, но его терзали недобрые предчувствия. Он не мог выбросить из головы Снайпса с его бесполезной скрюченной рукой и испуганными глазами.
– Мы можем всецело доверять ему, – сказала Ларк с явным облегчением.
– А как насчет меня? – спросил Оливер, чуть сжимая ей руку. – Мне ты можешь доверять?
– А когда было иначе? – удивилась Ларк. «Когда ты с презрением отвергала мою любовь, – хотел он крикнуть ей. – Когда принижала ее, говоря, что для меня это легко».
Но с его губ не сорвалось ни звука. Оливер почувствовал, что сейчас начнется сильный приступ. Земля под ногами бешено качалась.
Ларк хотела еще о чем-то спросить его, но Оливер сделал ей знак рукой замолчать. Через мгновение, показавшееся ему вечностью, он сумел выдохнуть.
Мимо проплыла баржа. Над рекой кричали чайки и коршуны. Лодка отвезла приятелей-картежников Оливера и вернулась. Гребцы, пошатываясь, стояли на причале, по очереди прикладываясь к большой бутыли. Тень от солнечных часов стала длиннее. Маленькая теплая рука Ларк лежала в его ладони, и он чувствовал, как под тонкой кожей пульсирует жилка. И еще он чувствовал, как его грудь медленно, дюйм за дюймом превращается в камень. Казалось, еще немного, и он не сможет вдохнуть.
Он должен сказать ей, пока не стало слишком поздно.
– Ларк?
– Оливер?
Они произнесли это одновременно. Ларк рассмеялась.
– Что ты хотел сказать?
– Сначала ты.
– Оливер, я... – она сделала глубокий вдох. – У нас будет ребенок.
Все замерло. Казалось, даже листья перестали дрожать на деревьях. Река остановила свой бег. Затем словно гром грянул у него в ушах. Ребенок! Восторг, страх, ужас и необузданная радость охватили его.
– Ребенок? – словно издали услышал Оливер собственный голос.
Она лучезарно улыбнулась:
– Да. Он родится в ноябре.
– Но это ведь меньше чем через пять месяцев. Сколько времени ребенок развивается в чреве матери? Десять месяцев? Год?
–Девять месяцев. – Ее, похоже, забавляло его невежество.
Оливер рассердился. Ларк столько месяцев скрывала от него свой секрет!
– Как давно ты узнала? Ларк опустила глаза.
– Я знаю об этом с тех пор, когда мы первый раз приехали в Линакр.
Темнота вокруг него сгущалась. Приступ неотвратимо надвигался. Страх перемешался с ярос-тью. Оливер схватил Ларк за плечи и повернул лицом к себе. На его висках выступил пот.
– Ты четыре месяца носишь моего ребенка и ничего мне не говорила?
– Я не знала, как сказать тебе об этом, как подобрать слова...
–Боже! Выходит, я последним узнаю, что скоро стану отцом?
– Нет, об этом не знает никто, кроме Джу-лианы...
– Боже, – снова прошептал он и больше не мог вымолвить ни слова.
Черная пустота поглотила его, сдавила грудь, не давая выдохнуть. Никогда еще у него не было такого сильного приступа. «Беги, – приказал он себе. – Она не должна этого видеть».
Почти ничего не видя перед собой, он побежал через сад к пристани и буквально рухнул на палубу лодки, взмахом руки приказав капитану и гребцам отчаливать.
Сквозь серую пелену он в последний раз взглянул на Ларк. Она стояла с широко раскрытыми, полными слез глазами. Плечи ее тряслись, губышевелились, но Оливер не слышал ни слова. Затем она одной рукой приподняла край юбки, другую в отчаянии прижала ко рту и бросилась к дому.
