Элизабет Деланси - Нежное прикосновение
— Били Мэси… Его звали Били Мэси. Он работал кочегаром в литейной Бэйтсов. Отец Руни лично сочетал нас браком в церкви святой Бригиды.
На дальнем конце салона появился стюард с тележкой, заполненной гремящими тарелками. Стефен на него даже не взглянул.
— Почему ты за него вышла замуж? У тебя же было хорошее место у доктора Уиндхема?
— Ах, да не говорите вы так, как говорила хозяйка — «Держись работы в служанках, Анна. Это гарантия хоть какого-то благополучия».
— Но она же права, разве не так? — допытывался Стефен. — Девушке вроде тебя, измученной голодом, должно быть, все известно о бедности?
— Девушка может изголодаться не только по еде, — возразила Анна. — Я истосковалась по любящей семье…
— Любящей семье? Но из-за этого ты и влипла в эту историю, так? Что он тебе дал? Что угодно, но не счастье. Он бежал и оставил тебя ни с чем!
— Да кто вы такой, чтобы так говорить? — вскричала Анна. — А вы разве не сбежали, оставив свою Розу?!
Глаза Стефена вспыхнули гневом.
— Ради Бога, Анна, не говори о ней!
— А почему бы и нет? Я недостаточно хороша, чтобы произносить ее святое имя? Я, которая и убила, и солгала, и вышла замуж за двух мужиков сразу? А-а, я знаю, как вы презираете меня… И я, и всякая другая женщина на свете недостойна быть вам женой и растить вашего сына.
Лицо Стефена сделалось грозным.
— Черт возьми, девушку я себе найду… Девушку набожную и целомудренную.
— Которая будет святой даже в вашей койке?
— Так…
— И еще, раз уж вы меня судите. Когда я была служанкой в гостинице «Мэйхью», я спала в комнате размером не больше клозета, без единого крючка на двери. И что бы вы думали, случилось однажды ночью? Я проснулась, а там стоял мужчина, один из постояльцев, раздетый догола… И не просто ли ему было одолеть меня той ночью? Но это случилось, конечно, по моей вине, скажете вы, — и это лишний раз доказывает, что я хуже грязи. Ладно, я скажу вам, Стефен Флин: женщиной пользуются без ее разрешения, и это для вас отрадный факт.
Стефен вперился в нее взглядом, глаза потемнели, из них исчез блеск. Он выглядел оглушенным, как будто она ударила его по голове палкой.
— Я пощажу вас — не буду все рассказывать, упаси Господи, — закончила Анна. — Узнав все, вы решите, что я стою только самого страшного проклятия.
Подобрав юбки, она повернулась и поспешила уйти из салона, обойдя испуганного стюарда с полными руками тарелок.
В каюте, где все еще продолжал спать Рори, Анна оставила рабочую сумку и достала шаль. «Нет смысла тут оставаться, — решила она. — Стефен долго будет приходить в себя от стольких оскорблений». На корабле было единственное местечко, где она могла бы подумать обо всем, не боясь, что ее побеспокоят.
На палубе было ветрено. Анна задрожала. Корпус «Мэри Дрю» разрезал испещренные белой пеной волны, но Анна, привыкшая к качке, продолжала идти. Когда она направилась на полубак вдоль ограждений, моряки в широких штанах и коротких куртках уставились на нее. Анна не обращала на них внимания, зная, что они не скажут ей ни слова. Несколько мужчин из четвертого класса, находящихся на баке с трубками в руках, молча наблюдали за ней.
Дойдя до коровьего сарая, Анна задержалась, чтобы погладить бархатные носы коров, потом прошла под навес, в свое тайное укрытие. Не обратив внимания на деготь, она села на бухту каната, прислонившись спиной к переборке.
Она пыталась выбросить все из головы, но слова Стефена все возвращались: «Что он вам дал? Только не счастье… Он бежал и оставил вас ни с чем». «Да, конечно, так оно и было на самом деле, — горько думала Анна. — Не счастье, а разбитое сердце».
Анна закрыла глаза. Мерная качка корабля успокаивала ее, смягчала смятение духа. Она плотнее запахнула шаль, вспоминая Дублин летом, воскресные вечера на морском берегу: горячее солнце на спине, холодная вода плещется у ног. В тот день она хотела побродить по воде и наловить котелок крабов, гуляя по пляжу.
На пляже была стайка парней старше ее всего на несколько лет. Они поддразнивали ее, а она отвечала им тем же. В следующее воскресенье там был только один парень, темноглазый, красивый, по имени Били Мэси. Он вел себя так, как если бы ничего не боялся. Анне понравилось это. Били хвастал, что он один из лучших рабочих в литейной. И еще рассказал ей, что он и его дружки любят немного поразмять кости. Анна тогда не обратила внимания на эти слова.
Тем летом Анне было одиноко — она Сильно тосковала по утерянной семье. И она стала ждать этих воскресений с Били. Она позволила себя целовать, но когда он захотел большего, отказала. Сначала Били надулся, как дитя малое, и ушел. Но через час вернулся и предложил пожениться.
Пожениться! Анна вздохнула, вспоминая свои наивные мечты. Она надеялась, что у нее будет семья, вроде той, которую она потеряла…
Они запросили свои бумаги о крещении. И почти через год после их первой встречи отец Руни сочетал их браком.
Миссис Уиндхем сильно рассердилась на Анну; она не захотела даже проститься. Доктор Уиндхем был добрее — он ловко положил Анне в карман пять фунтов, похлопал ее по руке и пожелал удачи.
Били нашел квартиру на Лофтон-Сорте. Место было захудалым: тротуары разбиты, улица грязная, но их комната была большой, с видом на горы. Анна поддерживала в ней чистоту и порядок; стол непременно накрывала белой скатертью. Она стала продавать кружева в магазины и даже кое-что чинила для нескольких приятельниц ее бывшей хозяйки.
Били работал много и тяжело — приходил домой с черным от копоти лицом. Анна никогда не могла упрекнуть его за лень, он был не пьющим и ее хотел все время. Но… жил он только для своих дружков, азартных игр, боксерских боев и драк.
Он поздно возвращался домой, окровавленный и возбужденный, хвастая, сколько мужиков он побил, сколько выиграл, а Анна обрабатывала раны и чинила порванную, испачканную рубаху.
Они больше не гуляли по пляжу. Основную часть времени они проводили в постели. Анна уставала от этого и много раз давала Били понять, что об этом думает. Но он говорил, что это ее обязанность, данная Богом, и священник с ним был согласен. Со временем она к этому привыкла.
Анна повертелась на своем сиденье и подумала о Стефене. Со всеми мужиками одно и то же. Они упрашивают нежно, пока не заполучат девушку, а потом нежность исчезает и остается только их грубое удовольствие, как будто сама женщина — это ничто.
Через несколько месяцев после женитьбы Били начал поговаривать об Америке. «Золото в Калифорнии, — говорил он, — только и ждет, когда его возьмут». Анна сказала, что он сошел с ума, желая пройти полсвета, когда у него постоянная работа в литейной. Но Били всегда мечтал о недосягаемых вещах… Он был азартным игроком, тогда как Анне нравилась стабильность, уверенность и безопасность.
