Сьюзен Джи Хейно - Прекрасная притворщица
Но младшей сестренке не мешало бы задать пару вопросов.
— И как долго ты позволяла Фицджелдеру заигрывать с тобой?
Глаза Пенелопы стали огромными. По крайней мере, у нее хватило ума, чтобы изобразить шок, хотя она должна была быть готова к подобным вопросам, когда он попросил ее остаться после ужина, едва все остальные разошлись по комнатам. Казалось, мать не хотела оставлять Пенелопу наедине с ним, однако суровый взгляд ее сына положил конец спорам. Леди Растмур ушла вместе с остальными.
Что касается Джулии, она слишком уж стремилась уйти. Хорошо. Он надеялся, что она не горит желанием общаться с человеком, которому подсунула вместо себя другую жену. На всякий случай Растмур приставил еще одного лакея к двери Нансини и велел не выпускать его из комнаты.
А теперь ему предстояло узнать правду у собственной сестры.
— Отвечай, Пенелопа.
— Я не знаю, чего ты от меня хочешь. Честно, Энтони, я не могу поверить, что мой собственный брат может так обо мне думать!
Она слишком уж уклончива, и вряд ли ему понравится правда, когда он наконец ее услышит.
— Но что я должен думать, Пенелопа? Ты флиртовала с Фицджелдером, в конце концов.
У нее хватило нахальства закатить глаза.
— Его представили мне на рауте у Паркерстоунов. Очевидно, леди, представившая его, не знала о нашей семейной связи. Не могла же я быть грубой. Он пригласил меня на танец, и мне ничего не оставалось, как принять приглашение.
— Ну разумеется. А если бы он попросил тебя прогуляться с ним по темной аллее?
— Разумеется, я бы отказалась. В тот вечер было слишком холодно и к тому же дождливо — из-за подобной прогулки я могла испортить свое новое платье, которое мама заказала для меня, не говоря уж о моих восхитительных туфельках.
Стол задрожал от его удара.
— Бога ради, Пенелопа! Что еще произошло? Ты встречалась с ним после этого?
— Да, встречалась. И что с того? Он появлялся повсюду, куда бы мы ни пришли. Я знаю, что ты всегда его ненавидел, но со мной он был весьма любезен. Я лишь отвечала ему обычным дружелюбием.
— И сколько же обычного дружелюбия он получил от тебя?
Пенелопа нахмурилась:
— Ты продолжаешь говорить мне ужасные вещи. Но мне все равно.
— А ты продолжаешь избегать ответа. Просто скажи, как далеко зашли твои отношения с Фицджелдером?
— Я не удостою твои обвинения ответом.
— Тогда мне остается лишь сделать вывод, что тебе есть что скрывать.
— Разумеется, ничего такого, что приходится скрывать тебе, — ответила она, подбирая со стола крошку и скромно потупив глаза. — Может быть, нам стоит сравнить две истории, мой дорогой братец? Я была бы не прочь услышать побольше о той маленькой актрисе, с которой ты был помолвлен пару лет назад. Ах да, она ведь умерла, не так ли?
Это было низко. Энтони тяжело вздохнул и сказал:
— Мы говорим не обо мне, Пенелопа. Мы говорим о тебе. Что такого произошло между тобой и нашим кузеном, что убедило мать вытащить тебя сюда посередине сезона и примчаться меня искать?
Пенелопа вздохнула:
— Чувствую, ты думаешь обо мне самое худшее.
— Ты не даешь мне причин думать иначе.
— Тебе не нужны причины, чтобы думать иначе! Я думала, что ты знаешь меня, Энтони.
— Очевидно, не знаю! Но я знаю Фицджелдера.
— Уверяю тебя, есть вещи, которых ты о нем не знаешь.
Пенелопа посмотрела ему в глаза, и Энтони замер. Почему он раньше не замечал, что у нее глаза взрослой женщины? Что же такого случилось за последнее время, что его маленькая невинная сестричка выросла? Может, мама была права? Возможно, ему следовало быть с ними в Лондоне?
— Чего я не знаю о нем, Пенелопа? — медленно спросил Энтони.
— Он влюблен в меня, — сказала Пенелопа. — Он сказал, что я завоевала его сердце.
— Дерьмо. У Фицджелдера нет сердца.
— Он сказал, что хочет на мне жениться. Но он знает, что ты никогда не дашь своего согласия. Поэтому попросил меня держать это в секрете.
— Боже, Пенелопа, надеюсь, ты этого не сделала!
— Он умолял меня не говорить об этом ни тебе, ни маме.
— Ну разумеется! У него нет ни малейшего понятия о чести. Кроме того, он отлично знает, что я просто убью его.
— Возможно, тебе будет интересно узнать, что он сделал довольно щедрый жест в знак своей любви.
— О Боже, и насколько же щедрым был его жест, Пенелопа?
— У тебя ужасные мысли, Энтони. Ничего подобного. Он подарил мне кольцо.
— Кольцо?
— Он сказал, что когда-то оно принадлежало его дедушке.
Что? Фицджелдеру удалось прибрать к рукам что-то из наследства, и он добровольно расстался с этим? В это было нелегко поверить.
— Неужели? И чего же он ждал от тебя взамен?
— Видишь, ты снова плохо думаешь обо мне.
— Я спросил, чего он хотел взамен за свой щедрый дар!
— Он просил меня игнорировать все остальные предложения, пока не докажет тебе, что он не та черная овца в стаде, за которую ты его принимаешь. Это не так уж плохо, правда?
— Это все, о чем он просил?
— Ну и еще дурацкий старый медальон.
— Медальон? Ты имеешь в виду медальон нашего отца?
— Да, тот самый. Он сказал, что раньше он принадлежал его отцу. Он хотел сохранить что-нибудь на память о нем.
Что? Так это Пенелопа отдала ему медальон?! Тот медальон, который был причиной его горестей и волнений? Черт побери, так вот как этот подонок его заполучил! Он знал, что внутри, и использовал Пенелопу. А теперь использует его против нее — против их всех.
Боже правый, представляет ли его маленькая сестричка, какую опасность таит в себе это украшение? Очевидно, нет. Должно быть, мать не говорила ей. Он тяжело вздохнул, потер ноющие виски и подумал, какие еще неприятности готовит ему этот день.
Однако ему не следовало задавать себе подобных вопросов.
— Должно быть, мне не стоило говорить ему, куда отправляемся мы с мамой?
Нет, она не могла этого сказать. Неужели? Неужели это она сообщила Фицджелдеру, где их искать? Дьявол! Он-то подозревал в этом Джулию, а оказалось, что виновата во всем его собственная безмозглая плоть и кровь.
— Мама увезла тебя из Лондона, чтобы держать подальше от этого хорька, а ты дала ему разрешение следовать за вами?
Пенелопа лишь пожала плечами:
— Это показалось мне правильным, учитывая то, что теперь он практически мой жених.
— Клянусь, Пенелопа, я даже не мог себе представить, что ты настолько глупа. Боже правый, ты знаешь, что ты наделала?
Теперь она открыто улыбалась ему:
— Полагаю, да. И если ты позволишь мне объяснить…
— Мне не нужны объяснения. Я хочу, чтобы ты пообещала мне, что не случится ничего такого, из-за чего я должен буду обязать Фицджелдера жениться на тебе, вместо того чтобы пустить ему пулю в голову.
