Кэтрин Куксон - Знак судьбы
– Констанция, ты помнишь, что произошло сегодня? – На лице Дональда появилось насмешливо-вопросительное выражение. – А? Ты вышла замуж, помнишь? Посмотри. – Он ухватился за обручальное кольцо на руке Констанции и покрутил его. – Ты вышла замуж… мы муж и жена. – Опустившись на кровать, Дональд одной рукой обнял ее, а второй убрал от ее груди крепко стиснутые ладони.
Когда сопротивлявшиеся ладони Констанции коснулись ее колен, Дональд отпустил их, и его пальцы двинулись вверх, к пуговкам лифа. Констанция резко отскочила в сторону, словно ее обожгло крапивой, схватила халат и, накрывшись с головой, разделась под ним, как делала это в детские годы, когда она спали с Барбарой в одной комнате.
Мисс Бригмор с самого детства наставляла сестер: "Скромность к лицу девушкам, когда они готовятся ко сну". Оставшись одни, девочки передразнивали гувернантку: "Скромность к лицу девушкам, которые надоедают хуже горькой редьки".
Оставаясь сидеть на кровати, Дональд внимательно глядел на жену. Он уже больше не улыбался, веселое выражение исчезло с лица. Из глубины его сознания медленно, словно гной из раны, просочилась мысль. И когда эта мысль окрепла, набрала силу, она буквально подбросила его с постели. Дональд встал, схватил Констанцию за плечи и произнес хриплым голосом:
– Конни, ты моя жена, ты больше не живешь с ними в коттедже, у тебя началась совсем другая жизнь. И ты не ребенок, поэтому прекрати так себя вести.
Дональд отпустил ее, и она откинулась назад, прижавшись спиной к медным прутьям спинки кровати. Ошеломленная его резким тоном, Констанция уставилась на своего мужа. Это продолжалось несколько секунд. Дональд повернулся, подошел к комоду и выдвинул верхний ящик. Воспользовавшись моментом, Констанция как маленькая подползла к краю кровати, откинула одеяло и юркнула под него.
Когда она снова взглянула на Дональда, тот уже был в одной ночной рубашке. Констанция зажмурилась и вновь открыла глаза, почувствовав, что муж сел на край кровати. В других, более радостных обстоятельствах его рубашка рассмешила бы ее. Конечно, ей часто приходилось наблюдать в таком виде дядю Томаса, когда он рано утром выходил в туалет. Но у дяди ночная рубашка была длинная – до щиколоток. А рубашка Дональда едва доходила до колен, и Констанция заметила, что ноги у него очень волосатые, как и грудь, видневшаяся в прорези рубашки. По непонятной для нее самой причине, страх усилился еще больше.
Тело ее напряглось, она ждала, что Дональд погасит лампу, но он уже лег под одеяло, а лампа продолжала гореть. Приподнявшись на локте, Дональд склонился над Констанцией, молча глядя ей в лицо. Взгляд Дональда был спокойным, нежным, у Констанции же в это время мысли лихорадочно роились в голове. Все могло бы быть хорошо, если бы их с Мэтью не застала тогда гроза. Да, могло бы. Если бы только можно было забыть то, что случилось во время грозы, выбросить из головы, хотя бы на сегодняшнюю ночь. Но Констанция не могла забыть: на этом же этаже, по другую сторону лестничной площадки, в своей комнате лежит Мэтью, кашляет и страдает, зная, что происходит в комнате брата.
Так же молча Дональд обнял Констанцию и притянул к себе. Откинув назад голову, он прошептал:
– Я хочу смотреть на тебя, смотреть и смотреть. Многие годы я мечтал об этой минуте. Ты понимаешь, Констанция?
Внезапно мускулы Дональда напряглись, Констанция вздрогнула, но он не ослабил объятья. Казалось, что, охваченный страстью и ослепленный победой, он просто не осознает силу своих объятий. Но когда Констанция никак не отреагировала на поцелуй Дональда, он вновь вскинул голову и почти умоляюще произнес:
– Что с тобой? В чем дело, Констанция? Не бойся, прошу тебя. Не бойся, я люблю тебя. Я же говорил, что люблю тебя, и буду любить так, как еще никто не любил. И хочу, чтобы и ты любила меня. Ты понимаешь это?… Скажи хоть что-нибудь.
И вновь тело Констанции вздрогнуло в его объятьях.
Дональд так и не дождался никакого ответа, нежное выражение исчезло с его лица, и он хрипло выдавил из себя:
– Значит, эта чертова старая корова забила тебе голову всякой чепухой о замужестве, да?
– Нет, нет, – пробормотала она, сглотнув комок, подступивший к горлу.
– Тогда в чем дело?
Если бы Констанция ответила: "Я боюсь, Дональд, мне все это так незнакомо", он наверняка бы решил, что понимает ее, и, возможно, даже нашел бы для себя какое-то другое объяснение тому, что ему предстояло обнаружить через несколько минут. Но Констанция не могла притворяться – она не была для этого достаточно ловкой и хитрой, и прекрасно это понимала.
– Нет, нет! Не сейчас, прошу тебя, прошу, не сейчас! - Слова застряли у нее в горле. Рот Дональда жадно впился в ее губы, а руки, будто их было много, – как змей на голове Медузы Горгоны, – обвили ее тело со всех сторон.
После того как Констанция перестала сопротивляться, прошло еще некоторое время, прежде чем Дональд удовлетворил свою страсть и перекатился на спину. И если Констанция до этого вроде бы хорошо знала парня по имени Дональд Радлет, то сейчас она совершенно не узнавала того, кто пристально разглядывал ее. На лице Дональда было написано ошеломление, затем оно сменилось дикой яростью. Затаив дыхание Констанция попыталась вжаться всем телом в пуховую перину, чтобы хоть как-то уберечься от вспышки гнева, которую сулило ей это ужасное выражение лица мужа. Однако он отодвинулся от нее, но взгляда не отвел.
Словно подчиняясь какому-то внутреннему предупреждению, Дональд отодвинулся еще дальше к краю кровати, продолжая смотреть на жену. И тут он вновь осознал: из тайников его сознания продолжает сочиться гной, и если он не сможет контролировать его, то протянет руки и задушит ту, что любил и собирался любить всю жизнь. Однако теперь любовь его могла перелиться в ненависть, ибо ему было ясно – его одурачили. Его, Дональда Радлета, который вовсе не был дураком и которого никто не смел унизить, не поплатившись за это. А теперь он стал просто посмешищем!
Только теперь Дональд понял причину ее отношения к нему. Да, все ясно как белый день. И поведение Констанции в последнюю неделю, и то, как она боялась встречаться с ним. Ведь когда он примчался через холмы узнать, что с ней случилось, девушка спряталась от него в спальне, сказавшись больной.
А покидая коттедж, Дональд встретил мальчишку Ферье, этого безусого слабака. Но тот сказал, что пришел попрощаться перед отъездом в Оксфорд. Весьма сомнительно, чтобы старая корова хоть на секунду оставила его в спальне наедине с Констанцией. Но если не он, то кто же?
Была еще одна семейка в Эллендейле, там два сына, оба – гораздо старше Констанции, но какое это имеет значение? Взять, к примеру, хотя бы старика, то есть его родного отца. И потом, последний раз Констанция ездила в Эллендейл месяц назад, а это произошло с ней в течение последних двух недель.
