Лаура Паркер - Шалость
Девлин не вполне был уверен в том, что стоит озвучивать мысль, которая родилась у него уже давно.
— Возможно, я знаю такую даму.
— Замечательно! Мистер Грант, председатель Ост-Индской компании, и его помощник, мистер Астелл, приглашены на обед с мирзой на следующей неделе. Мы были бы рады включить в число приглашенных вас и вашу даму.
— Я не…
Узли предупредительно поднял руку:
— Это не просьба, а приказ, полковник Синклер. Девлин вздохнул, отчасти чтобы замаскировать раздражение.
— Хорошо, сир. Но сегодня я не смогу ей сообщить. Она живет за городом. Кроме того, я не вполне уверен в том, что смогу ее убедить принять приглашение. Она вдова, и у нее есть дети, за которыми надо присматривать.
— Великолепно! — воскликнул Узли и откинулся на спинку стула с довольной улыбкой.
Двумя часами спустя Девлин уже сидел в карете Шрусбери, неспешно катившей по Бонд-стрит. Он улыбался. И радовало его то, что у него появилась цель — то, чего ему не хватало в течение многих месяцев. И тот факт, что цель, его была несколько фривольного содержания, не омрачал радости. У него появился предлог взяться за осуществление иной задачи, задачи, которую он даже самому себе не формулировал четко, ибо сам не хотел признаваться в том, что желает встречи с леди Эббот.
Он почувствовал, что переиграл, когда на следующий день после их разговора виконтесса вместе со своими подопечными съехала с лондонской квартиры. Было это неделю назад. Синклер действительно не желал встречаться с ее падчерицами, но он никак не думал, что она так буквально поймет его пожелание и бросится вон из города. Он думал, что она останется в городе, только жить будет где-то в другом месте.
— Чертовка!
Леди Эббот вернулась в Крез-Холл. Если бы она продолжала жить в городе, у него нашлось бы с десяток поводов встретиться с ней. Но как он мог поехать в графство Суррей? Возможно, что виконтесса восприняла бы его приезд как попытку преследования? До сих пор он не мог этого сделать. Узли дал ему повод.
Синклер выглянул из окна. Карета как раз проезжала мимо модного магазина. В витрине он увидел платье изумрудного цвета из ткани столь тонкой, что она скорее напоминала вуаль, и только очень смелая леди могла решиться надеть его. И когда Синклер представил себе Джапонику Эббот в этом одеянии, он на миг обомлел.
Стильная женщина, говорил Узли. Леди Эббот не имела стиля, если только полное отсутствие такового не воспринимать как собственный стиль. Если она согласится помочь ему, ее придется одеть с головы до пят. И одеть, как полагается. Чтобы она могла произвести впечатление на перса, имеющего пристрастие ко всему яркому, богато украшенному. Очевидно, ей понадобится его помощь.
Не заботясь о том, что могут подумать о джентльмене, входящем в дамский магазин в одиночестве, без дамы, выбежавшей поприветствовать его модистке Девлин сразу указал на платье в витрине и велел его завернуть.
Модистка, сразу заметившая, что господин покупает платье не по прихоти и с какой-то серьезной целью, ободряюще улыбнулась:
— У месье великолепный вкус. Может, он хочет приобрести для своей дамы еще некоторые мелочи? К платью?
— А у вас они есть? — Он нетерпеливо окинул рукой магазин.
— Разумеется! Позвольте показать господину…
— Меня зовут лорд Синклер.
Хотя господин явно спешил, хозяйка магазина не могла не отметить, что к своей задаче покупатель подошел со всей серьезностью. Он очень тщательно отобрал из того, что было предложено, все аксессуары к платью, начиная от нижнего белья и чулок и заканчивая туфельками, шалью и заколкой для волос. И еще — этот господин отличался отменным вкусом.
— Счастливого Рождества вам, лорд Синклер! — весело крикнула ему вслед модистка, при этом ее фальшивый французский акцент куда-то пропал, потонувши в радости от заработанной суммы. Чудо из чудес! Этот аристократ не выписал вексель, что чаще всего с ними бывало, а расплатился наличными!
— Ну конечно, подарок на Рождество! — Девлин испытывал гордость за себя. Теперь у него появился очередной повод, чтобы наведаться к леди Эббот. То, как она отреагирует на предложение, покажет, кто она такая на самом деле.
— Я рада, что дома. — Бегония стыдливо улыбалась, вплетая ленты в новую шляпку, которую купила ей Джапоника. У Бегонии был талант украшать шляпки. — Только в нашей маленькой церкви я хотела бы встречать Рождество. В другом месте это было бы совсем не то.
— С каких это пор ты полюбила посещать церковь? — спросила Лорел.
— С тех пор, как там появился новый викарий, — насмешливо заметила Цинния. — Бегония считает, что он душка.
— Священнослужитель? — Озадаченное выражение на лице Лорел казалось вполне искренним. — Не могу представить, чтобы какая-нибудь леди искренне увлеклась человеком, который все свои интересы свел к заботам о горестях и болезнях других людей. Пасти заблудшие души — тоже мне занятие для мужчины! Вот уж его никогда бы не выбрала себе в мужья! Уж если выходить замуж, то за человека, который, — тут она принялась загибать пальцы, — обходительный — раз, красив лицом — два, имеет состояние, которым может распоряжаться, — три…
— О чем это вы? — спросила Джапоника, заходя в комнату.
За то время, которое Джапоника провела с падчерицами, их отношение к мачехе изменилось коренным образом. Старшие сестры уже не выказывали своей враждебности открыто. Они просто не замечали ее, как не замечают слуг.
Вот и сейчас девочки переглянулись, как заговорщицы, и по молчаливому согласию предоставили право ответа Гиацинте, которая, явно забавляясь, ответила:
— Лорел перечисляла ценные, по ее мнению, качества мужчины, с которым намерена вступить в брак.
Джапоника кивнула:
— Мне было бы интересно узнать, какой брак вы бы сочли удачным.
— Естественно, интересно. — Лорел вызывающе улыбалась. — Откуда вам знать, что такое удачный брак для аристократки. Женщины нашего круга выходят замуж за мужчин, имеющих достаточный доход, чтобы составить хорошее дополнение к нашему приданому, и чье воспитание и происхождение не бросят тень на родословную — чтобы никто не посмел сказать, что брак был неравный.
Джапоника оставалась невозмутимой:
— И ты нашла себе такого человека?
— Бегония нашла! — В восторге от собственной шалости Пиона запрыгала и захлопала в ладоши. — Она влюбилась в викария!
— Обманщица! — Бегония вспыхнула. — Если ты кому-нибудь скажешь, я…
— Что, «я»? Обольешь всех нас слезами? Как будто мало тебе повода проливать слезы, когда ты выйдешь за священника, благочестивого святошу, который только и будет тратить свои и твои деньги на помощь несчастным? Так лучше уж тогда за простолюдина выйти!
