Марина Линник - Правдивая ложь
– Почему вы так в этом уверены?
– В последний раз, когда я его видел, он яростно отбивался от мамлюков.
– Но почему вы бросили графа одного?
Клянусь Непорочной Девой Марией, разве так поступают настоящие рыцари? – гневно сверкнув глазами, очень жестко произнесла девушка.
– Это было решение вашего мужа, графиня. Он пожертвовал собой ради спасения других.
– Значит, вы считаете, что ему вряд ли удалось спастись? – переспросила Габриэлла.
– Если графу и удалось выжить в том сражении, то он, вероятно, попал в плен и уже продан какому-нибудь шаху.
– Отец мне рассказывал, что знатных пленников продают только в том случае, если за них не внесли выкуп. Но никто не требовал денег за жизнь мужа… Значит, либо он мертв… – голос Габриэллы дрогнул, – либо король Филипп внес выкуп.
Принц отрицательно покачал головой.
– Я очень сомневаюсь, что король Филипп это сделал. Его Величеству сейчас не до этого. После того, как он покинул со своим дядей Тунис, произошло много трагических событий. Господь, видимо, покарал короля за предательство. Корабли, на которых они плыли, попали в страшную бурю. Молодая супруга Филиппа, брат короля, а также многие другие славные рыцари погибли. Оставшиеся в живых с трудом добрались до Сицилии. На днях король Филипп должен отправиться в Париж.
– Но причем тут это? Если я не ошибаюсь, король Филипп и граф росли вместе и были друзьями. Неужели Его Высочество позволит, чтобы его верный подданный гнил в темнице неверных?
– Поверьте, графиня, лучше иметь сто врагов, нежели одного такого задушевного друга, – бросил принц.
– Объяснитесь! – потребовала Габриэлла, пристально глядя принцу в глаза.
– Разрешите, я дам вам один совет, – проигнорировав ее реплику, сказал принц Эдуард. – Держитесь подальше от короля Филиппа… Не спрашивайте, почему, просто поверьте мне на слово.
Габриэлла замолчала и, отвернувшись от принца, прошлась по комнате.
– Значит, вы предполагаете, что Жирард либо убит, либо томится в темнице султана.
– Да, совершенно верно, миледи.
– Тогда единственный способ подтвердить ваши предположения – это отправиться в Каир.
– Куда? – ошеломленный Эдуард недоуменно уставился на Габриэллу. – Прямо к султану Бейбарсу?
– Я приехала сюда, чтобы найти мужа, – решительно заявила девушка, – и не отступлю, пока не узнаю правды.
– Но вы даже не представляете, какие это таит опасности! – воскликнул принц.
– Пусть так, но я приняла такое решение, и мои верные вассалы поддержали меня.
Следующие несколько минут принц потратил на то, что перечислял всевозможные несчастья, какие могут случиться с неподготовленным человеком, а тем более, с молодой христианской женщиной, на этой земле.
– Да хранит вас Святая Дева Мария, – прошептал принц Эдуард, покидая комнату Габриэллы, которая, вопреки доводам Его Высочества, не изменила принятого решения.
– Каир! – твердо произнесла девушка, глядя в окно на расстилавшиеся перед ней серо-зеленые воды Средиземного моря.
Глава 23
Смелым помогает судьба.
Каким же был султан Бейбарс, наводивший ужас на врагов, восхваляемый при жизни и оставивший след в истории?
Согласно историческим свидетельствам, султан Бейбарс был жестоким правителем, хитрым стратегом, умелым и храбрым воином. Он обладал огромным авторитетом среди соплеменников и оказывал большое влияние на политическую жизнь того времени. В хрониках его называют не иначе, как «защитник мусульманской веры». Более того, за годы правления султана были перестроены многие каналы, верфи, военные укрепления. Он способствовал не только развитию торговли между разными государствами, в том числе, и христианскими, но и установлению дипломатических отношений с другими странами. Во время его правления Каир преобразился: была перестроена цитадель, возведен Дворец правосудия, появились новые мечети с минаретами.
Бейбарс был правителем суровым, жестоко каравшим тех, кто не соблюдал законы. Во времена его правления в городе было запрещено курение гашиша, употребление вина считалось большим грехом. Твердой рукой оборвал он нити многочисленных интриг, которые испокон веков плелись во дворцах султанов. Ворота Баб аз-Зувейла нередко бывали украшены головами заговорщиков и непокорных.
Бейбарс был безжалостным, но блестящим султаном своего времени. Беспощадный воин, сумевший стать талантливым политиком, хронистами он воспевался как безупречный воин ислама, преданный служитель Аллаха, послуживший ему мечом, как немногие до него. Многочисленные убийства и узурпирование власти историки старательно оставляли на втором плане…
… После непродолжительного отдыха два корабля крестоносцев (один галеас остался в Акко) стали готовиться к отплытию. Не сказать, чтобы ликование охватило людей, когда они узнали, что им предстоит отправиться прямо «к Дьяволу в глотку», как выразился один из вассалов Габриэллы. Но решимость, с которой девушка заявила о своем желании продолжать поиски мужа, даже если для этого ей придется спуститься в Ад, восхищала рыцарей. В их мужественных сердцах тоже не было места страху.
Условившись, что если они не вернутся через месяц, то оставшиеся на третьем корабле должны отплыть во Францию и сообщить родным и близким дурную весть, крестоносцы на двух галеасах взяли курс на Каир. Была поздняя осень. Холодный северный ветер вздымал высокие, как горы, волны. На многих воинов, да и на Габриэллу, эта сила, эта неукротимая природная мощь моря произвела колоссальное впечатление. Никогда в жизни они, жители лесного района, не сталкивались с такими проявлениями водной стихии, заставившими их трепетать. Два дня бушующее море трепало бедные суда. Но генуэзские моряки, славившиеся своим мореходным искусством, превосходно справлялись со своей работой. Когда море, наконец, утихло, корабли не только остались на плаву, но и сохранили отличные мореходные качества. Залатав в нескольких местах обшивку и восстановив кое-где паруса, моряки вновь придали кораблям первоначальный вид. Чего никак нельзя было сказать о судах, с которыми через несколько дней повстречались корабли франков.
Стояло раннее хмурое утро. Сизые лохматые облака неспешно плыли над морем, казалось, едва-едва не задевая мачты галеасов. Водная гладь была спокойна, только изредка то тут, то там тревожимая легкой рябью. Стояла необычайная тишина, не нарушаемая криком ни одной птицы – странствующих буревестников или альбатросов. Лишь мерный плеск сотни весел нарушал покой этой картины. Внезапно тишину прорезал пронзительный голос впередсмотрящего.
– Корабли! Я вижу корабли! – раздался голос генуэзца.
