Валерия Вербинина - Принцесса морей
– Квирри-квурр! – прощебетала канарейка и, сделав полукруг под потолком, села на плечо Джеку.
– Я кому сказал! К тебе священник, – с угрозой в голосе проговорил тюремщик.
– Исповедуйся у него сам вместо меня, – предложил Джек, поглаживая птичку. – Могу заодно уступить тебе свое место на виселице.
Из-за плеча тюремщика выглянул солдат.
– Ну что делать с таким отпетым мерзавцем? – сокрушенно промолвил тюремщик, обращаясь к спутнику.
– Щас я его вразумлю… – отозвался маленький солдат глумливо и отодвинул тюремщика в сторону. – Эй, ты! Да, ты, кому говорят!
Рука Джека замерла в воздухе. Очень медленно капитан повернул голову – и встретился взглядом со знакомыми зелеными глазами, в которых плясали смешинки.
– Тебя же скоро вешать поведут, – доверительно заговорил солдат. – Ты бы хоть о душе своей подумал, а?
– Квирр! – сказала канарейка и вильнула хвостом.
Джек вытер внезапно вспотевшую ладонь о белые штаны.
– Кажется, – промолвил он поспешно, – я созрел для того, чтобы раскаяться.
– Ну то-то же, – удовлетворенно кивнул солдат. Затем разухабисто подмигнул тюремщику и, повернувшись к двери, обратился к кому-то, кто стоял за ней: – Сэр! Тут этот, которого вешать должны, говорит, что готов покаяться, но я бы на вашем месте не очень ему доверял. У него такой вид, будто он готов человека ножиком пырнуть ни за что.
– Посмотрим, посмотрим… – прогудел мягкий бас, и отец Мэверик в сопровождении высокого рыжего солдата в красной форме вошел в камеру. – Оставьте нас, пожалуйста, – сказал он тюремщику.
Тот вышел, притворив дверь.
– К вам это тоже относится, – заметил священник двум своим спутникам.
– Сэр, – маленький солдат стоял навытяжку и глядел на священника с подкупающей искренностью в изумрудном взоре, – делайте что хотите, но нам строго-настрого велели не оставлять вас с ним одного.
Отец Мэверик тяжело вздохнул. Это был довольно высокий джентльмен с явной склонностью к полноте, с благообразным лицом, внушающим безотчетное доверие. Более располагающую к себе внешность Джек встречал всего лишь раз в жизни – у известного шулера Дриббса, которого в конце концов зарезали в таверне «Пьяная устрица» в Кюрасао. На священнике было видавшее виды пасторское облачение, рыжие сапоги и коричневый плащ, на котором темнели разводы от недавнего дождя.
– Сын мой, тебе известно, что есть такая вещь, как тайна исповеди? – спросил священник.
– Вообще-то да, сэр, – помявшись, признался маленький солдат.
– А какая может быть тайна исповеди, если ты будешь стоять рядом со мной и услышишь все, в чем мне признается несчастный?
– Действительно! – подхватил Джек.
Отец Мэверик обернулся к нему, и тут на него ни с того ни с сего обрушился потолок. По крайней мере, пока священник падал на пол, у него возникло именно такое впечатление, а в следующее мгновение всем впечатлениям пришел конец, потому что отец Мэверик потерял сознание. Канарейка, видя такое безобразие, протестующе пискнула.
– Ах, Анри, как вы сурово! – неодобрительно заметила Габриэль, качая головой. – Это же все-таки священник!
– Англиканский, – пояснил Анри, пристраивая бесчувственное тело отца Мэверика на лежанку, – и значит, все равно что еретик. А поскольку наша религия предписывает верующим по мере сил бороться с ересью, получается, что я совершил благое дело.
– Однако… – пробормотал Джек, совершенно очарованный логикой рыжего, которая была столь близка его собственной.
Затем он приподнял руку, и цепь недовольно звякнула.
– У кого ключ? – быстро спросила Габриэль.
– У тюремщика, – ответил Джек.
– Не пойдет, – решительно ответила Габриэль, после чего полезла в карман штанов.
– У вас есть запасной ключ? – учтиво поинтересовался Джек, с интересом наблюдая за ее действиями.
– У меня? – удивилась Габриэль. – Нет, у меня есть кое-что получше!
И она с торжеством предъявила одну из своих шпилек для волос, которые на балу поддерживали ее шиньон.
– Э-э… я не совсем понимаю… – нерешительно начал Джек.
– Поднимите руки, – оборвала его Габриэль.
– Хорошо, – покорно сказал Джек.
Габриэль оглядела запоры на цепи, кивнула сама себе и стала сгибать шпильку так и эдак.
– Что она делает? – шепотом спросил Джек у Анри.
Тот шмыгнул носом и буркнул:
– Я думаю, это все влияние мэтра Тибодена.
– А-а… – протянул Джек. – А кто он такой?
Анри не успел ответить, потому что Габриэль вставила шпильку в скважину забора, и в следующее мгновение цепь соскользнула с руки Джека.
– Мэтр Тибоден тут ни при чем, – пояснила Габриэль, принимаясь за вторую руку Осборна. – Этому меня в свое время научил магистр Франсуа, который мог открыть булавкой любой замок. Вообще-то его звали Жюльен, но он взял себе имя Франсуа в честь своего любимого поэта Франсуа Вийона.[32]
– Так на чем мы остановились, сын мой? – простонал отец Мэверик, приподнимаясь на неудобном ложе.
– Ни на чем, отец мой, спите, – отозвался Джек.
Священник хотел что-то возразить, но Анри легко успокоил его, и отец Мэверик рухнул обратно на лежанку.
– Прекрасно, – обронила Габриэль, когда Джек был совершенно свободен от цепей и, морщась, растирал запястья. – А теперь меняйтесь одеждой.
Анри приподнял брови.
– Я имею в виду, Джек должен поменяться одеждой со священником, – раздраженно пояснила Габриэль. Что тут непонятного?
Джек облачился в рясу и натянул сверху плащ с капюшоном, а отца Мэверика не без труда удалось втиснуть в костюм, некогда принадлежавший Артуру Блэйку и рассчитанный явно на более изящную фигуру, чем та, которая была у священника. После того как переодевание завершилось, Габриэль заковала священника, и Анри уложил его в более или менее правдоподобной позе, позаботившись о том, чтобы лицо лежащего не было видно от двери.
– Слава богу, тучи еще не разошлись, и снаружи не слишком светло, – говорила Габриэль, накидывая капюшон на темные кудри капитана Джека, который от ее прикосновений почувствовал себя на седьмом небе. – Держите голову пониже, Джек, и все будет хорошо.
Канарейка пустила звонкую трель. Джек протянул палец, и птичка уселась на него.
– Тсс! – сказал ей капитан, и канарейка замолчала. Он спрятал ее в широком рукаве.
– Ну что, пошли? – осведомился Анри, поправляя ружье.
– Пошли, – выдохнула Габриэль.
И двое солдат, между которыми двигался священник в плаще с капюшоном, низко надвинутым на лицо, покинули камеру.
– Эй, тюремщик! – крикнул маленький солдат. – Запирай нашего висельника!
Шаркая ногами, гремя ключами, тюремщик приблизился и на всякий случай поклонился священнику, который в ответ чуть опустил голову. Бросив взгляд на скорчившуюся на деревянном ложе фигуру в цепях, тюремщик хмыкнул и запер дверь на два оборота, после чего двинулся по коридору обратно. Солдаты и молчаливый исповедник последовали за ним.
