Кристина Брук - Великолепный любовник
– Кажется, я ждала тебя.
Честность ответа поразила ее саму. Да, она и правда ждала его, до сих пор не отказавшись от надежды.
– Польщен, – хмыкнул он. – А я-то думал, что все это… – он медленно обвел взглядом ее тело. – Все для юного Хардкасла.
Джорджи посмотрела прямо ему в глаза. Она не собиралась играть дольше.
– Я уже говорила тебе. Он мальчишка.
Граф подошел к балюстраде и уперся руками в перила, его взор был устремлен вдаль. Вдруг резко обернулся, блестящие темные глаза впились в нее.
– Иногда мне кажется, ты даже не представляешь… – Он вздохнул и махнул рукой. – Джорджи…
Он покачал головой, как бы разочарованный невозможностью выразить мысли словами.
– Что? – спросила она – Не стесняйся, говори прямо. Ты уже и так достаточно оскорбил меня сегодня.
– Посмотри на себя! – выдавил он. – Твой вид – намеренно провокационный, заставляющий мужчин отпускать непристойные комментарии. Даже лорд Олифант… – Он замолчал. – Ничего.
Она подняла брови.
Мужчины отпускали непристойные комментарии о ней, что бы она ни надела. Сегодня вечером она использовала женское очарование в качестве оружия.
Девушка пожала плечами:
– Какое мне дело до комментариев старых ловеласов?
– Они не просто ловеласы, – он оттолкнулся от балюстрады и развернулся, проведя рукой по волосам. – Мужчина не может удержаться от порочных побуждений и порывов всякий раз, когда смотрит на тебя.
Маркус замолчал в ужасе от собственной откровенности.
Они смотрели друг на друга.
Ее сердце отчаянно билось. Джорджи с трудом сглотнула. Означает ли это, что он находит ее соблазнительной?
Да, безусловно. Именно это он и сказал.
И все же, он отказался от нее в ту ночь в Брайтоне.
Что-то внутри Джорджианы Блэк сломалось. В течение многих лет ее лучшая половина вела неустанную войну с ее же природой – страстной, чувственной, дьявольской.
В восемнадцать лет она позволила страсти управлять собой, и это было ошибкой. После этого годами ей приходилось подавлять в себе пыл.
Теперь же страстная чувственность вступила в свои права, уничтожая смирение.
– Хочешь заняться со мной любовью, Маркус?
Эти слова, ее хриплый шепот натянулись меж их телами невидимой нитью.
Он отвернулся. Она увидела, как он судорожно сглотнул.
– Я говорил тебе, это нормальная реакция полного жизни мужчины на такую женщину, как ты, одетую таким образом.
Ей потребовалось собрать все самообладание, дабы ответить.
– О, я так не думаю, – прошептала она. – Думаю, твое желание вовсе не столь безлично.
Он поднял глаза к небесам, как будто ища ответа у звезд. Еще один судорожный глоток.
Злой гений подтолкнул его к признанию. Внезапно ей захотелось заставить его желать ее так неистово, как она желала его в ту ночь.
Вспомнив его укор, она вновь дала волю гневу. Далила. Да, она соблазнит его. Она заставит его отказаться от власти над ней, как это произошло с Самсоном.
– Что бы ты сделал со мной, если б мог?
Ее грудной голос ласкал его, терзал, воспламенял кровь, приводя к любовной горячке. Бэкенхем возбуждался, чувствуя твердеющий стержень.
Он и сам уже не мог разобрать, когда праведный гнев привел его к яростной похоти. Здесь, под покровом ночи, он был на грани совершения безрассудных поступков.
Распутница глядела на него своими удивительными глазами, спокойными, как южное море. Но нет, они не были спокойны, эти глаза. Они метали молнии, в них то и дело вспыхивали искры.
Женщина была в ярости. Как и он.
Ярость делала ее безрассудной. Она задала вопрос. После долгой паузы он решился на встречный вопрос:
– Что бы ты хотела, чтобы я сделал с тобой?
Ее щеки залились нежным розовым румянцем, только подчеркнув мягкую кремовую бархатистость кожи и сияние глаз.
Эти груди. Как они манили его, молили дотронуться, ласкать их губами, брать в ладони, до пика удовольствия, до изнеможения. Боже, а ее огненные волосы. В них хотелось зарыться лицом, гладить, неистово любить ее, пока она не забудет собственное имя.
Ей нечего было ответить на его вопрос. Да и нужно ли? В конце концов, они говорили о его желании.
Он сделал шаг, сократив расстояние между ними. В ее глазах отразилась паника, но Джорджи твердо решила не отступать. Она стояла спиной к балюстраде. Бежать было некуда.
Она была так зла, что хотела поцеловать его ради наказания – показать, кто в чьей власти.
Бэкенхем лишь теперь осознал, сколь незначительной была его власть, сколь бессмысленным было его физическое превосходство.
Он просто хотел ее. Он устал сопротивляться.
Неужели эта битва разгоралась на протяжении всего нескольких дней? По ощущениям, он боролся со своим желанием уже много веков. За последние шесть лет в разлуке с Джорджианой не прошло и дня, чтобы он не думал о ней, не желал ее.
Теперь она была здесь, делая ему такое предложение, от которого невозможно отказаться. Опасно соблазнительный вырез корсажа умолял его действовать – освободить великолепную грудь из тесного платья и позволить ароматному ночному воздуху ласкать ее.
Однажды вы поймете, как далеки от проклятого идеала. Вы сделаны из плоти и крови, животных инстинктов. Как и я, как ваши предки, как и любой другой человек…
Внезапно в памяти всплыли грязные слова Пирса. Хотел бы он придушить этого мерзавца.
Неожиданно Бэкенхем словно посмотрел на себя со стороны. Если бы сейчас он овладел Джорджи, чего ему так хотелось, то стал бы не лучше других похотливых негодяев. Он был бы ее недостоин, как и все остальные.
Поразительно, как она не понимала своей истинной ценности, как могла она так вот предлагать себя.
– Нет, – тихо сказал он, пытаясь потушить пожар дикого желания.
Она моргнула.
– Что?
Джорджи изменилась в лице. Она не понимала, принес ли его ответ злость или облегчение.
Его уверенность росла.
– Не поступай так с собой. Это неправильно. Это не ты.
Бэкенхем понял истинную причину своего гнева. Он ревновал ее не к другим мужчинам, вожделевшим ее тело, превозносившим красоту ее лица. Он был зол на нее за ее дешевое поведение, открытый флирт, безвкусную манипуляцию мужскими инстинктами, согласие на легкую власть над другим полом.
Поклонники не замечали ее силы, ума, ужасного характера, своеволия, сострадания, смелости… Они видели только впечатляющую внешность.
Он сознательно игнорировал зов тела и нежно, почти благоговейно, коснулся ее щеки.
– Тебе не нужно притворяться. Не со мной.
