Кэтрин Харт - Ослепление
– Я презираю вас, чудовище! – вскричала она, стараясь отпихнуть от себя Брента. – Я никогда не возлежала ни с одним мужчиной! И уж определенно не намерена проделывать это сейчас, с вами!
А в это время его сильные руки обвились вокруг нее, прижимая локти к бокам. Он подхватил ее и понес к кровати.
– Подумайте хорошенько, моя прелестная искусительница. Вы ведь превратились сейчас из охотницы в дичь, и я не собираюсь отпускать вас прежде, чем удовлетворю свою страсть.
– Вы сошли с ума! – воскликнула она с диким ужасом во взоре – и чем-то еще, совершенно неуловимым. – Отпустите меня, прежде чем вы не опозорили нас обоих! Пожалуйста!
– Очень скоро вы станете умолять меня кое о чем ином, – пропыхтел он, швыряя ее на кровать и наваливаясь сверху, чтобы не дать вырваться. – Вы будете умолять о том, от чего мы воздерживались все то долгое время, пока вам было угодно разыгрывать ваши кошачьи игры.
И его рот накрыл ее губы, заглушив возглас протеста, его язык прорвался между ее губ, словно раскаленная рапира. Андреа ощутила вкус табака, бренди и… Брента. На какой-то миг она поддалась знакомому очарованию его поцелуев. Но тут одна его рука стиснула ей грудь, а другая полезла под юбку, и она извернулась, мотая головой из стороны в сторону, чтобы избежать его поцелуев, так волновавших ее когда-то.
– Не делай этого, Брент! – взмолилась она. – Ты пьян. Утром ты сам возненавидишь себя, но это не будет даже сотой долей той ненависти, которую ты возбудишь во мне!
– Все еще занимаетесь глупостями, невзирая на поздний час? – с насмешкой спросил он.
– Нет, это правда. Пожалуйста, поверьте мне.
– Когда вы прожигаете меня насквозь огнем своих фиалковых глазок, мне очень хочется сделать это, – сообщил он. – Какие чары вы успели наслать на меня, что я по сей час готов принять ваши отговорки за правду?
– Все мои чары заключаются в искренней любви к вам, – тихонько созналась она, не в силах сдержать слез, превративших ее глаза в огромные аметисты. – Так не убивайте же ее, силой стараясь взять то, что могло быть отдано вам с радостью…
Он опустил свою темноволосую голову так, что уперся своим лбом в ее. Он глубоко и прерывисто вздохнул.
– Я люблю вас, Андреа. Да простит мне Всевышний мои слова, но я так люблю вас, что готов отказаться от всех благ мирских и духовных! Я чуть не удавился, когда увидал вас на балу в объятиях других мужчин, и я пришел в ярость, когда представил вас в постели с каким-нибудь Хендерсоном.
Она высвободила одну руку и легонько погладила его каштановые волосы.
– Я знаю. Я сама чуть не вцепилась в волосы этой самой вдовы Каннингем прямо там, на балу. Вот почему я поспешила удалиться, Брент. Мне непереносимо было видеть вас таким веселым, в окружении всех этих красивых, милых дам, которые увиваются вокруг вас.
Она слегка приподнялась и нежно поцеловала его в губы.
– Я люблю вас, Брент Синклер, как никогда не любила в жизни ни одного мужчину, я даже не предполагала, что такая любовь возможна.
И снова он припал к ней в поцелуе, на сей раз это был осторожный, ласковый поцелуй. Их губы слились, языки коснулись друг друга в радостном приветствии. Между ними проскочила искра страсти, мгновенно разросшаяся в пламя желания. Его губы скользнули по ее лицу и двинулись вниз, к шее, покрывая кожу легкими жгучими поцелуями, его теплое дыхание заставляло трепетать все ее тело. Желая воздать ему должным образом за его ласки, она влажным, шелковистым языком прошлась по раковине его уха и радостно засмеялась, почувствовав его ответный трепет.
Вытащив из ее волос все шпильки, он запустил трепетные пальцы во влажные пряди, заставляя их рассыпаться по ее плечам сверкающим потоком. Его руки нерешительно застыли на верхних пуговицах ее платья, словно ожидая команды для последующих действий.
– Я сгораю от желания прикоснуться к вам, – прошептал он, и глаза его светились любовью, словно два золотистых самоцвета. – Я хочу насладиться вашей красотой.
В ответ маленькие дрожащие пальчики коснулись его рук и стали руководить его движениями, пока не была расстегнута последняя пуговица. Если он и был удивлен тем, что под платьем у нее ничего не было надето, то предпочел промолчать об этом. Он лишь осторожно приподнял ее за плечи, освобождая их от одежды. В следующее мгновение перед ним предстала ослепительная первозданная нагота.
Андреа лежала затаив дыхание, боясь шевельнуться и лишь молясь о том, чтобы он нашел ее достаточно прекрасной для его изысканного вкуса. От напряжения она даже прикусила нижнюю губу. Он нежно улыбнулся и осторожно освободил эту губу, тихонько погладив ее пальцем.
– Вы восхитительны, – заверил он ее. Затем его каштановая голова склонилась над ее телом, затрепетавшим под его горячим дыханием. Груди ее напряглись, соски затвердели, и тут же его влажный, жадный язык коснулся вершины сначала одной, затем другой груди, лаская их чудесные розовые венцы.
Невольно Андреа вся потянулась к нему. Ее пальцы запутались в его мягких кудрях, притягивая его голову, заставляя опять и опять припадать к ее грудям. Она не могла отказаться от этих ласк, как не могла отказаться дышать. И он с готовностью повиновался, он охватил губами нежный венчик. И стал сосать его. Захватил его в теплую ловушку своего рта, где мягкий, влажный язык довершил возбуждающую ласку.
Андреа чуть не лишилась чувств в этой буре новых для нее ощущений. Жидкий огонь разлился по ее груди, в животе, между бедер. Каждый дюйм ее тела словно родился заново и трепетал от столь сильного наслаждения, что, казалось, она не перенесет его и умрет в сей же миг. Сладострастный, замирающий стон сорвался с ее губ, невольно поощряя ее любовника к новым ласкам.
И он ответил на ее призыв, снова целуя в губы. Их языки переплелись в безумии разбуженного желания, их дыхание замедлилось, а сердца бились в унисон в бешеном, вдесятеро ускоренном ритме. Ее пальцы вцепились в ворот его рубашки и теребили его до тех пор, пока пуговицы не полетели на пол. Ее нетерпеливые руки потянулись к его груди, она принялась ласкать ее, погружая пальцы в мягкие завитки росших там волос.
На мгновение оторвавшись от ее губ, он простонал:
– Не останавливайся, любовь моя. В твоих прикосновениях заключено райское блаженство. Да, небеса и преисподняя слились для меня воедино.
Даже сквозь одежду Андреа почувствовала его отвердевшую, требовательную плоть, давившую на живот. Она находилась так близко от ее жаждущих любви чресл – и в то же время так далеко!
– Я хочу тебя, – прерывисто прошептала она.
Его голова приподнялась, и сияющие глаза испытующе погрузились в фиалковую бездонность ее взгляда.
