Дороти Гарлок - Путь в Эдем
– Почему это?
– Она перестанет, и я буду болеть.
– Я о таком не слышал, любовь моя. Индейские женщины в это время купаются даже чаще, чем обычно.
– Во мне не растет ребеночек, Лайт.
– Я это понял. А ты надеялась, что он уже есть, ma petite?
Мэгги немного подумала, а потом ответила:
– Нет. Я хочу, чтобы мы сначала добрались до нашей горы.
– Ты хочешь, чтобы до той поры мы не были вместе? Только так можно знать наверняка.
– Тогда я не хочу знать наверняка. – Мэгги приподнялась, прижалась носом к щеке возлюбленного: – Если ребеночек все-таки начнет расти, ему придется нас терпеть, вот и все.
Лайт рассмеялся и крепче обнял ее.
– Мое сокровище, я дорожу каждым днем, проведенным с тобой!
– Я не боюсь рожать, Лайт.
– А раньше боялась, mon amour?
– Мне… было очень боязно. Когда моя тетя рожала маленьких, она кричала просто ужасно. А миссис Мак совсем не орала. Она только встала на колени, уцепилась за кровать – и скоро маленький выскользнул наружу. Он был мокрый, в крови… и уродливый. Я не стала говорить, что он уродливый, потому что Эй все повторяла, какой он славный.
– Ты раньше никогда не видела, как женщина рожает?
– Я видела олениху. Я гладила ее по голове, пока ее малыш рождался.
– Mon Dieu! И она тебе позволила?
– Да. Звери меня не боятся. Ты же знаешь. Мэгги положила голову Лайту на грудь. Она слушала, как бьется сердце ее любимого. Вдруг раздался звук, похожий на сильный гром. Мэгги подняла голову.
Некоторое время супруги прислушивались.
– Будет дождь, Лайт?
– Облаков нет, chérie.
Следопыт поднялся, осмотрелся и прислушался. Луна светила, звезды сияли ярко, ночь была тихая… Только на востоке небо озарял розовый свет.
Глава 18
Наступил день, и воздух наполнился запахом дыма, смешанным с ароматами жарящегося мяса. Это Лайнус готовил оленину. От такого благоухания у всех текли слюнки.
Бодкин возился со своей печью. Юноша показывал Макмиллану и его жене, как в ней жарить мясо. Под установленной на речные камни железной решеткой был разведен несильный огонь из щепок гикори. Печь оказалась такой большой, что в ней уместились и индейка, и гусь. Миссис Мак одобрила работу молодого человека.
За завтраком мужчины говорили о странном ночном грохоте.
– На небе не было ни облачка, – сказал Макмиллан. – Может, где-то далеко прошла гроза и молния подожгла лес?
– Если это так, мсье, то пожар удивительно быстро потух.
– По мне, так это больше походило на взрыв. Когда Эли услышал «гром», он сразу вспомнил о бочонках с порохом, которые украл Крюгер. Немец был невменяем, к тому же достаточно хорошо разбирался во взрывчатых веществах, чтобы устроить запал.
– Может, это немец веселится?
– Не думаю. Просто так Отто бы ничего не взорвал. Он скорее попытался бы поджечь мистера Мака. Тем более, чтобы получился такой громкий взрыв, одного бочонка мало.
– Немец ведь оставил порох на корабле Беги, правда, Ноа?
Бодкин сидел на корточках у печки, тесаком откалывая щепки от поленьев.
– Когда я уходил с корабля, они стояли около пушки. У капитана было еще три бочонка, но он держал их на замке, – робко проговорил Диксон. Молодой человек даже вспотел, произнеся такую длинную фразу. Он чувствовал себя очень неловко среди всех этих людей.
– А ты что скажешь, Лайт? – спросил Поль.
Метис пожал плечами. Что бы ни произошло, для них с Мэгги и для фермы это не представляло опасности. Его мысли были заняты другим.
Денек для праздника был чудесный: безветренный и такой теплый, какой бывает только осенью. Мужчины вынесли на двор длинный стол. Потом побрились и причесались, а те, у кого были чистые рубахи, переоделись.
Девушки быстро накрыли на стол и пошли переодеваться. Дочери Макмиллана надели те же платья, которые на них были в тот день, когда Лайт и Мэгги пришли к ним обедать, – синие с белыми воротничками. Эй принесла Мэгги платье, из которого выросла одиннадцатилетняя Си: оно было отложено до того времени, когда станет впору Ди. Платье было такое же, как остальные, только цвет чуть потемнее. В этот особый день девочкам разрешили вплести в косы синие ленты.
Мэгги радовалась празднику как дитя. Она смеялась вместе с девчушками над тем, что у Ди спутались волосы и что Си в ее одиннадцать лет выше самой Мэгги. Си еще носила платья до колен, но когда она достигнет возраста Би, это уже станет неприличным.
Эй смотрела на молодую женщину и восхищалась ее красотой. Девушка не могла понять, почему Мэгги совершенно не замечает, какой интерес к ней проявляет швед. Эй расчесала Мэгги волосы так, что они превратились в массу сверкающих локонов, просунула под них ленту и завязала бант надо лбом. Когда Мэгги увидела свое отражение в зеркале, то пришла в восторг… от ленты.
– Расплети свои косы, Эй. Сделай себе такой же бант.
– Ma говорит, что взрослые женщины волос не распускают, – сказала девушка.
Мэгги была потрясена.
– Я распускаю. А я – взрослая женщина…
– Конечно, Мэгги. Но ты – другая.
– Чем я другая? Я не хочу быть другой!
– Ну… я хотела сказать, что ты… такая красивая.
– Ты тоже красивая. Я не хочу быть красивее, чем ты, – чуть слышно прошептала Мэгги.
– Ладно. Би, давай распустим волосы.
– А что скажет ма?
– Думаю, она не рассердится… сегодня.
Девушки вышли из комнаты и выстроились рядком перед миссис Макмиллан. Та внимательно осмотрела каждую, а потом улыбнулась:
– Ах, ах, ах! Не помню, когда я видела девушек красивее. Платье Си сшито как будто на тебя, Мэгги.
– У меня когда-то давно было похожее платье – когда мы жили еще в Кентукки. Одна леди показала мне, как делать вот что. – Красавица сделала реверанс.
– Очень мило.
– Пошли покажемся Лайту, Эли и Полю! Мэгги схватила Эй за руку и потащила к двери. «Когда этот рыжий швед ее увидит, у него глаза на лоб полезут!» – мелькнуло в голове у Эй.
На дворе раздался топот копыт.
Ни Макмиллану, ни его жене так и не удалось убедить своих друзей-осейджей, что лошадей надо оставлять в загоне позади сарая. Индейцам хотелось покрасоваться перед белыми людьми. Пятнистый Койот и его воины оставили лошадей прямо перед домом.
– Мы пришли есть.
– Мы вам всегда рады.
– Мы слышали громкий шум. Зед устроил для сына Мака большое волшебство.
Макмиллан почесал подбородок, чтобы спрятать улыбку.
– Мой сын должен почитать за счастье, что Зед – наш друг.
– Ему надо много волшебства, чтобы вырасти сильным, – сказал Зед, глядя своим немигающим глазом на Пятнистого Койота.
Следопыт переводил взгляд с карлика на фермера. Эти двое прекрасно понимали, что над верой осейджей смеяться не следует. Отец Лайта, Пьер Батист, горячо любил его мать и, как и Макмиллан, снисходительно относился к верованиям ее народа.
