Анна Годберзен - Слухи

— Ты ее любишь, — спокойно заметил Тедди.

Генри ответил без всякой иронии, что было необычно для него:

— Да.

— Господи, у тебя всегда все непросто, — сказал Тедди, возводя глаза к лепным завитушкам на потолке.

— Да.

— Ты это знаешь.

— Да. — Он давно знал Тедди, но никогда еще у них не было подобного разговора. — И я никогда не чувствовал ничего похожего.

Его друг смотрел на него, и Генри впервые опасался услышать его мнение.

— Тогда тебе нужно быть с ней.

Генри вздохнул с облегчением.

— Но я даже не могу выйти из дома.

Только теперь он отнял руку от глаз и увидел, что его друг кивает. Дотронувшись до его руки, Тедди бросил взгляд на дальнюю комнату, где потрескивал огонь в камине и где были увлечены игрой в карты.

— Твой отец вышел на минуту, — сказал Тедди.

Двое друзей обменялись взглядом и Двинулись к гостиной.

— Какой он зануда, — шутливо произнес Тедди, указывая на Генри, когда они подошли к картежному столу.

— О, я знаю! — с жаром подхватила Изабелла, не отрывая глаз от своих карт.

Карты были ее единственным пороком, как не раз говорил отец Генри, по мнению сына, он заблуждался.

— А мне нравится наш новый Генри, — возразила Пенелопа так мягко, что, если бы Генри услышал ее из-за двери, то поклялся бы, что этот голос принадлежит другой девушке.

— Я иду спать, — заявил Генри.

— А я собираюсь посмотреть, что может предложить город ночью такому молодому человеку, как я.

Оба друга удалились от стола с мраморной столешницей и пошли по пурпурному ковру. Огонь в камине отбрасывал отблески на желтое платье Пенелопы.

— Ну что же, доброй ночи вам обоим, — сказала миссис Скунмейкер, только теперь оторвавшись от карт. Она метнула взгляд на Пенелопу. — Мистер Скунмейкер передал свои извинения. Его неожиданно вызвали в клуб. Какой-то скучный политический вопрос.

— Доброй ночи, — хором сказали остальные.

Двое друзей направились к двери. Как только они очутились в холле, Генри повернулся к другу, словно прощаясь с ним. Тедди оглянулся и кивнул, передавая Генри свой цилиндр. Они обменялись рукопожатием и разошлись: Тедди направился в сторону апартаментов Генри, а Генри, надвинув на лицо цилиндр, — к экипажу Каттинга, поджидавшему на улице.

29

«Возможно, у Холландов не так уж плохи дела, как говорят, поскольку вчера вечером деловой партнер мистера Холланда, мистер Сноуден Трэпп Кэрнз, сопровождал мисс Эдит Холланд и ее племянницу Диану в „Шерри". Как сообщают соседи, свет в окнах их особняка стал необычно ярким. Но подтвердит ли все это слухи о несчастливой судьбе Элизабет или же опровергнет их?»

— Леди обычно мне не верят, но Юкон бывает очень красив летом, — говорил Сноуден Кэрнз, когда со стола Холландов убрали остатки жареных голубей. — Фуксия, лаванда, маргаритки, арника источают удивительный аромат… А малиновки и дятлы наполняют воздух своей музыкой…

Диана подперла кулачком свою нежную округлую щеку; веки у нее стали тяжелыми. Вряд ли ее сонный вид понравился бы матери, которая просила ее быть любезной со Сноуденом. Но сейчас она знала лишь два состояния: сонливость или бешеное волнение. Она не могла проглотить ни кусочка, ей было холодно, несмотря на огонь, теперь ярко пылавший во всех каминах дома № 17.. Она была одержима любовью к Генри. Сноуден, теперь ее постоянный собеседник, был скучным и повторялся. Такое мнение сложилось у Дианы за обедом прошлым вечером.

— Конечно, так было до того, как начался городской бум, с борта судов хлынули толпы неприятных личностей…

Слуга Сноудена кончил убирать посуду, и Эдит, сидевшая на другом конце стола, бросила на племянницу взгляд. Стол был покрыт старой скатертью, на нем стояли новые свечи, остатки фамильного серебра и апельсины в вазе.

— Ты устала, Диана? — спросила тетушка, прерывая монолог гостя.

Они безмолвно условились дать ему выговориться — ведь его свита отремонтировала дом, сэкономив Холландам деньги, установила в гостиной разукрашенную елку и повесила новые картины, закрыв на обоях не выцветшие квадраты. Не слушать монологи гостя означало бы полное отсутствие вежливости.

— Да, мисс Ди, у вас усталый вид, — участливым тоном произнес Сноуден.

— Да, — солгала она. — Я ужасно устала. Может быть, тут дело в погоде, а может быть, это от благодарности, — заявила она с искренностью, ничуть не обманувшей Эдит. — Вы столько для нас сделали! — добавила она поспешно. — Это как-то подавляет.

— Тогда тебе бы лучше отправиться в постель, — предложила тетушка, послав ей предостерегающий взгляд. В такие минуты у них с тетушкой было полное взаимопонимание.

— И в самом деле, вы так долго слушали мои скучные рассказы. — Сноуден улыбнулся, и в другое время Диана сочла бы его улыбку великодушной, но сейчас каждый его жест был помехой для ее мыслей. — Пожалуйста, не утомляйтесь больше из-за меня. Было так приятно обедать в вашем обществе вчера и сегодня. Я надеюсь, у вас хватит сил выдержать еще не одну трапезу в моем обществе.

Диана с трудом улыбнулась и, потупив взор, удалилась из столовой, освещенной свечами. В своей комнате она может хотя бы попытаться заснуть и увидеть во сне Генри. Когда сегодня слуги Сноудена таскали в дом ящики с продуктами и вязанки дров, ей удалось стащить бутылку вина из одного ящика. Сейчас она выпьет у себя стаканчик, захмелеет и сразу же уснет. Диане и в голову не пришло, что ей нечем открыть бутылку, да она и не умела.

Она поднималась по лестнице, подобрав юбки. Уже взявшись за дверную ручку, подумала, не вернуться ли за штопором, но решила не делать этого. Если она столкнется со Сноуденом, снова начнутся эти несносные разговоры, и она никогда не попадет в свою маленькую комнату. Открыв дверь, она увидела, что не было никакой необходимости ходить за штопором. Потому что там сидел Генри рядом с открытой бутылкой вина. Диана столько думала о нем, что ее даже не удивило, когда он очутился здесь. Его лицо освещала знакомая улыбка, в глазах горело пламя. На нем был черный смокинг. Блестящий цилиндр лежал на коленях. Генри сидел не шелохнувшись, наблюдая за ней, но лицо у него было такое одухотворенное!

Диана прислонилась к двери и, не отводя взгляда от Генри, заперла ее. Она боялась, что он исчезнет, стоит ей отвести взгляд. Комнату освещала только одна лампа у кровати и затухающее пламя в камине. Генри сидел у камина в старом кресле с потертой золотистой обивкой, в котором она любила читать романы.