Перл Бак - Гордое сердце
— Так ведь… ведь… — потрясенно сказала она.
— Быстро, — выдавила из себя Сюзан.
Но спасти его не удалось. Он ускользнул от них без малейшего усилия, без спешки, просто от усталости.
— У него был страшно усталый вид, — сказала Сюзан, и у нее перехватило горло. Теперь она могла совершенно отчетливо вызвать в памяти последний взгляд Марка. — Потом он закрыл глаза и повернул лицо в сторону.
— Он просто сдался, — сказала раздосадованная медсестра. — Мне уже несколько раз такое отмачивали. Стараешься тут, крутишься вокруг них, а они потом в один прекрасный день устают и оставляют тебя ни с чем.
Появился доктор. Быстрыми движениями он ощупал грудную клетку, глаза, пульс и руки Марка. Затем натянул ему на голову покрывало.
— Вам бы лучше пойти домой, миссис Кининг, — сказал он тихо. — Позвать вашего отца?
— Нет, — сказала она. — Нет.
Она не могла двинуться с места. Она была не в состоянии понять, что ей надо сделать.
— Идите на минутку прилягте в соседней палате, — посоветовала ей медсестра.
— Нет, — снова повторила она.
— Вам заказать такси? — спросил доктор. Он был любезен, но Сюзан видела, что ему надо торопиться к своим больным, потому что здесь его работа уже закончилась.
— Нет, у меня здесь машина.
— Э, мелочами вам не надо забивать себе голову, — добавил он. — Я позвоню вашему отцу. Мне очень жаль, миссис Кининг. Мы сделали, что могли. Мне кажется, у него недоставало силы к жизни. Может быть… никогда не известно… Извините меня.
Наконец Сюзан смогла повернуться. Она твердым шагом направилась вниз. А потом наружу в прекрасный, октябрьский солнечный день. Она села в маленький серый автомобиль и поехала прямо домой. Она никому ничего не скажет. Сюзан хотела поскорее попасть домой, хотела пойти наверх в комнату, где они жили вместе с Марком, и закрыться там от всех. Он ведь не мог навсегда уйти из дома, где они так долго были вместе!
Когда она подъехала к калитке, вокруг царила тишина. Ей недоставало какого-то ритмичного шума, но она не могла припомнить, чего ей, собственно, не хватает. На минуту она остановилась на тропинке и постаралась вспомнить. Почему этот мерцающий воздух так тих в безветренную погоду? Когда она так стояла, из дома вышел рабочий в грубом голубом комбинезоне.
— Да, леди! — крикнул он ей веселым голосом. — Как раз полчаса назад мы наткнулись на воду. На глубине шестидесяти метров, в том числе пятнадцать метров скальной породы. Там источник чистейшей, самой вкусной воды, какую вы когда-либо пили!
Он подал ей кружку, полную воды.
— Поздно, — сказала она.
Он таращился на нее, когда она уходила; Сюзан вошла в дом и закрыла двери.
* * *Сюзан позвонила, чтобы привезли детей, хотя мать удивлялась и уязвленно протестовала.
— Сюзан, тебе бы не стоило жить в этом доме. Переходи на некоторое время к нам.
— Нет. Я хочу быть здесь ночью, именно сегодня ночью. И хочу, чтобы дети были со мной. Тут совершенно безопасно — теперь у нас есть питьевая вода.
— Надеюсь, Сюзи, ты не собираешься вогнать себя в могилу, — взывал к ней отец. — И не собираешься похоронить себя в этом доме.
Минуту она раздумывала.
— Нет, пожалуй, нет, — сказала она наконец. — Нет, это не так, но я чувствую себя здесь лучше, чем в любом другом месте.
Джейн привела детей домой. Они поужинали в полной тишине, и Джейн помогла Сюзан уложить их в постельки.
— Можно нам поцеловать тебя на ночь и за папу? — спросил Джон голоском, исполненным любви и жалости.
— Да, — ответила Сюзан.
Их поцелуи попали ей прямо в сердце, но она не плакала. Джейн, занятая работой, плакала неустанно и тихо, отвернув лицо.
В эту первую ночь Сюзан долго, до поздней ночи, читала. Когда она выкупалась и заплела волосы в косы, как каждый вечер, она легла в постель, взяла книгу и долго читала. Внимательно, час за часом и слово за словом. Она не плакала и не могла плакать. Она переворачивала страницу за страницей, пока не устала. Затем она закрыла книгу и посмотрела на часы. Было три часа. Марк умер ровно двенадцать часов назад. Она посмотрела на его опустевшую кровать, инстинктивно встала со своей кровати и в отчаянии легла в постель Марка, устроилась во вмятине, отпечатанной его телом, и положила лицо на подушку, туда, где спал Марк. Наконец она почувствовала, что глаза ее наполняются слезами.
* * *Люди столь странны. Они полагают, что их присутствие, когда их много, может принести утешение или же, по крайней мере, отвлечь ее мысли от смерти Марка. Они толпились около нее и осторожно говорили о всякой всячине. Хэл приходил к ней каждый день и всегда говорил ей: «Если бы я мог чем-нибудь помочь, какой-нибудь работой по дому…»
— Спасибо, Хэл, — ответила она и подумала, что лучше отдать должное плачу ночью, чтобы иметь сухие глаза днем, когда наносятся визиты. — Я тебе скажу, — пообещала она.
Но в отношении таких вещей, которые имел в виду Хэл, она не ощущала какой-либо потери. Марк не очень-то много делал по дому. Сюзан не зависела от него так, как обычно бывает у женщин. Она даже и не думала об этом, все делала сама, так что Марк и не подозревал, сколько нужно всего переделать, чтобы поддерживать дом в порядке. Было проще, когда она со всем справлялась сама и таким образом быстро избавлялась от хлопот. Нет, Марка ей не хватало там, где никто не мог заменить его. Ей не хватало его, когда вечером он не приходил домой. Когда он был жив, она не осознавала, что кульминация дня для нее происходит в шесть часов, когда Марк возвращался. Теперь же, когда она знала, что он уже никогда не покажется на повороте, она терзалась от безнадежного ожидания.
— Он уже не придет, — говорила она решительно. — Я уже никогда не услышу тройного клаксона. — Но все равно около шести часов она в напряжении прислушивалась, словно могла услышать его. Затем начинал бесконечно тянуться вечер. Она находила себе дела, где только могла, и помогала Джейн укладывать детей. Вечер за вечером они весело целовали ее за Марка. Каждый поцелуй приносил ей муку, но она переносила ее, потому что этим поддерживала жизнь Марка для детей.
Каждый вечер к ней кто-нибудь приходил в гости. Люсиль оставляла Хэла дома с детьми и появлялась почти ежедневно. Она усердно рассказывала Сюзан, какие у нее были дела днем, что делают дети, что Сюзан надо делать, чтобы перестать думать о себе.
— Сюзи, могу себе представить, что тебе ни о чем не думается, но все же тебе стоило бы опять начать ходить на бридж в клуб. И девочки так говорят. Ведь есть столько вещей, которыми ты могла бы заняться, Сюзи.
