Данелла Хармон - Пират в моих объятиях

– Моя дорогая, я вовсе этого не хочу. Просто советую тебе подумать, чтобы ты поняла: не стоит обвинять меня во всех смертных грехах. К тому же я люблю тебя такой, какая ты есть. А вот ты пытаешься сделать меня таким, каким хочешь видеть.

– Ты говоришь, что любишь меня? Если бы любил, то изменился бы ради меня.

– А если бы ты любила меня, то перестала бы настаивать на этом.

– Я тебя не люблю. Уже не люблю.

– Ах, принцесса, твои слова расходятся с той правдой, которую я вижу в твоих глазах. Ты любишь меня так же, как я люблю тебя. Как легко ты все забываешь, когда тебе это удобно!

– Я любила Сэма Беллами, но не Черного Сэма, предводителя пиратов, человека вне закона, воплощение дьявола.

– Ты находишь, что я очень отличаюсь от того человека, который приплыл в Истхэм год назад? Любила бы ты меня больше, если бы я был рыбаком, торговцем, священником?

– Да. Если бы ты был другим, мы с тобой сейчас не стояли бы здесь и не ссорились бы.

– А мне кажется, что можно любить и одновременно ссориться.

– Да что ты знаешь о любви? – В отчаянии махнув рукой, Мария стала смотреть на безоблачное небо. – Ты любишь только этот корабль, своих пиратов и себя. Ничего другого для тебя не существует. Просто удивительно!

– Что я знаю о любви?.. – пробормотал Сэм, в задумчивости глядя на море. – Я многое знаю о любви, Мария. Знаю, что любовь заставляет принимать человека таким, какой он есть. Неужели ты думаешь, что если я пират, то не могу любить тебя? Господи, я потерял «Уэсли», потерял все свои сокровища и чуть не расстался с жизнью. Думаешь, только ради собственного удовольствия? Даже сейчас я едва сдерживаюсь – мне хочется подхватить тебя на руки, унести к себе в каюту и наслаждаться близостью с тобой. И ты скажешь, что это не любовь?

– Ты говоришь о похоти, капитан, а не о любви. И это еще один твой грех, как мне думается.

Сэм безнадежно развел руками:

– К черту грехи! Это не похоть, и ты прекрасно это знаешь. Что же мне сделать, чтобы ты поверила мне? Потерять еще и этот корабль? Может, мне забраться на рею и прокричать об этом всему миру? Моя любовь к тебе выше всякой похоти, Мария!

В следующее мгновение Сэм привлек ее к себе и прижал к своей широкой груди. И тотчас же впился жарким поцелуем в ее губы.

Мария упиралась ладонями в его мускулистую грудь, но тщетно. Что ж, она все равно не будет отвечать на его поцелуй. Ему не удастся вскружить ей голову. И пусть у нее подгибаются колени, пусть сердце выпрыгивает из груди! Сама того не желая, Мария ответила на поцелуй, и только тогда Сэм наконец отпустил ее.

Мария открыла глаза, и ее внимание сразу же привлекла испанская золотая монета на груди Сэма. Она увидела в этой монете что-то оскорбительное, возможно, вспомнила, каким образом Сэм добыл ее. Мария внезапно подняла руку и влепила Сэму звонкую пощечину.

– Вот как ты платишь за любовь, моя дорогая? – Глаза его сузились. – Полагаю, настало время объяснить тебе: к капитану следует относиться с уважением. – Он ухватил Марию за руку и рывком привлек к себе. Заглянув ей в глаза, сказал: – Отправляйся в каюту, а если тебя там не будет, когда я спущусь, то ты узнаешь обо мне кое-что новое.

Сэм повернулся и зашагал по палубе. Мария смотрела ему вслед, пока он не скрылся из виду. Затем, подобрав юбки, направилась в каюту. Хорошо, она подождет его здесь! Но это будет в последний раз, ибо она скоро покинет корабль и больше никогда не увидит этого негодяя.

Глава 19

Любовь терзает наш рассудок,

Ввергая в бурю чувств.

Вскоре пираты устроили пирушку в честь крещения корабля, и Сэм спустился в каюту, чтобы лично привести Марию на палубу для участия в этом торжестве. Матросы гадали, как лучше назвать судно; каждый предлагал свое название, но оно тотчас же отвергалось. Когда Мария, щурясь от яркого света, ступила на палубу, ее сразу же окружили мужчины, желавшие узнать ее мнение. Нат Пейдж сунул ей в руку бутылку прекрасной мадеры, и под суровым взглядом Сэма ей пришлось принять ее. Однако она заявила, что не собирается давать название судну, потому что команда этого судна – негодяи, безбожники и нечестивцы.

– Верно! «Нечестивый»! – раздался чей-то голос, и все дружно поддержали это предложение.

Нат Пейдж подскочил к Марии, схватил ее за руку и велел бросить бутылку, указав, куда именно. Бутылка разбилась о нос корабля, и красное, как кровь, вино окропило волны за бортом.

На следующий день, около полудня, «Нечестивый» приблизился к Монегану. Остров походил на гигантского кита, гревшегося на солнышке. Когда же корабль подплыл к нему совсем близко, Мария, забыв обо всем на свете, залюбовалась открывшейся ей картиной. Прибой с оглушительным грохотом разбивался о мощные гранитные стены, словно выросшие из глубины океана, и брызги, ослепительно сверкая, точно бриллианты, взлетали высоко в небо. А в глубине острова росли могучие ели, над вершинами которых парил огромный орел.

Монеган. Остров дикий, почти необитаемый, остров без песчаных пляжей, которых так много на Кейп-Коде.

«Нечестивый» встал на якорь, и капитан, сопровождаемый несколькими членами команды, сел в лодку и отправился обследовать берег. К вечеру все вернулись. Вернулись с плохими новостями. Жившие на острове рыбаки сообщили, что «Энн» действительно какое-то время стояла у берега, но потом команда перебралась на другое судно и, прихватив с собой «Энн», скрылась в неизвестном направлении. С тех пор моряков больше не видели.

Глядя на мрачного Сэма, сидевшего в лодке, Мария подумала о том, что теперь он, возможно, откажется от своей безрассудной затеи.

Однако надежды ее не сбылись. Еще не поднявшись на борт, Сэм принялся отдавать распоряжения:

– Поднять якорь! Приготовить паруса! Сначала кливер, затем фок-мачту, потом грот-мачту.

Босые ноги зашлепали по палубе. Пронзительно заскрипела лебедка, и раздались возбужденные крики матросов, взбирающихся на реи. Якорная цепь со скрипом поднималась из моря, треугольный парус на носу уперся в самое небо, палуба покачнулась.

Мария вздохнула и отправилась искать Страйпса. Он сидел, прислонившись к фальшборту, сидел с кружкой в руках; лицо его было прикрыто полями шляпы. Но Мария тотчас же поняла, что Страйпс не спит, просто притворяется. Она приблизилась к нему.

– Я знаю, что ты не спишь. – Мария осторожно коснулась его ногой.

Страйпс был прекрасным актером и с удовольствием разыграл свое пробуждение: сначала сладко зевнул, затем протер якобы заспанные глаза загорелыми до черноты руками.

– От тебя ничего не утаишь, Мария.

– Ты так считаешь? – спросила Мария. – А мне кажется, что это ты всегда стараешься держаться поближе к нам с капитаном, чтобы слышать, о чем мы говорим.