Карен Рэнни - Осень в Шотландии
– Я совсем ничего об этом не знаю, – призналась Шарлотта.
– Как-то мне попалась книга, написанная восемьсот лет назад. – Он наклонился и прижался лбом к ее лбу. – Она называлась «Подружка подушки». Это был дневник девственницы, которая только что познала любовь.
– Правда? – Шарлотта отстранилась и с интересом заглянула ему в лицо. – А нельзя ли и мне ее почитать? – Она отвела глаза. – Разумеется, здесь, в школе, нелегко найти для нее надежное место. Могу себе представить, какой шум поднимется, если одна из учениц найдет такую книгу. Все родители Шотландии захотят разорвать меня в клочья.
– Я сам кое-что помню, так что вполне могу быть полезен, – с улыбкой отозвался он.
Горячая волна стала подниматься от кончиков пальцев на ногах, охватила щиколотки Шарлотты, бедра, талию, плечи, руки, шею, залила краской лицо. Шарлотту настолько поразили эти новые ощущения, что она стояла не двигаясь и лишь хлопала ресницами.
Он что, ждет ответа? Кажется, все-таки нет. И слава Богу, ведь мысли Шарлотты путались. Тут он наклонился и снова поцеловал ее, на сей раз совсем по-другому, без всякой легкости. Все тело Шарлотты пылало. Мир вокруг расплывался, и единственной опорой был только он, ее муж. Она вцепилась в него обеими руками, ногти глубоко впились в его плечи. Шарлотта почти теряла сознание. Его губы были твердыми, потом стали мягче, потом приоткрылись, требуя того же и от нее. Его язык был настойчивым, нежным, ласкающим. Сначала Шарлотта задыхалась, но очень скоро ей стало казаться, что она дышит слишком быстро. Сердце то замедляло свой бег, то пускалось вскачь, а потом совсем растаяло – жар в теле сделался нестерпимым. Шарлотта поджала пальцы на ногах, из горла вырвался странный звук – слабый, отчаянный, полный желания.
Ладони его снова оказались на ее ягодицах, но на этот раз он приподнял Шарлотту, донес до кровати и так осторожно опустил на матрац, как будто она была самым ценным грузом, который ему когда-либо доводилось держать в руках. Приподнявшись на локтях, Шарлотта наблюдала за ним.
На нем был черный шелковый халат, богато расшитый золотыми, серебряными и малиновыми нитями. Одним движением он сбросил его с плеч, и халат упал на пол, обнажив мощное тело.
В первый раз Шарлотта порадовалась, что в комнате горят свечи. Никогда, до самого своего смертного часа, не забудет она открывшегося ей зрелища! Перед ней стоял величественный римский воин! Мускулы груди и живота были словно выкованы из железа и все же выглядели живой плотью. Широкие сильные плечи, стройные бедра и голени, покрытые завитками таких же черных волос, как и на груди. Длинные мощные ноги служили надежной опорой торсу.
Она ощутила, как кровь стынет в ее жилах. Ничего не получится. Никакой радости это ей не доставит. Слишком хорошо она помнила испытания своей единственной брачной ночи, помнила боль и безутешное отчаяние. Она не желает такого повторения!
К тому же ей показалось, что под ее взглядом этот мужской символ все увеличивался и твердел. Стараясь хоть как-то отвлечься, она отвела глаза. Надо бы поменять занавеси полога. Нельзя ли сейчас же уйти? Что он станет делать, если она развернется и выбежит в дверь?
– Шарлотта, – негромко позвал он. – Сегодня мы все начнем сначала, все будет словно в первый раз. Ты сейчас опять девственница со всей своей невинностью и страхами.
– Ты говоришь со мной как с ребенком.
– Не с ребенком, а с прекрасной женщиной, которая не знает себе цену и никогда не знала любви.
Она бросила на него быстрый взгляд.
– Не забудь, – улыбнулся он. – Я должен послужить тебе интимным дневником. Мы будем читать его вместе. Ну что, открываем первую страницу?
Шарлотта с сомнением кивнула головой. Уж кем-кем, а трусихой она никогда не была!
Он сел на край кровати и повернулся к ней лицом.
– Прежде всего девственница должна знать свое тело, только тогда она сумеет насладиться его дарами.
– Я знаю свое тело.
– Ну разумеется. Однако я полагаю, тебе знаком только общий абрис. Знаешь ли ты все его разнообразные тайные возможности?
Он протянул руки к поясу ее халата и неспешным движением развязал его. На губах его играла едва заметная улыбка. Шарлотте хотелось бы знать, о чем он сейчас думает.
– Мне уже целый час хочется тебя раздеть, – сообщил он, словно бы прочитав ее мысли.
Ночная рубашка Шарлотты была из тонкого, почти прозрачного батиста и совсем не скрывала ее фигуру.
– Думаю, тебе надо от этого освободиться.
Не успела Шарлотта и слова сказать, как он подхватил ее с кровати и поставил перед собой. Когда его пальцы коснулись подола рубашки, Шарлотта шлепнула его по рукам, но он не обратил на это абсолютно никакого внимания.
Мгновение – и она – нагая – снова лежит на кровати.
– Грудь женщины – это чудо природы, – говорит он. – Она порождает самые разнообразные чувства. Даже легкое прикосновение может разбудить бешеное желание. – Он склоняет голову и дует на ее сосок. Касание едва ощутимое, но Шарлотта чувствует, как где-то внутри вспыхивает искра. Он явно догадывается об этом – на его губах появляется улыбка. Он отстраняется. Большой палец его руки снова возвращается к ее соску. Казалось, он с интересом наблюдает за собственными действиями.
Она хотела было спросить, к чему все это, но он двумя пальцами прикрыл ее губы. Очевидно, ей полагалось хранить молчание, как самой послушной ученице, – внимать и молчать. Шарлотта кивнула, показывая, что поняла, и, когда он убрал, пальцы, продолжала молчать.
Он наклонился, коснулся губами ее соска и целиком вобрал его в рот. Тело Шарлотты пронзило острое незнакомое чувство. Ей показалось, что его губы зажгли пламя в другом, куда более потаенном месте. Он не обошел своим вниманием и второй сосок.
Шарлотте хотелось взять в ладони его лицо, пальцами ощутить шершавую жесткость его подбородка, хотелось заставить его помедлить – в обеих грудях оставалось чувство неудовлетворенности.
И вдруг он сделал то, чего Шарлотта никак не ожидала, тем более от него! Раздвинув мягким движением ее ноги, он впился глазами в самое потаенное место. Под этим прямым взглядом все чувства Шарлотты слились в один неодолимый порыв.
Он улыбнулся:
– Ты очень чувственна, Шарлотта. Очень лестный для меня факт. Одно-два прикосновения к груди – и твое тело уже готово принять меня.
Шарлотта лежала неподвижно, наслаждаясь новыми для нее ощущениями, и тут он оторвался от нее, положил руку ей между ног и коснулся ее так, что Шарлотта едва не подскочила на кровати.
Этого она не ожидала. Он издал успокаивающий звук. Она зажмурила глаза, прячась за своей немотой, словно он взял с нее клятву хранить молчание. И, Господи, что она могла сказать?
