Николь Джордан - Уроки обольщения
Это оригинальное представление Клун устроил для своих гостей, надеясь их развлечь. Все гости, разумеется, были мужчины. На сцене стояла огромная кровать, на которой три юные обнаженные девицы исполняли танец живота. Еще с полдюжины красоток, в прозрачных нарядах и с густо нарумяненными лицами, стояли за ними полукругом, соблазнительно поводя бедрами. Как ни странно, это зрелище совершенно не возбуждало Дамиена.
Когда-то развлечения такого рода настраивали его на игривый лад, и он, позабыв тоску и заботы, с головой окунался в разврат. Для этого в гостеприимном доме Клуна имелись все возможности, на его званых вечерах никто из гостей не скучал. Сегодня же барон пожаловал к своему старинному приятелю с определенной целью — избавиться от воспоминаний о Ванессе Уиндем.
Говорят, что, для того чтобы забыть какую-нибудь засевшую в печенках даму, лучше всего прибегнуть к одному испытанному средству, а именно: кинуться в объятия другой женщины, с не менее пухленькими губками и аппетитными бедрами, всегда готовыми раздвинуться, чтобы принять дорогого гостя.
Дамиен поморщился, поймав себя на том, что он снова вспомнил прелести Ванессы, страстный блеск в ее глазах во время их совместного путешествия на небеса и обратно. Что за бес в него вселился? Ведь в былые времена он всегда успешно избавлялся от печали, обзаведясь новой любовницей. В поисках сексуальных приключений он объездил всю Европу. О его мужских подвигах до сих пор вспоминали в бальных залах и будуарах всех столиц, в которых он побывал. Он давно потерял счет своим амурным победам.
Покорить он мог и прекрасную даму из высшего сословия, и смазливую простолюдинку, и замужнюю, и овдовевшую. Не составляло барону особого труда соблазнить и девственницу. В этом искусстве ему не было равных! Но никогда еще Дамиен не позволял своим эмоциям брать верх над рассудком.
И вот теперь он был вынужден признать, что окончательно потерял голову из-за Ванессы Уиндем.
Барон напрягся, почувствовав томление в чреслах при воспоминании об их последней встрече. Это было нечто уникальное, потрясающее! Ничего подобного он прежде не испытывал ни с одной женщиной. Но пора было избавляться от этого опасного наваждения. Вот только как?
Взрыв развратного женского смеха вернул барона к действительности, и он взглянул на сцену, где продолжалось на редкость неприличное представление. Дамиен с минуту молча смотрел на переплетенные голые женские тела, потом почувствовал раздражение и, поморщившись, отвел взгляд.
Возможно, Ванесса права, подумалось ему, он слишком пресыщен и испорчен развратом. Когда-то он посвящал себя поискам новых острых плотских удовольствий без остатка, щедро расточая свое время, здоровье и богатство. Безусловно, он преуспел на этом поприще. Но с годами эти наслаждения приносили ему все меньше и меньше радости.
Вероятно, разочарование барона спектаклем отразилось на его лице и было замечено хозяином дома. Вскоре Джереми Норт, он же — лорд Клун, подсел к нему на соседний свободный стул и промолвил:
— Кажется, это зрелище вас не веселит, мой добрый друг!
— Отнюдь, — солгал барон. — Вон та рыженькая, с родинкой на бедре, весьма мне симпатична.
— Как обычно, вы демонстрируете прекрасный вкус, милорд! Она француженка, дочь разорившегося во время революции аристократа. Она знает всего несколько английских слов, зато обладает поразительными талантами, — с улыбкой сказал Клун.
— Из ваших уст не часто услышишь подобный лестный отзыв, — заметил Дамиен. — Не всякая красавица удостаивается вашей похвалы, лорд Клун. Ведь вы общепризнанный эксперт в сексуальной области.
— Вы правы, это так, — самодовольно кивнул Клун. — А что за новую красотку скрываете вы в своем загородном доме?
Я имею в виду прекрасную молодую вдову, слух о которой недавно достиг моих ушей. Должен сказать, это смелый шаг, мой друг. Вы намерены пользоваться ее прелестями в одиночестве или все же поделитесь ею со своими друзьями?
Дамиен крякнул, неприятно удивленный осведомленностью старого греховодника и обеспокоенный его ошибочным предположением, что Ванесса — одна из общедоступных кокоток, временно взятых им в содержанки. В планы Дамиена, однако, не входило делиться ею с кем-либо. Поэтому он с невозмутимым видом ответил:
— Боюсь, старина Клун, что на сей раз вы промахнулись! Эта дама служит компаньонкой у моей сестры и не является моей любовницей.
Клун скептически вскинул бровь, однако не посмел выразить недоверие к словам уважаемого собеседника. Вместо этого он поднял руку и сделал стройной рыженькой красотке знак подойти к ним.
Девица сбежала по ступенькам со сцены и приблизилась к хозяину дома, кокетливо хихикая и томно закатывая глазки, которые подозрительно поблескивали. Вероятно, красотка накурилась для куража опиума: ведь она знала, что сегодня ей предстоит ублажить не менее десятка похотливых джентльменов.
Приглядевшись к рыжеволосой кокотке вблизи, Дамиен понял, что она значительно моложе, чем он предполагал, и спросил, удивленно вскинув бровь, у Клуна:
— Неужели ты пал так низко, что начал похищать детей из колыбелей для своих развлечений?
— Ей уже исполнилось восемнадцать лет, — пожал плечами Джереми. — Во всяком случае, она так мне сказала. Уверяю тебя, я не злоупотребляю ее молодостью и стесненными обстоятельствами. Ей прилично платят за ее услуги. Да и вообще, не подбери ее я, это сделал бы кто-то другой.
Девушка уселась Дамиену на колени и мечтательно улыбнулась. Барон с досадой подумал, что она ровесница его сестры. Девица распахнула полы туники и, выпятив груди, уткнулась сосками ему в губы. Джереми воспользовался замешательством гостя и встал, с улыбкой промолвив: — Не буду вам мешать, развлекайтесь, голубки! Дамиен машинально лизнул сосок и, ощутив вкус вина, почувствовал, как ни странно, не вожделение, а брезгливость. Однако он не стал ее демонстрировать и обвинять Джереми в том, что тот подсунул ему несвежий товар. Вместо этого он огляделся по сторонам и, убедившись, что другие гости не обращают на него внимания, подхватил девушку на руки и отнес ее по лестнице в отведенную ему комнату. Девица уснула прежде, чем он опустил ее на кровать. Барон накрыл ее пледом и, отступив на два шага, тихо сказал: — Спи, моя милая!
Его приятели пришли бы в изумление, если бы узнали, что он отказался от юной прелестницы по моральным соображениям. Они бы удивились еще больше, если бы он поделился с ними своими планами отослать девицу в Лондон и наказать своему секретарю позаботиться о ней. Впервые в жизни Князь Порока выступал в роли защитника женской добродетели.
