Хизер Гротхаус - Влюбленный воин
— Я почти уверен, что не стоит вешать человека из-за нескольких разбитых горшков.
Глаза Хейд внезапно наполнились слезами, и она, всхлипывая, прошептала:
— Ах, ведь камни предупреждали меня, но я все-таки рассказала ему все, что знала.
Тристан взял с кровати плотное одеяло и развернул его.
— Рассказала? Кому и что?
— Ты меня не слушаешь, болван! — возмутилась Хейд. Но все же позволила Тристану уложить ее под одеяло. — Найджел знает все. Да-да, он знает все.
— Милая, не бойся Найджела. — Тристан склонился над ней. — Он не тронет тебя, пока ты здесь.
Хейд попыталась привстать.
— Да я за тебя боюсь! За тебя! Он хочет твоей смерти! Хочет прибрать к рукам Гринли!
Тристан улегся поверх одеяла рядом с Хейд.
— Дорогая, каждое слово, слетающее сейчас с твоих прелестных губок, убеждает меня в том, что ты слишком пьяна, чтобы говорить разумно.
Хейд улеглась на спину и, уставившись в потолок, пробурчала:
— Что ж, очень хорошо. Похоже, ты слишком туп, чтобы понять меня. А если так, то можно считать, что я выполнила свой долг и совесть моя чиста. — Она зевнула и пробормотала: — Да-да, чиста…
— Вот и замечательно. — Тристан погладил ее по волосам. — Я очень рад, дорогая, что ты за меня беспокоишься.
— Мм… да, очень беспокоюсь.
— Но все-таки, милая, ты должна мне поверить, когда я говорю, что Найджелу со мной не справиться. — Он провел кончиками пальцев по ее щеке и с ласковой улыбкой добавил: — Победа останется за мной. Иного и быть не может.
— Мне жаль, Тристан, но я… — Хейд уже засыпала. — Видишь ли, я не знала, что это… ты.
— Конечно, дорогая. — Он прикоснулся губами к ее губам. — Сладких тебе снов, любимая.
Тристан поднялся, но Хейд вцепилась в его рукав и с усилием пробормотала:
— Нет, этой ночью никаких снов. Останься со мной, прошу тебя.
Глядя на лежавшую перед ним девушку, Тристан мысленно воскликнул: «Что же делать?! Находиться так близко от нее — и не сметь прикоснуться к ней?! И ведь она сама этого хочет…»
— Останься, — снова прошептала Хейд, будто почувствовав его сомнения.
— Ладно, хорошо. — Тристан снова улегся рядом и привлек ее к себе. — Только имей в виду, мы не должны предаваться любви, пока…
Услышав мирное посапывание Хейд, Тристан усмехнулся и, поцеловав ее в лоб, приготовился бодрствовать всю ночь.
Глава 20
Хейд проснулась и тут же почувствовала сильнейшую головную боль. При этом в ушах у нее стоял ужасный гул, так что казалось, она вот-вот оглохнет. Осторожно приоткрыв один глаз, она попыталась приподняться и тотчас застонала:
— О Господи!.. Минерва, пожалуйста…
Тристан хмыкнул и приблизился к постели, держа в руках поднос с графином, миской и ломтем хлеба. Прежде чем присесть на кровать, он поставил поднос на пол.
— Доброе утро, милая. — Он осторожно прикоснулся к ее плечу.
Услышав голос Тристана, Хейд распахнула глаза. Несколько мгновений она таращилась на него в недоумении, а потом вдруг с удивительным проворством выпрыгнула из постели и, бросившись к ночному сосуду, стоявшему в углу, низко наклонилась над ним.
Тристан с вздохом отвернулся. Он не судил Хейд слишком строго за прискорбные последствия вчерашней ее невоздержанности. Однако сейчас ему следовало заняться хозяйственными делами, и, следовательно, он должен был поручить кому-то другому заботы о Хейд.
Налив в чашу воды из кувшина, Тристан смочил той же водой чистую тряпицу и, приблизившись к девушке, с добродушной улыбкой проговорил:
— Вот тебе и питье, и прохладная влажная ткань на лоб.
Хейд повернула голову и, выпрямившись, проворчала:
— Уходи отсюда…
— Но если я уйду, то как ты объяснишь слугам, почему оказалась в моей спальне? — Тристан поднес чашу к ее губам. — Пей медленно, милая. Тогда ничего страшного не случится.
Однако его предостережение запоздало, потому что Хейд мгновенно осушила чашу. И тотчас же в желудке у нее громко забурчало, и она, выронив сосуд, снова склонилась над другим сосудом.
— Меня кто-то отравил, — пробормотала она, задыхаясь.
Тристан с трудом удерживался от смеха. Он помог Хейд добраться до постели и, уложив ее, проговорил:
— Да, отравили. Ты сама себя отравила.
Хейд с жалобным стоном прошептала:
— Ох, где я? И что я здесь делаю?
— Неужели ты забыла о нашей ночи любви? — спросил Тристан с чрезвычайно серьезным видом, хотя по-прежнему отчаянно боролся со смехом. — Вчера, на празднике, я попросил тебя прийти ко мне после полуночи, и, к моему величайшему удивлению, ты пришла. Пьяная, но все же пришла. — Он приложил ко лбу девушки влажную ткань. — Ну, вспомнила?
Хейд поморщилась и тихонько застонала, а Тристан, снова смочив водой тряпицу, продолжал:
— У меня были для тебя кое-какие новости, но я не мог их тебе рассказать, потому что ты, похоже, очень хотела исповедаться в своих воображаемых грехах. А потом впала в беспамятство.
— Ничего ты не понял, — пробурчала Хейд. — Это настоящие грехи. Да, настоящие…
— Но, Хейд… — Тристан ласково ей улыбнулся. — Ты не можешь брать на себя бремя чужих грехов. И ты не должна нести за них ответственность. — Он присел на край кровати. — Дорогая, выслушай меня, пожалуйста.
— Да-да, я слушаю. Говори.
— Видишь ли, дорогая, у меня есть основание считать, что у Найджела в Гринли есть шпион. Именно поэтому его люди прибыли ко двору Вильгельма прежде моих и стали распространять обо мне ложные слухи.
— О Господи… — прошептала Хейд, закрывая глаза. Теперь ей стало окончательно ясно, что она действительно предала Тристана.
— Видишь ли, после побега Дональда произошли кое-какие события, — продолжал Тристан. — Поэтому я почти не сомневаюсь: какой-то человек из Гринли поддерживает дружеские отношения с Найджелом. Возможно, я ошибаюсь, но мне кажется, что нас предает леди Эллора.
— Нет, Тристан. — Хейд покачала головой. — Это вовсе не Эллора.
— Неужто ты из-за нее так огорчилась? — удивился Тристан. — Нет, Хейд, не пытайся ее защищать. Скорее всего, именно она помогла Дональду бежать. У этой женщины, несомненно, имеются какие-то тайные планы. Но ты ее не бойся. Я сегодня же утром встречусь с ней, и больше у нее не будет возможности поддерживать связь с Дональдом и Найджелом.
— Тристан, выслушай меня. — Хейд приподнялась и схватила его за руку.
Но он тут же уложил ее обратно на постель и, направившись к двери, сказал:
— Я пришлю к тебе твою сестру, дорогая.
— Нет, постой!
В следующее мгновение дверь спальни закрылась, и Хейд в отчаянии застонала. Немного помедлив, она выбралась из постели и, осторожно опустившись на колени, стала искать свои башмачки. Обувшись, она перевела дух и тихо прошептала:
