Кристина Брук - Великолепный любовник

Эти слова, ее хриплый шепот натянулись меж их телами невидимой нитью.

Он отвернулся. Она увидела, как он судорожно сглотнул.

– Я говорил тебе, это нормальная реакция полного жизни мужчины на такую женщину, как ты, одетую таким образом.

Ей потребовалось собрать все самообладание, дабы ответить.

– О, я так не думаю, – прошептала она. – Думаю, твое желание вовсе не столь безлично.

Он поднял глаза к небесам, как будто ища ответа у звезд. Еще один судорожный глоток.

Злой гений подтолкнул его к признанию. Внезапно ей захотелось заставить его желать ее так неистово, как она желала его в ту ночь.

Вспомнив его укор, она вновь дала волю гневу. Далила. Да, она соблазнит его. Она заставит его отказаться от власти над ней, как это произошло с Самсоном.

– Что бы ты сделал со мной, если б мог?

Ее грудной голос ласкал его, терзал, воспламенял кровь, приводя к любовной горячке. Бэкенхем возбуждался, чувствуя твердеющий стержень.

Он и сам уже не мог разобрать, когда праведный гнев привел его к яростной похоти. Здесь, под покровом ночи, он был на грани совершения безрассудных поступков.

Распутница глядела на него своими удивительными глазами, спокойными, как южное море. Но нет, они не были спокойны, эти глаза. Они метали молнии, в них то и дело вспыхивали искры.

Женщина была в ярости. Как и он.

Ярость делала ее безрассудной. Она задала вопрос. После долгой паузы он решился на встречный вопрос:

– Что бы ты хотела, чтобы я сделал с тобой?

Ее щеки залились нежным розовым румянцем, только подчеркнув мягкую кремовую бархатистость кожи и сияние глаз.

Эти груди. Как они манили его, молили дотронуться, ласкать их губами, брать в ладони, до пика удовольствия, до изнеможения. Боже, а ее огненные волосы. В них хотелось зарыться лицом, гладить, неистово любить ее, пока она не забудет собственное имя.

Ей нечего было ответить на его вопрос. Да и нужно ли? В конце концов, они говорили о его желании.

Он сделал шаг, сократив расстояние между ними. В ее глазах отразилась паника, но Джорджи твердо решила не отступать. Она стояла спиной к балюстраде. Бежать было некуда.

Она была так зла, что хотела поцеловать его ради наказания – показать, кто в чьей власти.

Бэкенхем лишь теперь осознал, сколь незначительной была его власть, сколь бессмысленным было его физическое превосходство.

Он просто хотел ее. Он устал сопротивляться.

Неужели эта битва разгоралась на протяжении всего нескольких дней? По ощущениям, он боролся со своим желанием уже много веков. За последние шесть лет в разлуке с Джорджианой не прошло и дня, чтобы он не думал о ней, не желал ее.

Теперь она была здесь, делая ему такое предложение, от которого невозможно отказаться. Опасно соблазнительный вырез корсажа умолял его действовать – освободить великолепную грудь из тесного платья и позволить ароматному ночному воздуху ласкать ее.

Однажды вы поймете, как далеки от проклятого идеала. Вы сделаны из плоти и крови, животных инстинктов. Как и я, как ваши предки, как и любой другой человек…

Внезапно в памяти всплыли грязные слова Пирса. Хотел бы он придушить этого мерзавца.

Неожиданно Бэкенхем словно посмотрел на себя со стороны. Если бы сейчас он овладел Джорджи, чего ему так хотелось, то стал бы не лучше других похотливых негодяев. Он был бы ее недостоин, как и все остальные.

Поразительно, как она не понимала своей истинной ценности, как могла она так вот предлагать себя.

– Нет, – тихо сказал он, пытаясь потушить пожар дикого желания.

Она моргнула.

– Что?

Джорджи изменилась в лице. Она не понимала, принес ли его ответ злость или облегчение.

Его уверенность росла.

– Не поступай так с собой. Это неправильно. Это не ты.

Бэкенхем понял истинную причину своего гнева. Он ревновал ее не к другим мужчинам, вожделевшим ее тело, превозносившим красоту ее лица. Он был зол на нее за ее дешевое поведение, открытый флирт, безвкусную манипуляцию мужскими инстинктами, согласие на легкую власть над другим полом.

Поклонники не замечали ее силы, ума, ужасного характера, своеволия, сострадания, смелости… Они видели только впечатляющую внешность.

Он сознательно игнорировал зов тела и нежно, почти благоговейно, коснулся ее щеки.

– Тебе не нужно притворяться. Не со мной.

Ее лицо было растерянным. Она смотрела на него с тоской и страхом в глазах.

– Я не понимаю, что ты…

Он поцеловал ее. Запустил пальцы в пышную густую гриву, взял ее лицо в свои руки и прильнул губами к жарким губам.

Ее запах кружил ему голову. Желание бесчинствовало, захватывая тело и душу, как дикий зверь, а он всеми силами загонял его обратно в клетку.

Он будто отрезал веревку и отпустил в небо воздушный шар, так все стало просто. Его душа воспарила. Его наполнило необыкновенное чувство правильности происходящего, хотя пламя его страсти разгоралось все ярче.

Он чувствовал ее недоумение, неопределенность, непонимание и продолжал целовать ее мягко, почти томно и медленно, не давая воли похоти.

С очередным дрожащим вздохом ее рот сладко прильнул к его устам. Ее руки скользнули по лацканам его пиджака вверх и соединились вместе у него на затылке. Ей было неведомо, каких сил стоило ему держать руки на месте. Не из уважения к ее девичьей добродетели, а из желания доказать ей возможность большего, нежели удовлетворение животных инстинктов. Своим поцелуем он хотел выразить настоящую любовь.

Он остановился первым, касаясь лбом ее лица, скользя руками по плечам.

– Джорджи, – прошептал он. – Выходи за меня замуж. Мы созданы друг для друга, Джорджи. Не возражай. Не лги себе.

Секунду она молчала, не зная, как подобрать слова.

– Но я… Маркус, что будет… – она жестом указала на дом.

– Я не хочу быть с Вайолет. Не хочу быть ни с кем из них. Это была необдуманная затея, глупая с самого начала.

Его руки сжимали ее плечи.

– Я всегда хотел только тебя. Думаю, ты догадывалась.

Она отстранилась от него, и он сразу же отпустил ее, не пытаясь остановить, просто ожидая ответа.

Джорджи прижала кончики пальцев к вискам, словно пытаясь придумать выход.

– Мне очень жаль. Я не могу ответить тебе сейчас. Не могу думать.

От разочарования у него перехватило дыхание. Бэкенхем ожидал восторженного, мгновенного согласия. Он хотел обладать ею сегодня же, владеть ее телом и душой, как своей собственной. Он почел бы за счастье быть ее рабом, лучшим любовником на земле, показать, как бесценна она для него.

Счастье. Разве он когда-либо надеялся быть счастливым?

Джорджи закусила губу. Кончиками пальцев коснулась мочки уха – так она делала, будучи крайне обеспокоенной.