Карин Монк - Сердце воина
Ариэлла, внимательно наблюдая за Ниэллом, видела, что он презирает Макфейна. Но так ли он ненавидит его, чтобы выживать из клана?
– Мне больно слышать от тебя подобные речи, – тихо ответила она. – Тебе ли не знать, что я никогда не совершу поступка, бросающего тень на честь отца?
– Вот и Макфейн! – шепотом предупредил Эндрю, прерывая их спор.
Ариэлла подняла глаза и увидела на верхней ступеньке лестницы Макфейна. Он даже издали казался гигантом. Его спокойный взгляд и величественная поза не позволяли даже заподозрить, что три дня назад он получил тяжелую травму. На нем были новая накидка, стянутая на шее и на запястьях золотыми шнурками, клетчатая юбка, перехваченная на поясе кушаком. Широко расставив длинные ноги, он невозмутимо взирал сверху на веселящихся Маккендриков. Настоящий могучий Черный Волк, гордый своей силой и богатырским духом.
Но едва он начал спускаться, чары рассеялись. Каждое движение стоило ему огромных усилий.
– Ему здорово полегчало! – удивилась Агнес.
– Да, – прошептала Ариэлла, помня, что три дня назад он не мог распрямить спину. – Еще как!
Пересекая зал, Малькольм внимательно следил за своей походкой, зная, что привлекает к себе всеобщее внимание. Он впервые предстал перед кланом после того, как упал с коня, и хотел выглядеть сильным и подтянутым. Ему и впрямь стало несравненно лучше. Настойчивость Ариэллы, которая упорно растирала его, лечила теплом и делала что-то не очень понятное с его спиной – он слышал хруст, но боли не испытывал, – принесла плоды: он возродился к жизни. Девушка терпеливо наставляла его, как упражнять спину, больную руку и ногу, но Малькольм лишь сегодня впервые попытался последовать ее советам. Сначала он не желал присоединяться к пирующим, но смех и музыка, доносившиеся даже сквозь толстые каменные стены, побудили его подняться. Нарядно одевшись, Малькольм почувствовал себя бодрым и почти здоровым.
Приближаясь к Ариэлле, он испытал восторг. Ее стройную фигуру плотно облегало зеленое платье с длинными рукавами. Поверх него была надета накидка в алую и синюю клетку, застегнутая на плече драгоценной булавкой и собранная на талии тонкой серебряной цепью. Волосы ниспадали на плечи девушки медными волнами. В отблесках факелов она казалась ему волшебным видением. Малькольм не верил своим глазам. Как ей удавалось так долго скрывать от него свою красоту? Поведай он об этом тому, кто хоть мельком видел Ариэллу, его сочли бы за слепца или беспробудного пьяницу, ни на мгновение не приходящего в чувство.
– Добрый вечер, миледи. – Он слегка поклонился. – Агнес. – Подруга Ариэллы тоже удостоилась поклона.
Ариэлла приветливо кивнула, удивленная его галантностью. Никогда еще на ее памяти Макфейн не двигался так легко; ясный взгляд его синих глаз убеждал в том, что он ожил, не прибегая к возлияниям.
– Рад видеть, что тебе полегчало, Макфейн, – сказал Дункан.
– Благодарю.
– Трудно поверить, что несколько дней назад ты и стоять не мог! – ввернул Ниэлл. – Ты полагаешь, что окончательно выздоровел, или это лишь временное облегчение?
– Тронут твоей заботой, Ниэлл, – спокойно ответил Малькольм. – На мое счастье, умелая забота сделала свое дело. Уверен: если мне опять станут досаждать боли в спине, Ариэлла поможет своими горячими маслами и целебными прикосновениями.
Так как Ниэлл при этом потемнел от злости, Малькольм понял, что тот влюблен в Ариэллу, и украдкой посмотрел на девушку: может, и она питает к молодому человеку нежные чувства… Впрочем, сейчас в этом было нелегко разобраться.
– Прошу меня извинить, миледи. – Ему не хотелось сердить ее в такой вечер. Малькольм не знал, случайность ли это или результат хорошего самочувствия, но его охватило непривычное желание блеснуть хорошими манерами. Увы, он почти забыл, как это делается.
– Мне следовало бы пригласить вас на танец, – молвил Малькольм, – но, боюсь, мое состояние лишает меня этого удовольствия. Окажите мне честь и позвольте проводить вас к столу. – Он протянул ей руку. Ариэлла не скрыла удивления. Она и не подозревала, что Макфейн способен на такую учтивость, ибо тот проявлял ее впервые. Вообще-то следовало бы удивляться его прежней неотесанности: не всю же жизнь он провел в грязной берлоге, из которой она его извлекла! Макфейн вырос в замке, получил хорошее воспитание. Его, единственного сына лэрда, с раннего детства прочили в вожди клана – многочисленного, сильного, богатого, имеющего большое войско. В былые времена Макфейн наверняка пировал с соплеменниками и, конечно, танцевал… Тронутая, она взяла его за руку:
– Благодарю вас, милорд. Я с удовольствием пойду с вами.
Они медленно пересекли зал, и Ариэлла заметила, что он почти не припадает на больную ногу. Макфейн подвел девушку к столу лэрда, где уже восседал совет клана, выдвинул для нее кресло и, когда она села, занял соседнее место. Они впервые сидели рядом, и Ариэлла чувствовала себя былинкой в сравнении с этим гигантом.
– Сегодня ты выглядишь молодцом, Макфейн, – заметил Гордон. – Тебе очень к лицу рубаха, сшитая женой Ивена.
– Благодарю.
Ариэлла тоже обратила внимание на его рубаху с золотым шитьем. В ней богатырская грудь Макфейна казалась еще шире.
– Это изделие Энни?
– Она подарила мне ее, благодарная за то, что я рассудил спор между Ивеном и соседом.
– История с собакой?
– Откуда ты знаешь? – удивился он.
– Наш клан невелик. Тут слухи разносятся быстро.
– Постараюсь помнить об этом. – Малькольм потянулся за кувшином. – Вина?
Она кивнула. Воин наполнил ее кубок и, поразмыслив, поставил кувшин на место.
– А себе? – спросила Ариэлла.
– Странно, но мне не хочется! – Сняв с пояса кинжал, Малькольм нарезал мясо.
– Значит, ты действительно хорошо себя чувствуешь?
– Да. – Он выразительно посмотрел на нее. – И это твоя заслуга!
Его глаза, хоть и не затуманенные хмелем и болью, были непроницаемы, как глубины горного озера. Взгляд Малькольма поверг девушку в трепет. Казалось, она увидела в нем то, о чем он сам давно позабыл. Черный Волк оживал у нее на глазах. Он держался не только как могучий воин, но и вельможа, привыкший к хорошему обществу. Прежде ему явно удавалось обуздывать свои дурные привычки. Боже, как же низко пал Макфейн!
– Мы соскучились по занятиям с тобой и надеемся, что завтра они возобновятся, – сказал Энгус.
– В твое отсутствие мы с Энгусом выбивались из сил, помогая Гэвину, но наши голоса не долетали до его ушей. Боюсь, этот молодой человек глуховат, – изрек Дугалд.
– Неужели? – Малькольм улыбнулся. – Странно, как я раньше этого не замечал.
