Сара Ларк - Земля белых облаков
Однако после недолгих размышлений в сердце девушки вернулась надежда. Вполне возможно, что эта сдержанность была не типичной чертой Лукаса, а последствием его чересчур аристократического воспитания! Юноша наверняка считал Гвинейру такой же скучной, манерной и чопорной, какими были его гувернантки и гувернеры. К тому же она была благородного происхождения. Разумеется, Лукас боялся проявить в ее присутствии малейшую бестактность. Вероятно, он даже немного побаивался свою будущую супругу.
Гвин попыталась утешить себя подобными мыслями, но что-то в этой ситуации все равно казалось ей неправильным. У нее самой любопытство давно бы перевесило страхи и сомнения. Однако Лукас, наверное, был менее смелым, и ему, чтобы раскрепоститься, требовалось определенное время. Гвинейра подумала о своем опыте работы с овчарками и лошадьми: самые робкие и замкнутые животные часто оказывались лучшими из всех — нужно было лишь найти к ним правильный подход. Может, с мужчинами было точно так же? Когда Гвинейра познакомится с Лукасом, он мигом оживится и навсегда забудет о своей глупой сдержанности!
А пока что Гвинейре следовало запастись терпением. Вопреки всем надеждам девушки Джеральд Уорден отнюдь не собирался отправляться в Киворд-Стейшн в этот же день. Ему нужно было уладить пару вопросов здесь, в Крайстчерче, и организовать переправку разной мебели и других предметов домашнего обихода, которые он привез из Европы. Все это, объявил он разочарованной Гвинейре, займет не меньше двух дней. Девушке же будущий свекор посоветовал как следует отдохнуть, ведь ее наверняка утомила долгая поездка.
Однако Гвинейра скорее устала от вынужденной бездеятельности, и продлевать эту бездеятельность ей хотелось меньше всего. Поэтому она решила сразу же после завтрака выехать на конную прогулку, из-за чего снова чуть не повздорила с Джеральдом. При этом начиналось все довольно мирно: Уорден ничего не сказал, когда девушка попросила, чтобы ей оседлали Игрэн. И лишь когда миссис Брюстер ужаснулась тому, как можно позволять даме выезжать на лошади без сопровождения, «овечий барон» заявил, что о конной прогулке не может быть и речи. Он ни в коем случае не собирался позволять своей невестке что-то неприличное. К сожалению, здесь не было конюхов и уж тем более горничных, которые могли бы проехаться по округе вместе с девушкой. Сам вопрос об этом показался хозяину гостиницы довольно странным: в Крайстчерче, решительно произнес он, обращаясь к миссис Брюстер, ездят верхом не ради удовольствия, а лишь для того, чтобы куда-то добраться. С утверждением Гвинейры, что ее лошади после долгого путешествия в трюме требуется разминка, он не спорил, но составить ей компанию отказался. В конце концов леди Баррингтон предложила, чтобы с Гвинейрой проехался ее сын, который тотчас же согласился, заверив девушку, что будет рад сопровождать ее на Мэдоке. Конечно же, четырнадцатилетний виконт был не самым подходящим компаньоном для юной барышни, однако на этот раз миссис Брюстер предпочла промолчать, чтобы не рассердить леди Баррингтон.
Во время путешествия на борту «Дублина» у Гвинейры сложилось впечатление, что Чарльз — довольно скучный юноша. К счастью, он оказался хорошим наездником, а главное, не слишком болтливым. К примеру, он не стал говорить своей объятой ужасом мамаше, что дамское седло Гвинейры уже давно привезли, когда девушка заявила, что в ее распоряжении, к сожалению, есть лишь мужское. А затем юноша притворился, что не может сдержать Мэдока, и позволил жеребцу стремительно покинуть двор гостиницы, предоставив Гвинейре шанс избежать дальнейших споров о приличиях и последовать за ним. Молодые люди проскакали через весь Крайстчерч резвой рысью и, радостно смеясь, оставили его далеко позади.
— Наперегонки до вон того дома! — крикнул Чарльз и пустил Мэдока галопом. На задравшиеся юбки Гвинейры он даже не взглянул. Скачка по бесконечной равнине пока что захватывала его куда больше, чем созерцание обнаженных женских ног.
Около полудня юноша и девушка вернулись назад в отличном расположении духа. Лошади довольно фыркали, Клео снова приобрела свой обычный добродушно-улыбчивый вид, а у Гвин даже нашлась минутка, чтобы поправить юбки, прежде чем молодые люди въехали на улицы Крайстчерча.
— Со временем я придумаю какой-то выход, — пробормотала она, тщательно закрывая правую лодыжку, отчего левая сторона юбки, естественно, подскочила еще выше. — Может быть, просто сделать разрез сзади?
— Это будет выходом до первого порыва ветра, — усмехнулся юный компаньон Гвинейры. — И лишь в том случае, если вы не станете пускать лошадь галопом. Иначе ваши юбки взлетят еще выше, и всем станет видно... э-э-э... то, что вы носите под ними. Моя мать от такого зрелища, вероятно, сразу же упала бы в обморок!
— Это точно, — захихикала Гвинейра. — Ах, как бы мне хотелось, чтобы я могла просто надеть штаны. Вы, мужчины, даже не представляете, как вам с этим повезло!
После обеда, как раз в то время, когда в гостинице подавали чай, Гвинейра отправилась на поиски Хелен. Конечно, при этом она рисковала встретиться с Говардом О’Кифом, чего бы явно не одобрил Джеральд. Но, во-первых, она сгорала от любопытства, а во-вторых, Джеральд вряд ли мог заподозрить что-либо дурное в ее желании нанести визит пастору Крайстчерча. В конце концов, этот мужчина будет венчать Гвинейру, и приличия требовали от девушки засвидетельствовать ему свое почтение.
Гвин довольно быстро отыскала дом священника и была принята его семьей с необыкновенным радушием. Миссис Болдуин так подхалимничала перед гостьей, словно последняя была по меньшей мере королевских кровей. Однако Хелен не думала, что такое отношение объяснялось благородным происхождением Гвинейры. Болдуины пытались подольститься не к семье Силкхэмов — для них настоящей светской величиной был Джеральд Уорден! Кроме того, они, кажется, неплохо знали Лукаса. И если о Говарде О’Кифе семья пастора пока что отзывалась довольно сдержанно, то будущего супруга Гвинейры в этом доме засыпали похвалами.
— Очень культурный молодой человек! — заявила миссис Болдуин.
— В высшей степени воспитанный и образованный! Не по годам зрелый и серьезный юноша! — добавил преподобный отец.
— Весьма интересуется искусством! — с сияющими глазами воскликнул викарий Честер. — Начитанный и эрудированный! Когда он в последний раз был здесь, мы всю ночь вели такую увлекательную беседу, что я чуть не опоздал на утреннюю службу!
Гвинейре от подобных комплиментов с каждой секундой становилось все тоскливее. Где же был ее фермер, ее ковбой? Герой ее любимых приключенческих романов? Конечно же, здесь никому не нужно было вызволять женщин из лап краснокожих. Но разве отчаянный герой с револьвером на поясе стал бы вместо этого проводить ночи, беседуя со священником?
