Любовь в награду - Лонг Джулия

– Ты не должен ничего объяснять, – заметил Филипп, но его мысли были заняты другим: он все еще думал о последствиях решения Ардмея.

– Я знаю, как спасти нас от голода, Ла Вей, – продолжил граф. – Точнее, знаю, что со временем приведет нас к процветанию. Новое предприятие Редмонда. Сейчас они проверяют грузы индийских специй, чая и шелка, так что мы можем использовать «Фортуну» в качестве транспорта. Нам не придется управлять кораблем, мы можем нанять капитана и команду. Однако существенный доход мы получим лишь спустя несколько месяцев. А тебе деньги нужны гораздо раньше, насколько мне известно…

«Гораздо раньше. Мсье Легран продаст Ле-Пьер-Держан, если я не найду деньги в течение месяца».

Ла Вей непроизвольно повернулся в сторону Александры. Та любезничала с каким-то молодым человеком, чье имя принц уже успел забыть.

Странно, но он не ощутил ни единого укола ревности.

– Так ты возьмешься выполнять задание короля? Будешь искать кого-то мне на замену? Как будто это возможно… – попытался пошутить Ардмей.

– Не знаю, – рассеянно ответил Филипп.

Он действительно не знал.

– Тебе надо жениться, Филипп, – заметил граф, проследив за взглядом ла Вея. – Ты одинок.

Как и полагается представителю сильного пола, Филипп фыркнул, услышав слова, столь недостойные мужчины. Однако они оба знали, что Ардмей прав.

Несколько мгновений они молчали.

– Как ты думаешь, – наконец медленно проговорил Филипп, – брак с неподходящим человеком может заставить еще острее почувствовать одиночество?

Услышав этот вопрос, граф медленно повернулся к Филиппу и вопросительно посмотрел на него.

Тот тщательно избегал смотреть в глаза другу.

– Я был сиротой, – начал граф. – И женился на единственной женщине, которая захотела вступить со мной в брак. Но я абсолютно уверен: бесконечно лучше чувствовать, что ты кому-то принадлежишь. Думаю, ты и сам это хорошо знаешь.

Филипп ничего не сказал на это. Его взор устремился к гардеробной. Даже мысли об Элайзе казались какими-то сладкими, наркотическими. А рядом с ней он почувствовал себя лучше, свободнее, более спокойно.

– Ну вот, теперь ты чему-то улыбаешься. Чему же? Кто она? – спросил граф.

Филипп повернулся к нему. Судя по его лицу, он смирился и сдался. Это подтверждало подозрения Ардмея.

Однако Ла Вей не собирался называть ее имя.

Граф тихо фыркнул:

– Я точно знаю еще кое-что, Ла Вей. Было время, когда я считал, что мне нужно жить без Вайолет, и тебе это тоже известно. Но она стоит жертвы.

– Думаю, у каждого мужчины есть свое определение жертвы.

– Согласен.

– Как ты думаешь, Лайон Редмонд по-прежнему любит Оливию Эверси?

– Неужели мы раньше вели подобные разговоры, а теперь стали стариками?

– Мы вовсе не старики, – возразил Ла Вей. – Просто мы немного устали.

Граф засмеялся:

– Думаю, любовь к Оливии Эверси была частью того, кем был Лайон Редмонд, так долго, что даже он не знает, когда все это началось.

Ла Вей коротко кивнул:

– Поскольку мы заговорили о любви и жертвах, я просто поинтересовался.

Снова наступило молчание.

– Тюрьма – ужасное место, – сказал Ардмей. В его голосе послышалось сострадание.

– Согласен. Иди танцуй со своей женой, Ардмей. А я буду танцевать с Оливией Эверси.

Глава 18

Ла Вей отыскал Оливию без особого труда: члены семейства Эверси, которых он знал, – Колин, Маркус, Чейз и их жены – окружали ее.

На расстоянии было видно, что у одетой в темно-синее платье Оливии фарфоровая кожа, она миниатюрна и хрупка, хотя вид у нее царственный, как у сказочной королевы. Подойдя ближе, Ла Вей смог разглядеть, что она все же слишком худа, отчего ее глаза кажутся огромными. Оливия походила на драгоценный камень – ограненный, сверкающий, твердый и недоступный.

– Ла Вей! – окликнул его лорд Ланздаун, жених Оливии. – Благодарю вас за приглашение. Я так рад, что вы хорошо выглядите.

Филипп обменялся поклонами со всеми Эверси.

– Спасибо, Ланздаун. И вам спасибо, мисс Эверси, за то, что пришли ко мне в гости. Хотел спросить, не соблаговолите ли вы подарить мне этот танец?

– Едва ли найдется что-то, чего бы я не сделала, чтобы вознаградить вас за то, что разогнали мою зимнюю хандру, – отозвалась Оливия. – Это будет замечательно. Ты ведь не станешь возражать? – спросила она у Ланздауна.

– Нет, конечно.

Вероятно, Ланздаун и стал бы возражать, но эта женщина будет принадлежать ему до конца жизни, а Филиппу очень хотелось узнать, почему Оливия приняла его предложение, ведь с ней обручен Лайон Редмонд, проявивший тем самым опасный героизм. Говорят, Оливия разбила его сердце и заставила исчезнуть, разбудив тем самым вековую вражду между Редмондами и Эверси. Это сделало ее героиней старинной легенды: раз в поколение представители семей Редмондов и Эверси влюбляются друг в друга, но эта любовь всегда приводит к печальным результатам. Лайон Редмонд оставил семью и отказался от права первородства, чтобы доказать, что достоин мисс Эверси и готов ее добиваться.

Еще два месяца назад Лайон Редмонд был в Лондоне.

– Могу я вновь поздравить вас с помолвкой, мисс Эверси?

– Благодарю вас, лорд Ла Вей! Последует ли за поздравлением мне поздравление вам по тому же поводу?

Ла Вей слышал: мисс Эверси ошеломляюще прямолинейна, что в сочетании с ее волнующей красотой и склонностью к страстному рассмотрению судебных, особенно антирабовладельческих дел отпугивало от нее всех, кроме самых стойких мужчин.

Тактику резкостей в общении Оливия наверняка избрала для защиты, решил Филипп, потому что Лайон Редмонд, уезжая, забрал с собой ее сердце. Оливии хотелось, чтобы ее оставили в покое и чтобы никто не заподозрил, что ее сердце похищено.

Маленький оркестр играл на удивление хорошо, и один из музыкантов с эффектными темными кудрями со страстью выводил смычком своей скрипки мелодию «Суссекского вальса». Филипп и Оливия уже сделали по залу два круга. Краем глаза Ла Вей видел, что остальные пары кружатся вокруг них, как шестеренки в часовом механизме.

Оливия ни разу не посмотрела в сторону Ланздауна.

А лорд Ланздаун ни разу не оторвал от нее глаз, даже когда обменивался любезностями с остальными гостями. Как будто она была для него «севером» в компасе.

– Вы уже назначили дату свадьбы, мисс Эверси? – поинтересовался Филипп.

– Свадьба состоится весной, когда нашим гостям будет удобно путешествовать, – ответила Оливия. – Во вторую субботу мая.

– Так вы собираетесь обвенчаться здесь, в Пеннироял-Грине?

– Как много вопросов о моих брачных планах от человека, утверждающего, что у него самого таких планов нет, – усмехнулась она и добавила: – Да.

– Чтобы приготовиться к неизбежному, необходимо провести тщательное расследование.

Оливия рассмеялась.

Несложно было понять, каким образом Оливия покоряет мужчин, – благодаря своеобразной непринужденной сообразительности, шарму и некоторому нетерпению, свидетельствовавшему, что она никогда не потерпит рядом с собой глупцов, а это, в свою очередь, говорило о том, что она знает, что лишь немногие из мужчин не принадлежат к их числу.

Ла Вею было интересно, как повела бы себя Оливия Эверси, если бы он сказал ей, что меньше двух месяцев назад, ночью, при свете луны, он лежал на земле, истекая кровью, и смотрел в голубые глаза склонившегося над ним Лайона Редмонда. «Ты не умрешь!» – Редмонд произнес эти слова со стальным спокойствием. Он привык командовать всем на свете, не исключая даже смерть. Этим Лайон очень похож на Филиппа. Ему Ла Вей обязан жизнью.

И он не обретет покоя, пока не оплатит свой долг Лайону Редмонду.

Филипп спрашивал себя, сможет ли Оливия Эверси, оставшаяся в Суссексе, узнать Лайона Редмонда в том человеке, в которого он превратился, став моряком?

Любовь – это что-то вроде зыбучих песков, в которых человек просто беспомощно утопает и не может выбраться… Или любовь – это то, что можно выучить, как, например, латынь? Может, любовь – это то, с чем ты появился на свет, или лихорадка, когда ты лежишь, безжизненный, до тех пор, пока любимый человек тебя не отпустит?…