Каждый его поцелуй - Лаура Ли Гурк
Герцог не успел ответить, его перебил Йен, входя в спальню:
– Обходительность считается положительной чертой характера, Дилан. Некоторые из нас специально её в себе развивают.
Дилан проигнорировал брата, не сводя взгляда с Тремора.
– Она не моя любовница.
– Конечно, нет.
– Что за любовница? – Йен перевёл взгляд с одного на другого. – О ком идёт речь?
– Вы пропустили явление ангела в белых одеждах, который пролетел здесь несколько мгновений назад, – сказал ему Тремор. – У неё прелестные глаза, – добавил он, внезапно улыбнувшись. – Уже сочинил о ней сонату?
Дилан не увидел ничего смешного в этом вопросе. Он прекрасно помнил тот вечер два года назад, когда подтрунивал над герцогом по поводу Дафны. Дилан фактически спровоцировал Тремора на драку ради забавы, просто чтобы увидеть, как друг потеряет над собой контроль. В то время Тремору это не показалось забавным, хотя сейчас он явно получал удовольствие, поменявшись с Диланом местами.
– Не сонату, – честно ответил Дилан. – Симфонию.
– Хорошо, – неожиданно сказал герцог. – Самое время снова сочинить какое-нибудь существенное произведение, чёрт возьми. Если эта молодая женщина тебя вдохновляет, тем лучше.
– Что происходит? – настойчиво спросил Йен. – С тобой снова живёт женщина?
– И очень хорошенькая, – вставил Тремор. – Блондинка. Зеленоглазая.
– Я потрясён, – сказал Йен абсолютно обыденным тоном. – Как я уже и сказал, некоторые вещи не меняются.
– Она не живёт со мной! – Заявление прозвучало столь нелепо, что Дилан сразу же уточнил: – То есть она живёт со мной, но не в том смысле, о котором вы подумали.
Йен недоверчиво рассмеялся.
– Свежо придание, а верится с трудом.
Дилан раздражённо выдохнул. Возможно, сейчас как раз подходящий момент рассказать брату и лучшему другу о том, что в любом случае неизбежно станет достоянием общественности. Чёрт с ним.
– Она не просто женщина, – поправил он. – Грейс – гувернантка моей дочери.
– Дочери? – переспросили хором оба.
Дилана весьма позабавили удивлённые лица брата и друга.
– Да, джентльмены, у меня есть дочь. Изабель восемь лет, её мать умерла, и две недели назад французская католическая монахиня привела девочку на порог моего дома.
– Но как... – начал Йен.
– Я нанял для неё гувернантку, – продолжил он до того, как брат начнёт задавать неизбежные вопросы, расскажет, что, по его мнению, правильно для Изабель, что плохого в том, что Грейс живёт в его доме, словом, проявит свою приличную и занудную натуру. – Я намерен обеспечивать ребёнка из своей доли дохода от семейных поместий и из собственных источников, так что хорошо, что ты вернулся из Венеции. Нам нужно будет подписать документы с поверенными. Я прикажу их подготовить.
– Прежде чем ты этим займёшься, необходимо удостовериться, что ты действительно отец ребёнка, – сказал Йен.
– Я действительно её отец.
– Откуда ты знаешь?
– Когда ты её увидишь, братец, то перестанешь задаваться столь нелепым вопросом. Я больше не хочу обсуждать своё отцовство.
– Если на содержание ребёнка ты намереваешься получить дополнительные средства из семейной казны, то лучше тебе не увиливать от ответа. Откуда ты знаешь, что он твой?
– Я его дочь! Я его!
Все трое обернулись на голос и увидели в дверях ещё одно создание в белой ночной рубашке, на этот раз брюнетку, намного моложе предыдущей гостьи и гораздо более свирепую. Изабель сжала маленькие кулачки и посмотрела на Йена.
– Он мой отец, и не смейте говорить, что это не так!
Дилан ухмыльнулся.
"Так его, девочка моя, – одобрительно подумал он. – Так его."
– Будь я проклят, – пробормотал Тремор себе под нос.
– Боже милостивый! – воскликнул Йен, разглядывая девочку. Судя по удивлению в его голосе, никаких других доказательств Йену больше не требовалось.
Изабель подбежала к Дилану. Она обняла его одной рукой за бёдра и пристально посмотрела на своего дядю.
– Я больше похожа на него, чем вы! – воскликнула она и обвиняюще ткнула пальцем в Йена. – Откуда нам знать, что вы действительно его брат?
Тремор проглотил смешок.
– Отлично подмечено.
Йен посмотрел на неё с мгновение, а затем погрузил лицо в ладони.
– Полагаю, рано или поздно что-то подобное должно было случиться, – пробормотал он.
Изабель подняла глаза на Дилана и нахмурилась.
– Ты подрался?
– Да. Но скоро я снова буду как новенький, спасибо, что спросила.
– А что с твоими руками? С ними всё в порядке?
– Да.
– Ты ужасно выглядишь, папа.
Дилан присел перед ней на корточки.
– Разве тебе не положено спать в такой час? Что ты здесь делаешь? Подслушиваешь чужие разговоры?
– Я всегда подслушиваю чужие разговоры. Как иначе мне обо всё узнать? Кроме того, я не сплю из-за тебя. Как можно заснуть, когда вокруг такая кутерьма?
– Тем не менее, тебе пора возвращаться в постель, малышка. Я должен рассказать всё о тебе дяде Йену.
У Изабель задрожал подбородок.
– Я твоя дочь! – воскликнула она, как будто, глядя на личико ребёнка, так похожее на его собственное, Дилан нуждался в доказательствах. – Твоя дочь.
Он пригладил забинтованной рукой волосы Изабель, чувствуя себя чертовски неловко.
– Я знаю.
Она с негодованием посмотрела на Йена.
– Не позволяй им утверждать противоположное.
– Не позволю. – Дилан развернул её к выходу. – Отправляйся в постель, – скомандовал он, легонько подтолкнув её к двери, и проследил за тем, как она выходит.
Йен закрыл за ней дверь.
– Итак... – начал он и замолчал.
– Поразительно, – пробормотал Дилан. – Изабель удалось сделать то, чего мне не удавалось за всю нашу жизнь, Йен. Лишить тебя дара речи.
– Клянусь, Мур, я уже было подумал, что девочка набросится на твоего брата с кулаками. Она повела себя точь-в-точь как ты в ситуации с Плаурайтом, – проговорил Тремор.
– И правда, – признал Йен. – Ей-богу.
Дилан немного печально улыбнулся.
– Я уже упоминал, что она блестяще сочиняет музыку?
Повисло долгое молчание, затем Йен глубоко вздохнул.
– Итак, – повторил
