Вирджиния Браун - Изумрудные ночи. Книга первая
Сейчас, когда Трейс сидел напротив и не обращал на нее никакого внимания, у нее было достаточно времени, чтобы разобраться в собственных чувствах. В редкие мгновения, когда он был добр, например, когда купил ей мелки или в самые неожиданные моменты проявлял участие, чаша весов склонялась в одну сторону. Чаще же он бывал груб, насмешлив и не скрывал своей неприязни. Создавалось впечатление, что выводить ее из себя доставляет ему удовольствие. Но порой — ох уж эти редкие мгновения, когда он держал ее в объятиях и целовал так, словно кроме нее для него никого не существовало, именно эти моменты и приводили ее в наибольшее смущение. Как мог он обнимать и целовать ее так, если бы это было неважно для него? Но разве не так вел себя и Стефен? Согревал ее в объятиях, целовал, даже просил выйти за него замуж, пока не решил, что не может посвятить себя лишь одной женщине. Он отравил ее жизнь, и теперь, теперь она слишком боялась, что это случится с ней снова. Нет уж, она не намерена позволять Трейсу Тейлору дурачить ее при помощи красивых слов, которым он сам не придавал значения!
Приведя в порядок осанку и мысли одновременно, Бетани отвела взгляд от Трейса и сосредоточилась на том, что осталось от ее сладкой картошки. Все уже остыло. На большой высоте еда остывает быстро.
Бетани посмотрела на отца. Профессор Брэсфилд, похоже, не нуждался ни в еде, ни в отдыхе. При свете костра, подкрепленном светом маленького фонарика, он сидел, поджав под себя ноги и читал разложенный на коленях экземпляр книги отца Каланача. Она еще раз вздохнула. Ее проблемы отцу показались бы несущественными, а если поразмыслить, может, так оно и есть. Что с того, если она и в самом деле нравится Трейсу Тейлору? Для человечества ничего не изменится ни в том, ни в другом случае. Если ничего не произошло после того, как Стефен бросил ее, ничего не произойдет, если она никогда больше не увидит и Трейса.
Но позже, завернувшись в одеяла, при непрекращающемся рокоте воды в ушах Бетани не могла удержаться от мыслей о Трейсе и своем отношении к нему. Он говорил, что беспокоится о ней… Насколько сильно? Или он просто имел в виду, что беспокоился о ней как о любом другом человеке и не было в этом ничего особенного?
Бетани наблюдала, как проплывают над костром темные, причудливые облака. Угли поблескивали горящими точками, среди серого пепла то и дело вспыхивали оранжевые или ярко-красные огоньки, слегка скрашивая общее мрачное впечатление, давая немного света и тепла. Слабый жемчужный свет луны проникал сквозь туман, освещая окружающий пейзаж, покрывая лагерь причудливым узором. Бетани закрыла глаза, но заснуть не могла. Стоило закрыть глаза, как перед ней возникало лицо Трейса, моментально взбудораживая ее. Черт бы его побрал! Зачем он привязался к ней? И где он сейчас? Он покинул лагерь и исчез в темноте без единого объяснения.
Неожиданно ее охватило беспокойство, и она решила почитать, чтобы быстрее уснуть. С собой она взяла всего две книги, одна была посвящена искусству древних греков, вторая — роман Бронте о неземной любви.
— Сейчас, — с горечью пробормотала Бетани, — мне бы уж лучше почитать о греческих вазах.
Укутавшись толстым покрывалом, она тихонько принялась рыться в кожаном мешке в поисках книги, потом нащупала керосиновый фонарик. У нее ушло несколько секунд на то, чтобы разжечь его; пока огонек разгорался, она огляделась по сторонам. Похоже, никто ее не заметил. Все спали, устроившись близ костра, закутанные в одеяла; тихое похрапывание сливалось с шумом реки.
Прислонившись спиной к рюкзаку, Бетани попыталась сосредоточиться на тексте. Слова казались бессмысленными. Изображения сосудов будто колыхались при слабом свете фонаря; Бетани вздохнула. Через несколько минут она захлопнула книжку и выключила светильник. Бесполезно. При том, что ее терзала эта странная тоска, это томительное беспокойство, причиняющее чуть ли не физическую боль, сосредоточиться было невозможно.
У нее вырвался еще один вздох. Было безумием испытывать все эти чувства, было сумасшествием желать мужчину, который настолько очевидно не подходил ей. Что заставляло ее так стремиться ко всему, что он мог дать ей? Порой, когда его горящие черные глаза с легким прищуром глядели на нее и в них мерцал огонек понимания, она ощущала внутри эту загадочную, почти болезненную потребность. И когда он, не таясь, говорил, что хочет ее, тоже. Бетани вздрогнула, что было вызвано скорее мыслями, нежели ночной прохладой.
— Замерзли? — раздался голос из-за спины, она обернулась и напряглась при виде Трейса.
— Чуть-чуть, — призналась она. Сердце ее неистово колотилось, дыхание перехватило, когда она встретилась с ним взглядом. — А вы не замерзли? — Она подавила растерянность, когда он опустился на землю близ ее одеяла.
— Чуть-чуть, — пожал он плечами.
Бетани затрепетала, когда он, протянув руку, взял ее ладонью за подбородок. Большим пальцем мягко обвел линию ее щеки, чувствуя, как бьется жилка у нее на шее.
— Вы меня боитесь? — тихо спросил он.
Бетани покачала головой.
— Нет, — прошептала она. — Я себя боюсь.
— А! — В этом коротком восклицании было глубокое понимание.
Трейс склонился к ней, нашел ее приоткрытые губы. Рокот воды нарастал, и Бетани начало казаться, что она падает вниз, сорвавшись с крутого обрыва. Было ли это и в самом деле полетом? Было ли это любовью? Она не могла понять. Со Стефеном она не испытывала ничего подобного. На память приходила только боль, а не это захватывающее дух чувство к сидящему рядом с ней и разглядывающему ее в мерцающем лунном свете мужчине.
— Пойдем со мной, — сказал Трейс, и Бетани, ни слова не говоря, натянула короткие ботиночки и встала, чтобы последовать за ним.
В голове у нее роились тысячи разных мыслей, и она знала, что стоит ей сосредоточиться хотя бы на одной, как она отступит. Намеренно, поддерживаемая отвагой, которую раньше за собой не ведала, развеяв все сомнения, она вложила дрожащую руку в его ладонь. Одно короткое мгновение, когда глаза их встретились, они разглядывали друг друга, а потом она пошла за ним в темноту, оставляя позади лагерь.
— Куда мы идем? — осмелилась спросить она, когда луна, скользнув по вершинам гор, скрылась из виду.
— Я знаю одно укромное местечко, которое должно тебе понравиться. — Он сжал ее руку, будто желая придать ей храбрости, и Бетани поежилась.
Она сошла с ума? Что она делает?
— Трейс, — выдохнула было она, предприняв слабую попытку высвободиться, но когда он повернулся и посмотрел на нее, все ее протесты погибли.
— Это как раз впереди, Бетани, — сказал он. — Я обнаружил это место несколько лет назад и никогда никому не показывал. Древние люди наверняка знали о нем; может статься, они часто приходили туда. Когда ты увидишь его, ты поймешь почему.
