Джоржетт Хейер - Переполох в Бате
Письмо не отличалось ни особой каллиграфией, ни изящной словесностью, но голос Эмили звучал в каждом неровном, отрывистом предложении.
Серена сочла его детской несдержанностью, поскольку больше письмо напоминало описание обещанного подарка, чем обряда обручения. Имя Ротерхэма упоминалось там и сям, но всякий раз в связи с его положением, богатством, красивыми домами, прекрасными лошадьми и той завистью, которую рождало все это в груди других женщин. Он выезжал с ней в Гайд-парк в своем экипаже, и все прохожие оборачивались им вслед. Когда он повел ее в оперу, она чувствовала себя словно в обществе с принцем, потому что у него имелась собственная ложа в самом лучшем месте, и все раскланивались с ним, никогда не было промедлений с подачей экипажа, потому что, едва завидев маркиза, лакеи со всех ног бежали звать кучера. Когда бабушка увидит его дом, она изумится: неужели ее маленькая Эмили станет хозяйкой такого особняка, будет устраивать в нем приемы и стоять наверху лестницы с короной на голове?! В доме работали сотни слуг, некоторые такие обходительные, что их можно было принять за посетителей, а все лакеи носили черные сатиновые бриджи до колен. Потом был Делфорд-парк, который она еще не видела, но думала, что он великолепнее, чем Милверли, и, как ей придется жить в таком месте, не умещалось в ее голове.
И дальше в том же духе… Перед Сереной возникала картина, создаваемая необразованным ребенком, ослепленным богатством, у которого перехватывало дыхание от того, что, отравленная собственным ошеломительным успехом, она так внезапно стала главной героиней в фантастической сказке. Ни словом не обмолвилась она об искренней привязанности к жениху, ей было наплевать на Иво Баррасфорда, только маркиз Ротерхэм интересовал ее.
Серена не могла поднять глаз от бумаги, так ясно проступало в письме отсутствие любви. Невозможно, чтобы миссис Флор могла обнаружить в этом письме что-нибудь, кроме возбуждения польщенного ребенка; трудно было подобрать вежливые слова для комментария.
— Ну? — спросила миссис Флор. — Что вы думаете об этом, дорогая?
Серена вернула ей сложенные странички.
— Кажется, она немного увлеклась, мэм, что неудивительно.
— Именно! — засмеялась миссис Флор. — Так взволнована и счастлива! Боже, он постоянно поражает ее. Лорд Ротерхэм то, лорд Ротерхэм это, словно во всем Лондоне не осталось ни единой души. Да я и сама не знаю, когда была в таком приподнятом настроении, а какое это облегчение для меня, вы не поверите. — Она вытащила платочек из своего ридикюля и, не скрываясь, вытерла глаза. — Видите, она пишет о моем предстоящем визите в ее большой дом. Господь благословит ее доброе сердце! Я не могу приехать, но даже знать, что она этого хочет, так приятно.
Серена сказала все, что полагалось, и оставила старушку в блистательных мечтах о неожиданном богатстве и роскоши. Она не рассказала о письме Фанни и попыталась выбросить его из головы. Однако мысли ее возвращались вновь и вновь к прочитанному, не видя ничего, кроме разочарования в будущем для такой неподходящей пары, и удивляясь, как это Ротерхэм не сумел разглядеть пустоты за очаровательным личиком.
Прошла неделя, прежде чем Серена получила ответ на свое письмо к нему. Лондонская почта прибывала в Бат каждое утро между десятью и двенадцатью, и письмо принесли через полчаса после того, как она отправилась на пикник в сопровождении своих новых знакомых. Фанни не хотелось отправляться одной в компании гуляк; она не пошла бы сама и робко пыталась отговорить Серену. Но к той быстро вернулось хорошее настроение, несмотря на то что, казалось, она только что была в самом дурном расположении духа. Фанни удивилась быстрой смене ее настроений, как и тому, что майор Киркби не помешал столь неблагоразумному шагу. Однако тот только беспомощно развел руками:
— Что я могу сделать?
— Она должна прислушиваться к вашим словам.
Он покачал головой.
— Да, да! — воскликнула Фанни. — Если бы вы запретили ей…
— Запретить ей? Я? — удивился он. — Да она решительно воспротивилась бы этому. Право же, леди Спенборо, я не смею!
— Она не стала бы вам противиться.
Майор покраснел и пробормотал:
— У меня нет никаких прав… Вот когда мы поженимся… Но чтобы мешать ей получать удовольствие… И определенно, — добавил он более уверенно, — если она это делает, значит, так и надо.
Фанни поняла, что он боится вызвать гнев Серены, и не стала настаивать. Она только молила Бога, чтобы Серена воздержалась от общественных балов и просила ее вести себя скромнее, находясь под опекой миссис Осборн. Серена, водрузив на свои локоны цвета меди очаровательнейшую «сельскую» шляпку из белой соломки, украшенную белыми розочками, слегка прищурила глаза и кротко произнесла:
— Да, мама!
Итак Серена в сопровождении своего майора отправилась на пикник, а Фанни, просмотрев дневную почту и увидев письмо с именем Ротерхэма на конверте, стала смиренно ожидать возвращения Серены в Лаура-плейс. Та вернулась к самому обеду и вместо того, чтобы сразу же прочесть письмо, отложила его в сторону, сказав:
— Фанни, я заставила тебя ждать? О, прости меня! Прикажи немедленно подавать обед: я через пять минут присоединюсь к вам.
— Ах нет, сначала прочти свои письма. Я случайно заметила имя Ротерхэма на одном из конвертов, а тебе, должно быть, не терпится узнать, как он воспринял новости о твоей помолвке.
— Я больше озабочена тем, чтобы ты не ждала обеда. Не думаю, что это так важно: понравится Ротерхэму новость или нет. Я прочту его письмо после еды.
Фанни едва могла поверить своим ушам.
Но когда Серена наконец сломала печать и развернула единственный листок, содержание письма маркиза их разочаровало. Фанни следила, как Серена читала его, едва переводя дух от волнения, и наконец не выдержала:
— Ну? Что он говорит? Он не против?
— Дорогуша, как он может быть против? Он вообще никак не комментирует, пишет только, что будет в Клейкроссе на следующей неделе и приедет в Бат в четверг на один день, чтобы обсудить со мной вопрос о ликвидации опекунства. Мы пригласим его отобедать здесь вместе с Гектором.
— Но это все? — недоверчиво спросила Фанни.
— Разве ты не знаешь, как он пишет? Вот типичный пример. Конечно, он благодарит меня за поздравление и говорит, что ему следует познакомиться с майором Киркби, прежде чем дать формальное разрешение на наш брак.
— Тогда, по крайней мере, ясно, что он не возражает против него, — сказала Фанни с явным облегчением.
Но когда в следующий четверг Ротерхэм стремительно вошел в гостиную, эта уверенность покинула ее. Он явно был в плохом расположении духа. Вокруг рта обозначились морщины, а нахмуренные брови сомкнулись в черту над переносицей. Одет маркиз был тщательно, в сюртук и бриджи, но, как обычно, от него веяло небрежностью, словно покрой его жилета или шейный платок не имели для него значения. Он без улыбки поздоровался с Фанни и повернулся поприветствовать Серену.
