Розмари Роджерс - Ночная бабочка
— Иди в дом и дожидайся меня.
Было так соблазнительно сказать в ответ что-нибудь отчаянно грубое, вроде той фразы, которую она подслушала у слуг. У Кайлы просто на языке вертелось «А пошел ты!». Вероятно, люди, подобные Брету, только такие слова и способны понимать. Однако это сразу поставило бы ее на ту ступеньку общественной лестницы, где, как он считал, и есть ее место. В ее же задачу входило холодной сдержанностью показать, что она не принадлежит к числу подобных женщин.
Однако когда Кайла гордо поднималась по лестнице, игнорируя удивленные, любопытные взгляды миссис Линч и даже Сюзан, у нее невольно шевельнулась мысль, что, возможно, она и в самом деле стала падшей женщиной. Пускай не по своей воле, а в силу обстоятельств. О Господи, неужели ей постоянно придется опровергать сложившееся о ней мнение? Неудивительно, что бедная мама сбежала из Англии. Жить в качестве прислуги, связанной кабальным договором, показалось ей предпочтительнее, нежели испытывать постоянное презрение со стороны людей, которые некогда были друзьями.
Ситцевая юбка хлопала Кайлу по икрам, когда она проходила мимо мраморных статуй в холле и поднималась по ступенькам лестницы. Шла она, гордо выпрямив спину, словно возвращаться домой в подобном наряде было для нее в порядке вещей. Когда-то тетя Селеста заметила, что леди может пройти почти через все, если делает это элегантно. Пожалуй, сейчас дело обстояло не совсем так, как хотелось бы Кайле.
Однако это вовсе не означало, что она должна позволить Брету запугать ее. Пусть он и герцог Уолвертонский, но у нее есть гордость, и существуют определенные границы, за которые она не позволит выйти.
Когда явился Брет, Кайла сидела у маленького туалетного столика и расчесывала волосы. Она подняла глаза и встретилась с его взглядом в зеркале. Кайла продолжала водить щеткой, прислушиваясь к треску шелковистых волос, механически накручивая прядь на палец. Она старалась не смотреть на его лицо. Почему он так на нее уставился? Почему так холоден? Под его взглядом Кайла почувствовала неловкость. Нужно взять себя в руки и сохранить по крайней мере внешнее спокойствие. Ведь лишь это ее и поддерживало, поскольку она чувствовала себя уязвимой и хрупкой, как пустая яичная скорлупа.
Брет направился к ней, ступая по ковру мягко и неслышно, как кошка, что заставило Кайлу занервничать еще больше. Проклятие, он хочет вывести ее из себя, заставить смутиться. Ну нет, она не позволит проделать ему это! Она будет изображать безразличие, что бы он ни сказал.
Однако все оказалось не так просто, когда Брет, наконец-то поймав ее взгляд в зеркале, произнес негромким хриплым голосом со странным выражением лица:
— Тебе следовало рассказать мне о лорде Брейкфилде, Кайла.
Она непонимающе уставилась в отраженное в зеркале лицо Брета.
— О лорде Брейкфилде?
Брет ухватил ее за волосы и повернул лицом к себе. Теперь перед ней было не его отражение в зеркале, а он сам.
— Да, о лорде Брейкфилде. Графе Нортуикском. Или ты станешь притвориться, будто не понимаешь, о чем я говорю? Господи, неужели ты не понимаешь, что все могло бы быть иначе?
Что-то в его тоне сказало Кайле, как сильно он удивлен и раздосадован, хотя причина тому и не была ей ясна.
— Я припоминаю, что была представлена лорду Брейкфилду у леди Сефтон, но не понимаю, почему это столь важно сейчас.
Брет намотал на руку ее длинный локон и запрокинул ей голову назад. Другая рука погладила ее по шее. Прикосновения грубоватой ладони были мягкими и деликатными.
— Ты должна была сказать мне об этом, Кайла.
— В самом деле, Брет, я совершенно не понимаю, о чем вы говорите. Что я должна была сказать? Что лорд Брейкфилд показался мне довольно неприятным типом с красными глазами и дряблым лицом? Я по-прежнему не могу понять, с какой стати мы должны говорить о нем?
— И все-таки лучше было бы услышать о нем от тебя, чем от людей. — Брет резко отодвинулся от Кайлы, встал сбоку, прислонился плечом к стене и, подняв бровь, посмотрел на нее с издевательской улыбкой. — Я не думаю, что для тебя так важно сохранить внешние приличия.
— В конце концов, о чем вы говорите?! — Недоумение Кайлы сменилось раздражением, она схватилась за щетку и сердито сверкнула глазами на Брета.
— О Брейкфилде и твоей матери Фаустине Оберж, проститутке для богатых… Правда ли, что она продала тебя ему, моя дорогая? Или же это лишь еще один беспочвенный слух — как и слухи о твоей блестящей родословной и твоей удивительной скромности?
Глава 14
Хотя Брет и задыхался от негодования, обвиняя Кайлу в том, что она утаила от него столь важные сведения, он почувствовал, каким сокрушительным ударом оказались для нее его слова. Ее лицо побледнело, глаза расширились. Проклятие, она выглядела такой чистой и невинной, но была ли она такой на самом деле? Брету было трудно поверить, что находящаяся в его спальне молодая женщина совершила то, о чем распространялся Нортуик и подтверждали другие. Правда ли все это? Порочность Нортуика ни для кого не была секретом, а Фаустина Оберж оказалась в отчаянном прложении. Действительно ли она продала дочь, чтобы получить деньги для бегства из Англии, как заявил Брейкфилд? Это возможно, даже вполне вероятно, и от этой мысли Брету становилось тошно.
Нортуик — развратник, вор, его заклятый враг, отъявленный негодяй. Он пытается разорить его и не остановится перед тем, чтобы погубить и эту молодую женщину. Кайла была слабейшим звеном в его плане, звеном самым уязвимым. Господи, как все это связалось в одну цепь!
Кайла приподнялась, затем опять медленно села. До Брета долетел запах духов. Жасмин… Приятный, волнующий, нежный запах. Опьяняющий так же, как и таинственная леди, от которой он исходит. Она не была такой, какой выглядела, — невинной. Но не была и порочной, как он думал о ней первоначально. Черт побери, так какая же она, в конце концов? Застенчивая, наивная молодая женщина? Или такая, какой изобразил ее Нортуик, — участница его извращенных забав в младенческом возрасте?
Брет пристально посмотрел на Кайлу. Она была страшно взволнована и поспешила отвернуться.
— Это именно то, что обо мне говорят? Что я была… игрушкой лорда Брейкфилда?
Она говорила с явным отвращением и негодованием. Брет чуть прищурился.
— Да. Разумеется, мне известны некоторые факты, которых он, очевидно, не знает, но такие люди, как Нортуик, умеют очернить и опозорить человека… Он дотрагивался до тебя, Кайла? Твоя мать в самом деле продала тебя ему?
Кайла издала сдавленный смешок, рот ее презрительно скривился.
— Неужто вам так важно это знать, Брет? Какое значение для вас может иметь то, что было со мной в далеком прошлом? В конце концов, за последние две недели вы сделали со мной гораздо больше…
