Барбара Картленд - Брак поневоле
Карета, в которой Камилла приехала из Амстердама, за ночь была украшена цветами. Теперь в нее была впряжена шестерка, а не четверка лошадей, и кучер был одет в новую, очень живописную ливрею.
Девушка обнаружила, что рядом с ней в карете поедет сам маркграф, а его адъютант и баронесса расположатся на сиденье напротив. Хьюго Чеверли снова ехал верхом сразу же за их экипажем. Вместе с ним экипаж сопровождал еще один эскадрон кавалеристов. Замыкали процессию несколько карет, в одной из которых ехала Анастасия.
Когда Камилла спустилась вниз, Анастасия и другие гости уже ждали ее. Несмотря на то, что в платье из кораллового шелка и в бриллиантовом гарнитуре Анастасия выглядела необыкновенно элегантно, а ее шляпка заставила многих из присутствующих дам позеленеть от зависти, было ясно, что она пребывала в дурном расположении духа. Когда все склонились в поклоне, приветствуя Камиллу, Анастасия даже не потрудилась сделать реверанс, а только заметила:
– Если бы вы задержались еще немного, мисс Лэмберн, у многих появилась бы мысль, что вы решились на этот брак против своей воли.
Слова эти были сказаны Анастасией весьма ядовитым тоном, глаза ее гневно сверкали, и Камилла подумала, не высказал ли маркграф свое мнение по поводу того, что произошло накануне, прежде чем Хьюго успел предостеречь его.
Теперь, когда Камилла, наконец, появилась, гости стали рассаживаться в поджидавшие их экипажи. Карету Анастасии уже подали, но она задержалась в зале и слегка приблизилась к Камилле.
– Оставьте его в покое, – проговорила она полушепотом, но так, что Камилла могла отчетливо слышать каждое слово.
На какое-то мгновение девушка пришла в замешательство, но потом с улыбкой обратилась к маркграфу, стоявшему в нескольких шагах от нее:
– Ваша светлость, леди Уилтшир жалуется, что должна ехать в одиночестве. Я надеюсь, ее просто ввели в заблуждение и кто-то обязательно поедет вместе с ней в экипаже.
– Ну, конечно, – ответил маркграф. – В каждой карете разместится четыре человека. Я позаботился об этом.
– В таком случае вашей светлости не о чем беспокоиться, – любезно сказала Камилла, но с той снисходительностью в голосе, которая не могла не произвести впечатления.
Анастасия бросила на нее полный ненависти взгляд и вышла на крыльцо. Там стоял Хьюго Чеверли, наблюдая за тем, как гости рассаживаются по экипажам. Камилла видела, как Анастасия положила руку на плечо Хьюго и заглянула ему в глаза. Ее прелестное лицо, обрамленное пышными перьями, было неотразимо.
О чем они говорили, Камилла не слышала, но неожиданно острая боль пронзила ей сердце. Когда Хьюго вернется в Англию, он непременно встретится с леди Уилтшир. Анастасия будет видеться с ним, разговаривать, кокетничать, как сейчас. А она, Камилла, останется в Мелденштейне пленницей в золоченой клетке.
Ей хотелось закричать от этой жестокости и несправедливости. Ей хотелось подбежать к Хьюго, взять его руку в свои, бросить вызов Анастасии. Ей хотелось показать Анастасии, кому на самом деле принадлежит Хьюго, хотелось навсегда избавиться от нее, чтобы она больше не могла ранить ее своими ядовитыми словами и враждебными взглядами. Но Камилла знала, что не сделает ничего подобного: все уже ждали, когда она сядет в экипаж, и маркграф предложил ей свою руку.
Усилием воли Камилла овладела своими чувствами и даже ответила с улыбкой на какое-то замечание маркграфа, хотя не имела понятия, о чем он говорил. Она села в карету, и под приветственные восклицания придворных и слуг, стоявших на ступенях, процессия тронулась. Скрип колес, цокот лошадиных копыт, побрякивание конской сбруи напомнили Камилле, что началась ее новая жизнь и обратной дороги нет.
Для столь многочисленной процессии они ехали довольно быстро. В дороге маркграф не замолкал ни на минуту, рассказывая о своем преклонении перед Великобританией, о будущем-процветании его страны. Рассказы эти навевали бесконечную скуку.
Голос маркграфа звучал очень монотонно, и Камилла заметила, что сидевшую напротив баронессу начало клонить ко сну, а адъютант, без сомнения слышавший эти речи много раз, давно перестал обращать на них внимание.
Камилла тоже перестала слушать и пыталась освежить в памяти те чудесные мгновения, когда Хьюго говорил ей о своей любви, и она поняла, как глубоко ее ответное чувство. О, как она желала, чтобы он отбросил свою щепетильность и заключил ее в объятия! Больше всего на свете Камилле хотелось ощутить прикосновение его губ, и она думала о том, что всю жизнь будет сожалеть, что ей не дано было узнать сладость его поцелуев.
Они ехали все дальше и дальше. Было жарко и так пыльно, что маркграф приказал адъютанту закрыть окна. После этого стало еще жарче, и Камилла почувствовала, что ей нечем дышать. В тот момент, когда ей начало казаться, что она вот-вот лишится чувств от недостатка воздуха, маркграф произнес:
– Сейчас мы пересечем границу.
Камилла увидела широкую реку, протекавшую под каменным мостом, по которому они ехали.
– Это наша граница, – сказал маркграф, – и вы, мисс Лэмберн, должны подготовиться к встрече с премьер-министром вашей новой страны.
Когда Камилла вышла из кареты, у нее появилось чувство, что она уже знакома с Людовиком фон Хелмом, настолько точно он соответствовал тому описанию, которое дал ее отец. Премьер-министра сопровождала огромная свита придворных и государственных мужей. Камилла внимательно слушала, пока премьер-министр зачитывал длинную приветственную речь. К счастью, он говорил по-английски. После окончания речи он представил Камилле свою свиту.
«Они кажутся совсем обыкновенными, – подумала Камилла, – и ничем не отличаются от политиков любой другой страны».
У нее лишь сложилось впечатление, может быть обманчивое, что они были несколько ниже ростом, чем англичане.
Камилле вручили букет, а затем, покинув уединенное место, где состоялась приветственная встреча, вся процессия, приветствуемая толпами ликующего народа, проследовала к красивому зданию, где их ожидал обед.
В комнате отдыха Камилла на несколько минут, пока остальные дамы не поднялись наверх, осталась наедине с баронессой.
– О мисс Лэмберн, капитан Чеверли говорит, что маркграф не станет упоминать о моей оплошности. Как мне отблагодарить вас за вашу доброту? Если я могу сделать для вас что-нибудь, клянусь, я в полном вашем распоряжении.
– Я рада, что вам не нужно больше волноваться, – ответила Камилла. – Начало моей жизни в Мелденштейне было бы сильно омрачено, если бы из-за меня мой первый друг в этой стране попал бы в немилость.
– Ваш первый друг, – проговорила явно растроганная баронесса, – Вы считаете меня своим другом, мисс Лэмберн?
