Софи Джордан - Грехи распутного герцога (перевод Lady
Фэллон оглядела парня, который был на несколько дюймов ниже ее самой. Не желая ранить его эго, указывая на свой более высокий рост, она отошла в сторону.
— Я хотела достать грецкие орехи.
Вскоре до него дошло то, о чем она догадалась еще раньше. У него было не больше возможности достать банку, чем у нее самой.
Стрельнув в ее сторону решительным взглядом, парень вскочил на самую низкую полку и, схватив банку, спрыгнул на ноги, победно помахав ею. С изысканным поклоном, он вручил ей жестянку.
— Спасибо, Даниель, – принимая банку, сказала она.
— Всегда рад услужить леди, попавшей в затруднительное положение.
— Я не помешал?
Фэллон и Дэниел повернулись лицом к неясно вырисовывающейся фигуре в дверном проеме кладовой.
Ее сердце слегка подскочило в груди при виде знакомого облика герцога.
Его губы едва двигались, произнося слова. Густая тень скрывала суровые черты лица.
— Ну что за умилительное зрелище.
Звук, вылетевший из горла Даниеля, походил на задушенный писк цыпленка.
— В–Ваша Светлость. — Стукнув каблуками друг о друга, он проворно поклонился.
Даже не удостоив лакея взглядом, герцог отрезал:
— Оставь нас.
— Да, Ваша Светлость. – Отвесив последний уважительный поклон, Даниель стремительно метнулся мимо. Поспешно бросив извиняющийся взгляд на Фэллон, он исчез из кладовой.
На ее шее бешено забился пульс. Она не могла – не должна — оставаться с ним наедине.
Протянув руку, она открыла было рот, собираясь позвать Даниеля обратно.
— Пускай катится, — растягивая слова произнес герцог, и дверь кладовой с щелчком закрылась. Он смерил ее полным решительности взглядом.
— Теперь мы остались один на один. Может, тебе и удалось сбежать от меня этим утром, но сейчас тебя некому спасать.
Фэллон опустила руку вдоль тела. Она глубоко вдохнула от его слов, пропитанных обидной колкостью.
— Мне не нужны спасители. Я способна сама о себе позаботиться.
— Действительно, — парировал он, подходя ближе. Слишком близко. – Ты похожа на кошку, не правда ли? Всегда приземляешься на ноги. У тебя не заняло много времени подластиться к мужской половине домашней прислуги.
Маленькое, расположенное высоко в стене кладовой окно, давало ей достаточно света, чтобы разглядеть темно–синие ободки вокруг радужек его глаз. Красивых и пленительных, нежных, как колыхание травы с лунном свете. Ироническая усмешка изогнула твердую линию его губ. Он мельком глянул на дверь, через которую выскочил Даниель, и снова на нее. Его затуманенный взгляд скользил по ней, медленно окутывая тяжелым жаром.
— Возможно, тебя не без причины увольняют отовсюду.
Холодок пробежал по ее телу, эффективно охлаждая жар, вызванный его пристальным взглядом.
— Что вы имеете в виду?
— Дело в том, как ты ведешь себя…
Жаркое негодование медленно поднималось по ее шее.
— И как именно?
Уже задавая вопрос, она была уверена, что не захочет услышать его ответ. Он пожал плечами.
— Тебе стоило бы вести себя менее провокационно.
Гнев сотряс ее аж до желудка. Она прижала руку к животу.
— Вы считаете, будто со своей стороны я раздаю сомнительные авансы? – требовательно спросила она, чувствуя, как кровь приливает к лицу.
Он мотнул головой.
— Ну, в нашу первую встречу ты отбивалась от ухаживаний мужчины. Каждый раз, стоит лишь обернуться, я нахожу тебя в аналогичной ситуации. Даже у меня возникают трудности с тем, чтобы держать свои руки при себе.
— Вы не можете обвинять меня…
Герцог приблизился еще на шаг, обдавая ее стеной жара, и, заметив яркую вспышку в его глазах, она поняла, что он не шутит. Он считал Фэллон ответственной за то, что мужчины увиваются за ней?
Его камзол цвета индиго коснулся накрахмаленного передника ее платья, всплеск яркого цвета против приглушенной серости ее одежды.
— Возможно, тебе следует пересмотреть свое поведение в мужском обществе.
— А как я веду себя с мужчинами?
Как будто бы она умышленно чего–то добивалась. Словно она стремилась быть уволенной, рискуя оказаться без средств к существованию. Как если бы ей нравилось находиться в одном шаге от жизни на улице.
— Ну, так как же? – огрызнулась она.
— Завязываешь их узлами… заставляешь желать тебя, даже если они знают, что этого делать не стоит.
— Только высокомерный ублюдок, перед которым с самого рождения преклоняется весь мир, может сказать такую… глупость!
Ее грудь приподнялась в прерывистом вздохе, но она не собиралась раскаиваться в своем срыве.
Даже при виде его суженных глаз и потемневших щек. Фэллон ткнула его в грудь.
— Почему бы тогда не назвать меня шлюхой?
Его рука сомкнулись на ее запястье, крепко удерживая, словно теплым пульсирующим наручником.
Рывком освободив руку, она спрятала ее в складках юбки.
Какое–то время герцог хранил молчание, напряженность, волнами исходящая от него, была столь же осязаема, как если бы от него шел пар. Когда он, наконец, заговорил, его слова потрясли ее, нанося удар по открытой ране.
— Я был бы рад, если бы ты ею была, тогда мы могли бы бросить эти игры и делать друг с другом то, что нам действительно хочется.
Фэллон вздрогнула, его слова были чересчур откровенны, слишком грубы… слишком решительны и волновали ее своей прямолинейностью.
Ее рука метнулась к нему – без раздумий и осторожности – мелькнув размытым силуэтом в воздухе.
Второй раз за одну неделю она ударила герцога.
Или, во всяком случае, попыталась.
Он отклонился в сторону, и она начисто промахнулась. Проклятье! Легкий возглас негодования сорвался с ее плотно сжатых губ, и она попробовала снова.
На сей раз, он поймал ее руку.
Фэллон с силой рванулась, но он не выпустил ее. Гнев свирепым пламенем охватил девушку. Она боролась, пытаясь освободиться. Не отдавая себе отчета, она вскинула другую руку. Ее он тоже поймал. С обеими руками, захваченными в тиски, Фэллон чувствовала себя полной дурой.
Продолжая ее удерживать, он наступал на девушку, пока она не наткнулась на стенные полки, отозвавшиеся звоном банок и посуды.
Она задохнулась от неожиданности. Остро впивающиеся в спину полки, его тело, твердой стеной, прижимающее ее спереди, Фэллон едва могла дышать.
Их взгляды встретились, столкнулись, сражаясь с недосказанностью. Напряжение потрескивало в воздухе. Понимание пульсировало между ними. В его глазах тлел огонь, ноздри расширись.
Она открыла рот, но слова не шли с языка. Это было ошибкой.
Его немигающий взгляд упал на ее губы. Синий ободок вокруг его зрачков потемнел почти до черного. Горло девушки сжалось. Немного сдвинув голову, он наклонился, остановившись лишь в одном мгновении от ее губ.
