Бренда Джойс - Темный огонь
Он лишь раз встретился с Гордоном, чтобы уточнить размер пособия, которое он выплачивал для Джейн. Потому что она по-прежнему оставалась его подопечной. Гордон заверил его, что Джейн совсем не является для него тяжким бременем, что он любит ее, как любил бы родную дочь, и всегда был другом ее матери. Но граф, не удовлетворенный этим, решил оказывать девушке денежную поддержку. Разумеется, он не встречался с самой Джейн, еще чего не хватало! Он вообще выбросил ее из головы.
Ну, если не считать, конечно, тех одиноких мгновений в темноте, когда она вдруг являлась ему, и он, полусонный, тянулся к ней… но она исчезала, ее не было рядом.
Спектакль закончился, и Джейн вышла с поклоном – одна на огромной сцене, перед зрителями, вопящими от восторга. Граф стоял, словно окаменев, и ни на секунду не отводил от нее взгляда. А она сияла улыбкой, взволнованная, радостная, и, когда кто-то бросил к ее ногам охапку красных роз, рассмеялась и, взяв один цветок, бросила его обратно в публику. Граф почувствовал, как в броне его ненависти появилась основательная трещина. Радость Джейн была такой заразительной. Граф в отчаянии попытался поплотнее укрыться за злобными чувствами, он напряженно выпрямился, изобразив на лице отвращение. Джейн под крики: «Ангел! Ангел! Наш Ангел!» скрылась за кулисами.
«Ангел, – яростно подумал граф. – Ведьма она, а не ангел!» И он так стиснул кулаки, что самому стало больно.
В фойе он остановился. Толпа текла вокруг него; как обычно, люди старались обойти его сторонкой и вовсю таращили на него глаза. Те, кто узнавали его, тут же начинали оживленно перешептываться, но все заглушали разговоры о Джейн – со всех сторон звучали похвалы ей, особенно из уст мужчин. Ник почувствовал, как в его душе зреет некое мрачное намерение. И при этом, к сожалению, он ощутил также, что все его тело горит и пульсирует. Он прекрасно знал, что ему, черт бы все побрал, следует немедленно направиться к выходу из театра. Но вместо этого он развернулся и резко зашагал за сцену.
Взволнованная, Джейн улыбалась. Она знала, что сегодня играла так хорошо, как никогда прежде, и ей незачем было ждать завтрашних газет, чтобы убедиться в этом.
– Джон, – воскликнула она, резко поворачиваясь, и ее легкое шифоновое платье взметнулось вокруг нее. – Разве я когда-нибудь играла лучше?
Линдлей усмехнулся:
– Вряд ли, дорогая, вряд ли.
Джейн повернулась к Роберту Гордону.
– А ты что скажешь?
– Это было замечательно, – искренне ответил Роберт. – Может быть, нам даже следует это отпраздновать?
Глубокий, чарующий смех Джейн прозвучал чрезвычайно заразительно.
– Мне хочется танцевать!
– Ну, это легко устроить, – с жаром откликнулся Линдлей, хватая девушку за руку и притягивая к себе. – Позволите пригласить вас на танец, Джейн? И на ужин?
Джейн кокетливо посмотрела на него; у нее было слишком хорошее настроение, она чувствовала себя так, словно в любую минуту может, словно настоящий ангел, взлететь к облакам. Она открыла рот, чтобы ответить, зная, что может позволить себе немножко пофлиртовать и может в любую минуту прекратить кокетство, когда снаружи вдруг кто-то яростно заколотил в дверь.
Стук повторился снова и снова, кто-то изо всех сил лупил в дверь, и она содрогнулась.
В гримерной все замерли, потом Гордон шагнул вперед, гневно нахмурившись. Но в Джейн заговорили инстинкт и интуиция.
– Нет! – взвизгнула она. – Не открывай!
– Кто там? – резко спросил Гордон, подойдя к двери. – Незачем выламывать двери, старина!
– Это граф Драгморский! – послышался леденящий ответ. Джейн побелела.
Взглянув на ее лицо, Линдлей схватил ее за плечи.
– Все в порядке!
– Нет! Не в порядке! – отчаянно закричала Джейн, цепляясь за Линдлея. И тут же безумными глазами уставилась на Роберта. – Не открывай! Не впускай его! – Сквозь паническое кружение мыслей в голове Джейн прорвалось желание сбежать.
– Джейн! – Гордон по-прежнему хмурился. – Мы должны вести себя цивилизо…
Но Джейн уже бросилась через гримерную, к запасному выходу; страх придал ей сил.
– Задержите его, – прошипела она, обращаясь к мужчинам. – Задержите, скажите, что я куда-нибудь вышла, что я скоро вернусь… пожалуйста! – Ни у одного из джентльменов не хватило духу сказать что-либо против. И Джейн выскочила на улицу, даже не прикрыв за собой дверь.
Стук повторился.
– Открой эту чертову дверь. Гордон! – требовал граф. – Сейчас же открой! Пока я ее не вышиб!
Гордон с Линдлеем переглянулись.
– Наверное, вам лучше и вправду открыть, – сказал Линдлей, глядя на запасный выход, где ичезла Джейн. Ему очень не понравилась реакция Джейн на появление графа, очень не понравилась.
– Дадим ей еще минутку, – тихо ответил Гордон. – Хотя почему она…
Грохот возобновился, дерево затрещало, дверь гримерной слетела с петель под нажимом плеч графа. Ник ввалился в гримерную, на его лице была написана отчаянная решимость… и тут он увидел Линдлея. В нем вспыхнул бешеный, слепой гнев. Он обшарил взглядом комнату, в поисках Джейн.
– Где она?! Я знаю, она тут была – я слышал!
– Она скоро вернется, – спокойно сказал Гордон. – Черт побери, Шелтон, совершенно ни к чему было ломать двери!
Но Ник не слушал его. Он яростно уставился на Линдлея.
– А ты какого дьявола здесь делаешь?! Линдлей беззаботно улыбнулся:
– То же самое, что и ты, – зашел повидать Джейн. Они пристально посмотрели друг другу в глаза.
Потом граф снова огляделся по сторонам, рассматривая пышный ковер, бархатный диван, столик с напитками, большой туалетный стол с зеркалом в золоченой раме. Он увидел множество ваз, наполненных цветами, и китайскую ширму – в ее черно-золотых рамках были натянуты шелковые картины, изображающие драконов. Взгляд графа задержался на легком и пышном голубом атласном платье, висящем на ширме. И тут граф заметил вторую дверь – неподалеку от туалетного стола… одним прыжком он очутился возле нее и резко распахнул. И недоверчиво уставился в темный переулок. А потом медленно повернулся.
– Так она ушла, – сказал он, с трудом сдерживая себя.
Ни Линдлей, ни Гордон не произнесли в ответ ни звука.
Граф яростно заорал и одним взмахом руки сбросил на пол стоявшие на туалетном столе баночки с гримом и кремами, вазон с розами – все с грохотом и звоном рассыпалось по комнате.
А за этим последовало молчание. Его нарушил граф.
– Где она?
Линдлей даже не шевельнулся, но Гордон поморщился.
– Где она?! – Гордон не ответил, и граф резко шагнул вперед. Схватив менеджера, он прижал его к стене. Гордон вскрикнул. – Говори, черт бы тебя побрал, или я сверну тебе шею!
