Кэтрин Коултер - Герцог

— А почему, позволь узнать, мой мальчик, — спросила леди Аделла, — ты ничего мне не рассказываешь про свою семью и семью герцога? Я знаю, что дочь моей сестры вышла замуж за слабосильного хиляка, однако Ян такой здоровый, как это вышло?

— Может быть, ваша племянница изменяла слабосильному хиляку?

Леди Аделла закашлялась, хотя во рту у нее не было пищи. Это был кашель в лучших традициях Клода. Старуха повернулась и забрызгала Джилзу пиджак.

Брэнди, которая не могла спокойно смотреть, как Ян ухаживает за леди Фелисити, решила принять участие в разговоре двух сплетников, Джилза и леди Аделлы. Девушка попросила:

— Действительно, Джилз, расскажите нам про свою семью. Ян нем как рыба.

— Что? Он ни слова не сказал о своих родственниках? Что за бестактный тип.

Брэнди увидела искорки смеха в его глазах, особенно когда он смотрел на кузена.

— Наш замечательный глава семьи не удосужился рассказать о своем благородном происхождении? Ведь так, Ян, — обратился он к герцогу, — ты хочешь, чтобы я это сделал? Хорошо, я это сделаю.

— Валяй, Джилз, — отозвался герцог, — только следи, чтобы леди раньше не упали носами в чашки.

Фелисити не понравилось, что герцог так бесстыдно, как ей показалось, шутит по поводу своей семьи. Она сочла это кощунством.

— Как вы можете, ваша светлость, так пренебрежительно отзываться о ваших благородных предках? Их имена записаны на страницах всемирной истории. Они принимали участие в великих битвах, были министрами, политиками, владельцами огромных поместий и…

— Да, и даже небольшие города скупали, — продолжил Ян, — не брезговали и покупать голоса на выборах. Многие из них заседали в палате лордов и утомляли всех до смерти длинными речами.

Брэнди самым мягким и ласковым голосом спросила:

— Да, Ян, быть членом такого клана — вещь нешуточная. Клянусь, я бы сейчас с удовольствием послушала речь одного из ваших великих предков. И мне доставляет огромное удовольствие смотреть, как Джилз произносит речи перед бабушкой.

Фелисити завопила, как молодой сержант на подчиненного:

— Пора бы вам знать, мисс Робертсон, что семья Кармайкл имеет очень знатных и благородных предков. Они чистокровные англичане, без примесей каких-то там чужих кровей.

— Да, быстро ты забыла про графа и графиню де Во, — сказал Джилз ласковым голосом, пронявшим всех до костей.

— Джилз! — закричал герцог в гневе.

Брэнди уставилась на него и не смогла сдержаться:

— Кто они были, эти де Во?

— Нет уж, пускай теперь Ян отвечает на этот вопрос.

Фелисити трагически произнесла:

— Какая разница, Джилз, что они сделали, однако не добавили ни капли французской крови к линии Портмэйнов.

— Почти что, моя дорогая, — согласился Джилз и достал из кармана коробочку с нюхательным табаком.

— Брэнди, — сказал герцог приказным тоном, — поиграйте нам, пожалуйста. Я хочу услышать шотландскую балладу.

Она подняла глаза и увидела, что герцог смотрит на Джилза и явно недоволен. Ей не следовало спрашивать.

Брэнди спела балладу Роберта Бернса и, едва успев допеть, сразу же услышала критику Фелисити:

— Как трудно оценить балладу, когда не понимаешь слов.

Брэнди не терпелось узнать побольше об этих загадочных де Во и о семье Яна, но тут поднялась Фелисити и очаровательно попросила Яна проводить ее до комнаты.

— Коридоры здесь, такие темные, ваша светлость, я боюсь заблудиться. А еще гнилые доски в полу, вдруг я провалюсь в какое-нибудь мрачное подземелье. Здесь, должно быть, повсюду торчат ржавые гвозди. Пожалуйста, проводите меня.

— Хорошо бы она сломала себе лодыжку, — злобно прошептала Констанция на ухо Брэнди.

— Нет, Конни, — прошептала та в ответ, — если она сломает лодыжку, то черт знает сколько еще здесь проторчит, и нам придется прислуживать ей.

Клод неуклюже поднялся на ноги и деликатно поцеловал руку леди Фелисити.

— Перестань, Клод, — сказала неожиданно леди Аделла, да так, что все подпрыгнули, — леди Фелисити не нуждается в твоих артрических знаках внимания.

Однако Фелисити так не считала и улыбкой королевы отблагодарила Клода, который ей, несомненно, понравился. Затем она пожелала всем спокойной ночи и, опираясь тоненькой ручкой на руку Яна, вышла.

Герцог был оскорблен. Оскорблен настолько, что даже не стал, как он это обычно делал, смягчать свой голос, говоря с Фелисити.

— Я рад видеть тебя, дорогая, — сказал он резко, — но сегодня вечером тебе следовало быть повежливее.

Леди Фелисити тоже чувствовала себя оскорбленной до глубины души и сжала зубы, бормоча ругательства, недостойные быть произнесенными женским ротиком. Это было трудно, но она прикусила язык и промолчала. Герцог продолжал:

— Может быть, тебе это и неприятно слышать, но придется заставить себя быть доброжелательной к этим людям. Ты не умрешь от того, что будешь держать свои замечания при себе и мило улыбаться. Мы ведь здесь ненадолго, и я прошу тебя, приложи усилия к тому, чтобы оставаться вежливой.

Это было уже слишком. Фелисити в момент забыла все, чему ее учила мать.

— Вежливой?!

Она повернулась к огромному человеку, который должен был вскоре стать ее мужем, и горькие слова начали капать, будто яд, с языка девушки:

— Ты требуешь, чтобы я оставалась вежливой в этой Богом забытой дыре, после того как вы, ваша светлость, грозите населить Суфсролк такими ужасными детьми, вроде Фионы? Да, и я должна оставаться вежливой после того, как поняла, что меня ждет судьба породистой лошади-производительницы, запертой в золоченой клетке Кармайкл-Холла? Если вы думаете, что я брошу светскую жизнь, то жестоко ошибаетесь, ваша светлость.

— Ты хочешь сказать, Фелисити, что не будешь любить наших детей?

Ее взгляд скользил по нему, и Ян чувствовал, как она ненавидит его. Да, он был много сильнее и крупнее Фелисити, но ни за что бы не ударил ее и не причинил ей боль, особенно в постели. Он был так нежен с Марианной. Может быть, Фелисити стоит знать это? Нет, незачем. Она боится его, как любая девушка, еще не побывавшая в постели с мужчиной.

— Ладно, вы достаточно сказали, — объявил Ян, не зная, чего ему больше хочется — спустить ее с лестницы или обнять и сказать, что все уладится. Нет, она должна ответить.

— Ты не хочешь родить мне детей, Фелисити?

Она не была дурой. Девушка успокоила дыхание и протянула руки вперед.

— Что за дурацкий вопрос, конечно, да. Просто я устала, надо отдохнуть.

— Да, конечно, — согласился Ян и открыл дверь спальни. Он был слишком груб, резок с ней этим вечером и сожалел об этом. И вся та чепуха, которую Фелисити молола за ужином, просто из-за того, что она слишком устала. Да, ему следовало бы раньше догадаться. Он улыбнулся ей, но не взял ее руки.