Неотразимый Кавалер - Картленд Барбара

А теперь ей слышалось — словно он был совсем рядом — как лорд Мельбурн говорит ей, что единственный способ обезопасить себя, единственный способ избежать угроз со стороны мужчин в масках, видевших ее в роли Венеры, — это выйти замуж!

Достигнув конца Динглз Райда, Кларинда натянула поводья, вспоминая возбуждение того утра, когда она пыталась умчаться от лорда Мельбурна, а тот догнал ее на своем Сарацине, коне с арабской кровью.

Она ведь ненавидела его тогда, однако что-то захватывающее и волнующее было даже в ее поражении.

Вспомнив об этом, Кларинда свернула с Динглз Райда и поехала по узкой тропинке, извивающейся по лесу, которая вывела ее на сочную зелень лугов, окружающих Пайори.

Она наслаждалась приятной свежестью деревни, которой ей так не хватало в Лондоне, увидела пышные кроны деревьев, живую изгородь, усыпанную цветами шиповника и жасмина.

И тут Кларинда вспомнила те чувства, с которыми она уезжала после того, как лорд Мельбурн вышел победителем в скачке по Динглз Райду.

Тогда ее жгучая ненависть была не разбавлена никаким другим чувством. Это была яростная ненависть к мужчине, которого Кларинда заочно проклинала уже четыре года после того, как он так обошелся с ее подругой, Джессикой Тансфилд. Тогда в ее чувствах не было никакой путаницы, никаких компромиссов.

Должно быть, после того, как лорд Мельбурн спас ее из пещер, подумала Кларинда, она вдруг обнаружила, что ей становится трудно и дальше сохранять свою неприязнь к нему. А может быть, это началось раньше, после того, как он яростно встряхнул, а затем стремительно поцеловал в губы в тот день, когда застал ее, обнимающей Джульена Уилсдона.

Она никогда не сможет позабыть прикосновение его губ — сначала жестко, даже грубо прижавшихся к ее рту, а затем внезапно ставших страстными, завлекающими, достающими, казалось, до самого сердца.

Кларинда вспомнила, как намеревалась остаться ледяной, холодной и бесчувственной в его объятиях, но его поцелуи так смутили ее, что она гневно вспылила, взбешенная страхом — за себя.

Кларинда жалобно вздохнула.

— О Боже, — произнесла она вслух, — ну почему такое случилось со мной!

Прошлой ночью она рыдала, уткнувшись в подушку, как она рыдала и много ночей до этого, не только потому, что чувствовала себя беспомощной, уязвимой и напуганной, но и потому, что несмотря на грандиозный успех, который она имела в свете, она никогда не могла бы быть счастливой ни с одним из тех мужчин, которые упрашивали ее выйти за них замуж.

Как она могла стать чьей-либо женой, когда все ее чувства безнадежно и неотвратимо пленил мужчина, которого — как она себе внушала — она не могла даже уважать и который к тому же совершенно не любил ее?

Кларинда влюбилась в лорда Мельбурна еще до того, как они приехали в Лондон. Но когда он начал избегать ее, стараясь не оставаться с ней наедине, ни разу не пригласил на танец на всех тех балах, где они присутствовали, девушка была вынуждена признать, что в ее душе возникла ноющая пустота, которую не могли заполнить восхищение и преклонение всех остальных мужчин.

Кларинда пыталась бороться с предательством, которое, как ей казалось, она совершала по отношению к своей подруге, обвиняя себя каждую ночь в вероломстве, лицемерии, в том, что она была слабой и нерешительной.

И тем не менее, сколько бы она ни проклинала себя, сколько бы ни бичевала себя упреками, факт оставался фактом: стоило ей лишь увидеть широкие плечи лорда Мельбурна, приближающегося к ней сквозь толпу, мельком заметить его, спускающимся по лестнице в Мельбурн Хаузе, взглянуть на него, сидящего на противоположном конце стола — и сердце начинало вырываться из груди.

Кларинда чувствовала, как странная захватывающая дух дрожь пробегала по ее телу — и это, несомненно, неопровержимо была любовь!

— Не позволяй мне любить его, Боже, не позволяй мне любить его, — взывала Кларинда во мраке своей спальни, сознавая, что было уже поздно!

Теперь она знала, что любила его уже тогда, когда он спас ее из пещер, любила, когда он сжимал ее, залитую слезами, в своих крепких объятиях. Она любила его, когда умоляла не оставлять одну после того, как он принес ее на руках в спальню!

Однако теперь ей предстояло выйти замуж за кого-то другого — ей придется выбирать мужа среди многих своих почитателей, в то время как ее сердце было безвозвратно отдано человеку, который не обращал на нее внимание.

Возможно, в отчаянии думала Кларинда, если бы она вела себя по-другому, у него и родились бы какие-либо чувства к ней. Вдруг она вспомнила, что все женщины, которыми увлекался лорд Мельбурн, были темноволосыми. Леди Ромейн с ее черными как вороново крыло изящными локонами, Лиана, она, по словам Розы, была француженкой и тоже темноволосой.

Были и другие роскошные красавицы, которыми, как подозревала Кларинда, в свое время увлекался лорд Мельбурн, ибо они смотрели на нее со смешанным чувством зависти и злобы, а маркиза более или менее открыто намекала, что в свое время они занимали место в жизни лорда Мельбурна. И все они были брюнетками!

Прошлой ночью Кларинда забылась сном от усталости лишь к рассвету и то лишь для того, чтобы ей привиделся кошмар, — она в объятиях сэра Джеральда Кигана, а со всех сторон их окружали мужчины в масках, смеющиеся и издевающиеся над ее беспомощностью.

Девушка проснулась со сдавленным криком и обнаружила, что дрожит, а ее сон был настолько живым, что Кларинда в темноте выскользнула из кровати и распахнула дверь в коридор.

Свечи уже оплыли в серебряных канделябрах, но в дальнем конце коридора девушка все-таки смогла разглядеть спальню лорда Мельбурна. Дверь в нее была раскрыта настежь. Спальня была освещена изнутри, и Кларинда поняла, что милорд бодрствовал — оберегая ее сон, как он и обещал.

Она почувствовала, как исчезли все ее страхи. Очень осторожно она прикрыла дверь и вернулась в постель, чтобы лежать и думать, как же сильно и безнадежно она любит лорда Мельбурна, пока, наконец, она вторично за эту ночь не разрыдалась — горько и безутешно.

Если маркиза заметила тени под глазами Кларинды и ее бледность, когда они садились в экипаж, чтобы ехать в деревню, то она не сделала по этому поводу никаких комментариев.

Кларинда выяснила, что лорд Мельбурн уже уехал, не дожидаясь их. Девушке так хотелось, чтобы он взял ее с собой в фаэтон, и она сидела бы, ощущая свежий ветер, бьющий в лицо, и зная, что хотя она и не значит ничего для лорда Мельбурна, но в настоящий момент рядом с ним.

— Я люблю его, — прошептала она про себя и почувствовала, что ее охватило нетерпение скорее приехать в Мельбурн и опять увидеть милорда.

А теперь, скача в Пайори, Кларинда гадала, сможет ли она когда-нибудь освободиться от боли, которую пробуждала в ней лишь одна мысль о милорде. Девушка чувствовала себя пронзенной ножом; но временами странное волнение, которое вызывала эта боль, несмотря на всю ее нестерпимую силу, лишь усиливало любовь.

Кларинда так глубоко погрузилась в собственные мысли, что заметила Пайори, лишь подъехав к нему. Знакомый особняк в Елизаветинском стиле, наполовину скрытый деревьями, остроконечная крыша и потемневший от времени красный кирпич были прелестны, и девушка сразу почувствовала, что она снова дома.

И тем не менее она обнаружила, что натягивает поводья. Кларинда внезапно ощутила непреодолимое желание вернуться в Мельбурн, не навещая дома, где она прожила четыре года.

Только теперь девушка поняла, какую замкнутую жизнь вела она в Пайори. Именно лорд Мельбурн заставил ее поехать в Лондон, именно он настоял, чтобы она расширила свой кругозор, стала встречаться с людьми, получила возможность блеснуть в обществе.

Он был прав, подумала она, но ведь он все время прав! Кларинда наслаждалась Лондоном, даже несмотря на то, что ее печалило и озадачивало безразличие его светлости.

Однако чисто по-женски она гордилась своей красотой; наслаждалась тем, что мужчины теряли при ее виде сердца, и даже женщины признавали, что она имела успех.